112 Views
* * *
Неизвестный солдат, неизвестный солдат,
На юру погребённый без званий и дат.
Неизвестный. Без имени и без наград
Горемычный, ничей, неизвестный солдат.
Может ты украинец, а может якут,
Может Ваней тебя, может Сёмой зовут.
Положили тебя вековечного тут,
И бессмысленный газ над могилою жгут.
А на праздник приходит к тебе паханок,
И кладёт к твоим скорбным останкам венок,
И застыл караульный служивый щенок,
И рисует печаль на лице паханок.
Жить ты шибко хотел, неизвестный солдат,
Знать не знал ты, что есть Александровский сад,
Что совсем невдали от кремлёвских палат
В честь тебя в равнодушное небо палят.
Может ты белорус, а быть может, казах,
Спи, солдат, и не знай, что в других небесах,
Беспощадный металл сеет ужас и страх
И застыло безумие в детских глазах.
Спи, солдат. Твоя мама давно умерла
И невеста твоя вслед за нею ушла.
И была ли страна твоя иль не была.
Беспросветна, бездонна подземная мгла.
23 5 22
* * *
Комар уверенно упирается ножищами в руку
Мощно и неопровержимо вводит хобот под кожу.
Голова поднимается выше. Живот становится круглым.
А сам он на космический аппарат похожим.
Комариная пропаганда пищит, что он непобедим!
А ты даже не иди в лес за крохотными осиновыми колами.
Прихлопни вампира свободной ладонью, Вадим.
И занимайся своими творческими делами.
24 мая 24 года
* * *
Чего ж вы все да почти все поуезжали?
Кто мне стакан воды подаст?
Верчусь, как мышь на гадючьем жале,
На такие верченья не больно горазд.
Да на кого же вы меня покинули?
Зачем мне и май без тебя и тебя?
Бабочкой пo Шварцу, по Киму ли
Трепещу крылышками – бяк бяк бяк бяк.
Стою , как мальчик у Пантелеева:
Чего ты ждёшь, мальчик? Чего я жду?
Так и простою до столетнего юбилея
Если раньше не упаду.
24 5 24
* * *
Сирени урожай не собран,
Хромает пёс, кот кашляет больной.
Могучи и великолепны кобры,
Над очарованной парящие страной.
Так яростно кричавшие «На бой!», –
Закрыты рты, подобьем ветхoй ставни.
Да где ж ты, мальчик Рики-Тики-Тави
Отважный мой, непримиримый мой?
25 мая 24
* * *
Потом, через пару десятков лет.
Высоко вырастет могильная травка.
Реабилитационный Совет
Выдаст потомкам печальную справку.
Школьники будут переходить парами
Через переулок его имени.
Выпустят книжку с мемуарами.
Казнившие и казнимые
В общей памяти перепутаются.
Кто старое помянет – тому глаз вон,
Бульвары снегами закутаются,
Радостный Рождественский звон.
Прошлое потихоньку остынет,
Новая будет жизнь горяча.
Внук жертвы в стекляшке рюмки сдвинет
С разговорчивым внуком палача.
Друг друга не знают. О дЕдах не говорится –
О «Спартаке, о копчёном леще,
Новый мэр развалил столицу,
О мигрантах, о полном приводе… И вообще…
26 мая 24
* * *
Вот что я доложу вам, ребята:
Генералы у нас вороваты.
Визуально глядишь: Ну совсем генерал!
А едва отвернёшься – чего-то украл.
И погоны у них, и лампасы.
И в поместьях тайга и пампасы.
Крепостные у них… Свой завод, свой колхоз…
Сам не хочет! А глядь – снова что-то унёс.
И фуражка сидит. И мундир, как влитой;
Ну зачем тебе, бlяdь, унитаз золотой?
И в глубоком раздумье сидит он на нём,
И пылают военные щёки огнём.
И стакан коньяка захерачит.
И стыдится. И горестно плачет.
27 мая 24
* * *
«Как только закончится СВО начнётся углублённая КУЛЬТУРНАЯ. СПЕЦОПЕРАЦИЯ, которая сметёт весь либеральный помёт к чёрту».
Владимир Юрьевич Карпук. Актёр. Режиссёр. Осведомитель.
Вот они трое – Беркович, Карпук, Петрийчук.
Света и Женя сидят, а Володя играет.
Сердится нижегородец, услышав про стук.
Он информировал. Он это так понимает.
Вова Карпук расторопен, упорен, толков.
Вова мечтает сыграть Жириновского в детстве,
Вову учил, как Отчизне служить, Михалков,
На фотографии оба в счастливом соседстве.
Вова снимался уже в «Мефистофеле» и в «Кабаре»,
У Риффеншталь, но по заднему плану, в массовке.
Вова в любое армейское стал бы каре,
Но не меняет покуда на берцы кроссовки.
