44 Views
Как всё было на самом деле
почему мы расстались –
сотню разных псалмов
нам прошепчут на старость
сотня старых ослов
все слова будут сладки
ибо нечего им
быть не ради закладки
а немного другими
в общем, братья, не сложно
нас однажды понять
для любви невозможно
необъятность объять
пусть ирония капает
кислотой с потолка
и прогонишь ты тапками
своего мужика
это было видение
в полусне в полумгле
на одно лишь мгновение
показалося мне
что
если нужно причину
я пожалуй найду –
целовались мужчины
в Гефсиманском саду
* * *
как люди одиноки
никто не может знать
но крючья в проволоки
сумеют нанизать
упрямые животные
придумали слова
чтоб свобождённая
мутнела голова
там впереди события
а выбор уже дан
и точка неотплытия
приколота к штанам
определился с кем ты
в сегодняшней судьбе?
не выбирают смерти
смотрящие ТВ
* * *
Пушкин
Александр Сергеевич
научил не жить долго
Лермонтов
Михаил Юрьевич
научил не жить долго
Гумилёв Николай
научил не жить долго
Хармс, Введенской
Александр Иванович,
Олейников Николай
научили жить не долго
кто там ещё?
Поплавский Борис
научил не жить долго
много кто
всех не вспомнить
Вася Бородин
Витя Iванiв
последний ещё научил помешивать горячий чай ложечкой
чтобы быстрее остыл
спасибо
Время холодной волы
мы с мамой варили мыло –
за год скопились обмылки –
субботнее развлечение
событие на весь день
хозяйственное и туалетное
дегтярное банное детское
розовое и белое
в кастрюле одной перемешивалось
запах стоял такой что
было трудно запомнить –
хотелось одновременно
остаться и выйти вон
это тогда называлось –
экономия порошка
на обмылках лучше стиралось
или просто считалось так
а в общем-то всё у нас было
холодильник, был пылесос
телевизор, сервиз но мыло
варили раз в год всерьёз
почти что семейный праздник
как если бы всей семьёй
делали бы пельмени
на новогодний стол
то время хорошее было –
бережливости и чистоты:
хранился каждый обмылок
и разные лоскутки
запасы лежали долго
рыли на то погреба
грибы сушили, засолки –
а вдруг завтра будет война
в общем
стирка у нас получилась –
по всей квартире бельё сушилось
на верёвках от дверей до окна
а война
А война тогда не случилась
как-то стороной обошла
* * *
Зачем-то этот поэт давно живёт
Зачем-то дышит зачем-то жрёт
Зачем-то пишет и в том беда
Что это не кончится никогда
Малая проза
Один небольшой верлибрист,
из-за страшной июньской жары,
не хотел вставать, и, лёжа в постели,
старался написать какой-то многозначительный верлибр.
Но было очень уж душно и жарко,
и все слова верлибристу в голову приходили
душные и дурацкие,
так что верлибрист нервничал
и потел уже больше не от жары,
а от расстройства и нервозности —
у него,
а он считал себя настоящим профессионалом,
ничего не получалось,
а теперь ещё
и простыни приклеивались к спине,
шея была противно мокрой,
и подушка под головой
тоже была мокра.
Тогда верлибрист
сделал нечеловеческое усилие —
наконец поднялся,
пошёл умываться,
оделся
и выполз на улицу.
Выполз,
как оказалось, в ещё большую жару,
густую какую-то,
наполненную к тому же,
липнущим к телу,
тополиным пухом —
эти,
так называемые бальзамические тополя,
словно специально были посажены и росли
для доведения чутких поэтических натур верлибристов
до самоубийств.
Да-да,
это могут делать с верлибристами
не только женщины.
Он стоял на улице неподалёку от дома
и никуда уже не хотел идти,
потому что
вдруг ощутил совершенство бессмысленности каких-то хождений в то время,
когда мир вокруг тебя
превращается
в раскалённый,
предательски подрагивающий адский студень,
в котором от стужи
только обманное
(и тем до тошноты отвратительное)
воспоминание
и стремительно исчезающий
семантический след.
В общем,
всё-таки он нашёл в себе немного сил
дойти куда-то
и купить полтарашку
домашнего кваса почему-то с хреном,
вернуться домой
и лечь обратно в постель,
чтобы снова мечтать,
как он напишет
многозначительный верлибр,
который однажды попадётся ей на глаза,
она его прочитает,
вновь проникнется любовью к нему,
а потом у них всё будет
долго и хорошо.