Здесь он нужнее. Володя идейный боец.
Он со страной. По большому и малому с нею.
Женя и Света – поймите же вы наконец –
Вот он наш Сокол. И в мире не сыщешь яснее.
29 мая 24
* * *
Вот ты мне говоришь: Как ты, милый, живёшь?
Что-то в пальцах твоих барабанная дрожь,
И совсем январём забелели виски.
От любви ли ледовой, от снежной тоски?
Вовсе нет, – я отвечу, – я славно живу,
Захочу полечу, захочу поплыву.
Полечу в небесах в голубой высоте,
Поплыву словно рыба в прозрачной воде,
Словно рыба в воде, словно рыба в воде,
Словно рыба живая в кипящей воде.
31 мая 24
Тени
Как тени выросли в овраге
Едва лишь только ночь ушла.
Бидон недостоявшей браги
Распили , стоя у стола.
Разбили спрохвала тарелки,
Прибили кочергою пса.
Во ртах, где зубы злы и мелки
Как будто сгнили голоса:
— Ну что , маманя, расскажи
Какой собой был ваш Бендера.
А лучше внучку покажи.
И кулаком по шифоньеру.
Старуху заперли в чулан
Съестное в сумки покидали
И скрылись в утренней туман.
Избу и двор не поджигали.
2 июня 24
* * *
С войны всего-то третий год пошёл,
Ещё не вся страна сняла погоны,
Когда я, наконец, произошёл
От мамы Полы и отца Семёна.
От надписей на выбитых стенах,
Что здесь в обстрелы проходить опасно,
От медленных бетонных черепах,
От жуковского красного лампаса.
От сырости колодезной двора,
Куда ночами на цепи спускалась
Луна. От пенья комара –
Козловскому в Москве, небось, икалось.
Я всё происходил происходил,
Подглядывал за девочками, плакал,
Разглядывал в журнале «Крокодил»
Картинки Кукрыниксов. В драках
Проигрывал, а в спорах побеждал.
Зачем? Кого? Неумника хмельного?
Все побежали. Я не побежал
Всё воротилось. Даже до смешного.
И лучшие вовсю трубят отбой,
Уже и не со злом – друг с другом споря.
Как будто Чацкий ум увёз с собой.
Осталось только горе, только горе.
8 июня 24
НФ-2
Надеваю ордена, почётные знаки.
Заклеиваю афишей на щеке порез,
Вывязываю бант на собаке,
Иду в королевский дворец.
Стражники отбирают все бранзулетки,
Запирают собаку в спичечный коробок,
Дробят в порошок сердечные таблетки,
На всякий случай бреют лобок.
Опускают на час в дезинфицирующий раствор.
На час в террариум к говорящим змеям.
Записывают наш разговор
И склеивают пальцы птичьим клеем.
Он спрашивает, чем я лечу простатит,
Сожалеет, что кончилось виски.
Жалуется на либидо и аппетит,
Обещает помочь с пропиской.
Мои идеи засосовывает в жопу
Специально стоящей в кабинете жопе,
Пеняет Пекину хвалит Европу.
«Вот, – говорит, – купил в cекс-шопе.
Смотрите, – говорит, – сюда наливается,
А здесь такой шпенёк на выходе!”
Cмеётся, прямо заливается.
Собаку мне возвращают на выходе.
11 июня 24
* * *
Пескова слушая, Медведева, Толстого –
Мечты, прозрения, провидческие сны.
Как не припомнить строчку Пушкина младого:
«России двинулись сыны!»
12 6 24
* * *
Консьержка. 10-ый этаж.
Потрясающая панорама.
С тёплым полом. С подвесным потолком.
До Внуково полчаса и на юга.
Окоп. Укрытие. Лёжка. Блиндаж.
Землянка. Насыпь. Яма.
До воды три часа ползком.
И до смерти четыре шага.
14 июня 24
* * *
ТЕЛЕМАК – РАДИЩЕВ
На Итаке вино и сиртаки, танцуют и хлопают,
И старательно думают – как бы друг друга убить.
Снисходительно лапают баб на глазах Пенелопы,
И служанки хихикают, наливая желающим пить.
А особенно мальчика надо б убить строгоокого,
С ненаписанной книгою Джойса в руках.
Через бледные вечнозелёные локоны
За гостями следящего, стоя в кустах.
Не успели. Вернулся отец. Залил кровью чужою Итаку –
Небольшую свою островную страну.
Приласкал со щенков его помнившую собаку,
Обнял, как не прощались, родную жену.
Мальчик славы снискать не сумеет отцовский,
Но останется знаком во многих грядущих томах.
Даже «Телемахиду» создаст Тредьяковский,
Где живёт и стремится заглавный герой Телемах.
И Радищев чистюля, про «чудище обло-стозевно»
Озирая отечества непредставимые виды,
Объезжая свою, на века изъязвлённую землю
В страшной книге эпиграф поставит – из «Телемахиды».
20 6 24
* * *
В детстве-то переводили старушек,
Милыми были и безобидными шкетами.
А нынче-то по воробьишкам-людишкам из пушек,
Нынче по скворушкам злыми ракетами.
И хорошо так и точно прицеливаются
И к ипотекам и маздам прицениваются…
23 6 24
* * *
Это ведь только кино, кино.
Так не бывает по настоящему.
Придумано. Сыграно. На плёнке запечатлено.
Если бы не двухсотые ящики.
Если бы не собака без задних лап.
Если бы не рассыпавшийся книжный шкап.
Обломок стены, огрызки стёкол.
«12 месяцев», «Дядя Стёпа».
24 июня 24
* * *
Царевич Митя в дорогом кафтанчике
На травке в милом Угличе лежит.
Подсолнухами скачут наши танчики
Земля под траками дрожит.
То Пушкин упадёт на снег нетоптанный,
То дрон на спящий город упадёт.
То Плюшкин ходит весь заштопанный,
То карта Герману идёт.
Под табакеркой Павел прекращается
С согласия и ведома сынка.
Всё продолжается, всё возвращается,
Всё на вчера, сегодня, на века.
26 июня 24
* * *
Байден споткнулся на трапе! Едва удержался!
Радость бушует народ-исполин веселится
Байден споткнулся – народ от души оборжался,
Мог бы он – многие бают – и вовсе свалиться.
В пляс с прибауткой пустилась Архарова Маша,
А МИДе сотрудникам дали и денег и плюшек,
Может позволить себе сверх обычного Маша рюмашу,
Может Лебензя чего-нибудь вкусного скушать.
Байден споткнулся! И выросла нефтедобыча!
Байден споткнулся! Повысилась теплоотдача!
Маршалам многим прибавили новые лычки,
Устриц корабель приплыл на рублевские дачи.
Чудная жизнь ожидает нас в самом ближайшем,
Ждем появленья корейских консервов из шавок.
Байден споткнулся. Достали мы их и прижали!
Главным орудием нашим грозимся из плавок.
30 июня 24
На Итаке
Местность сия в теремах теремах,
Крепко поставленных, светлооконных.
Тихий за окнами – Телемах,
Не собирающийся к Илиону.
Что ему там воевать-убивать,
Жизней лишать илионских насельников,
Девок троянских валить на кровать…
Царскому сыну не годно в насильники.
В местности сей у него есть своя –
Сладкие губы и груди нежнейшие,
В доброй Итаке трава и хвоя,
И петухи, а не только что женщина
С детства пастушьего сердцу милы,
Сызмалу лет благосклонны к царевичу,
Всё здесь цветное, всё рвется из мглы,
А не как черный тупик у Малевича.
Зло на него поглядел Одиссей,
Страшным до пяток увешан оружием
Муж, уплывающий с местности сей,
С пристани грохотом смерти запруженной.
Сколько услышал юноша: Трус!
Чуть ли не каждый кричал убывающий.
Пусть. Он решился: Я остаюсь.
Быть не убитым и не убивающим.
1 июля 24
* * *
Кара божья кара божья,
Где ж ты вьёшься кара божья,
На вершине, у подножья,
Где нас нет да где-нибудь?
В чью не вцепишься ты рожу
Карабожья, карабожья,
За безглазье, за безножье,
За убить да не вернуть?
Сыть медвежья, сыпь острожья,
Храм сожжён и раскорёжен,
Кара божья, кара божья,
Отчего ты не у дел?
Карабожья, карабожья,
За дорогой бездорожье,
За порогом запорожье,
За пределом беспредел.
2 июля 22
Вадим Жук
Вадим Семёнович Жук — советский и российский актёр, сценарист, поэт, теле- и радиоведущий. родился в 1947 году в Ленинграде. Снимался в фильмах Александра Сокурова, Игоря Масленникова, Владимира Хотиненко, Антона Барщевского и других. Был автором и ведущим на Радио России, РТР, ТК «Культура», где сотрудничал с Михаилом Жванецким, Игорем Иртеньевым, Сергеем Плотовым, Екатериной Михайловой и др. Автор и соавтор сценариев анимационных фильмов «Собачья дверца», «Сказка про Волка», «Лис», «Ваня и Леший» и ряда других. Написал ряд песен к анимационным фильмам «Маша и Медведь», «КОАПП 20 лет спустя», «Солдатская песня» и пр. Выпустил сборники лирики «Стихи на даче» (изд. «Зебра-Е»), «Жаль — птица» (изд. «Время»), «Ты» (изд. «Век информации»). Сборника драмы и драматических стилизаций «След в след» (изд. «Время») Сборника стихов «Угол Невского и Крещатика» совместно с Татьяной Вольтской (изд. «Радуга»). Живёт в Москве.