Пока, конечно,
эти чёртовы бальзамические тополя
в очередную июньскую жару
не сделают своё дело,
иначе
для чего же их когда-то посадили первопоселенцы
и они до сих пор тут растут?
Не для радости же?
А?
Лавка Платонова
Среди поля стремящегося в перспективе
стать бескрайним и бесконечным
и пусть в этом поле
будет когда-нибудь
закат вне временный
пусть травы этого поля
будут сочные летом
отдадут свои силы и соки
как злачные пажити
осенью лягут злаки
укроют усталую землю пусть
зимою всё в этом поле отдыхает под снегом
чтобы весной
вновь родиться и радовать
И пусть
ветер гуляет по полю
а грозы
озаряют пространство
бесконечное это пространство
в середине которого
стоит магазин
но дойти до него невозможно
Нет возможности дойти до него
приоткрыть заветную дверь
и проникнуть во внутрь
осмотреться и выбрать
благородно покрытую пылью
бутылку вина
что когда-то было лозой винограда
или влагой
что Иисус обратил в свою кровь
Будто слёзы всех стариков и младенцев
тех
что умерли на пути к магазину
такое это вино
Но тебе не дойти
не пройти это поле
бесконечное поле
не найти середины
не пробраться сквозь плоть
пустоту и ковыль
и кузнечиков стрекотанье
Потому что ты слабый
и бога забыл
и похмелье
А похмелье от радости прошлого
от триумфа ненужных побед
Позабыть бы
да уже не получится
Полусон
Пространство сна разорвано
Одновременно — петля:
Начинается
И через какое-то время
Кончается почти там же
Но даже такое ценно
Проехать одну остановку на разбитом автобусе
Ждать его час
Переживать — придёт или нет
Зато вместе с тобой — есть близость
Есть мгновения для того чтоб поговорить
Посмеяться
Подержаться за руки
Смотреть друг другу в глаза
Во сне ты не прячешься как от какого-то змея
Во сне всё как прежде
Может быть даже лучше чем прежде
Ведь до этих снов было что-то другое
Что-то странное
Тоже не очень похожее
На нормальную
Настоящую жизнь
Так что ладно
Пусть будут хотя бы сны
Полусны
Пусть останется
Хотя бы такая возможность
New wave
Кто принесёт стакан вина,
Когда я буду стар?
Возможно, новая жена,
А, может быть, кентавр.
Но нет. Скорее это кот —
Семьи надёжный друг,
Придёт, поднявши пышно хвост,
И напоит, угу.
Кентавры вымерли давно,
Не дожили до дней,
Когда показывать в кино
Их стали как коней.
А кот — святое существо —
В отличье от жены
И денег даже не возьмёт,
Не брат он сатаны.
Однако, мало кто из нас
До стариковских лет
Дожить отважится сейчас,
Давно таких уж нет.
Ещё отечество в огне
И нужно мир спасать —
Нет, не получится у мне
До старости скакать.
Маячит новая волна,
И кто за шестьдесят
Забудут про стакан вина,
Их кровью напоят.
Ясак
Давайте аплодировать друг другу
давайте стоя
и продолжительно
и долго:
КАК ХОРОШО ВОКРУГ!
В ОКРУГЕ! ВОТ!
Свобода есть
Свобода!
Хлеб молоко и воздух
И вода!
И по родному краю
как много путешествий ибо
как много разных уголков
где никогда и ни за что
не видел их
и не бывал никто
В командировки тоже хорошо
Куда-нибудь в Кыштовку
Ты посади меня за полиграф —
весь мир в цветах —
не шелохнётся стрелка
ибо ах!
ЛЮБЛЮ ТЕБЯ
МОЯ СТРАНА
СИБИРЬ
ты велика:
здесь даже мамонты когда-то жили
и рухлядь мягкая
ещё спешит на ветку с ветки
а в недрах золото блестит
и нефть журчит
и уголь каменеет
Давайте аплодировать короче
Андрей Жданов
Родился в 1967 году в Новосибирске. Окончил Новосибирский государственный педагогический институт. Стихи публиковались в журналах «Воздух», «Сибирские огни», «Лира Кавказа» (Пятигорск), в новосибирских газетах. Стихи переведены на польский язык. Автор книг «Была веха падающей листвы», «Сонеты», «Дельфин», «Некрополь». В 2010 году был соорганизатором поэтического фестиваля «Поэмания», в 2020 году организовал фестиваль самиздата «Обложки». Живёт в Новосибирске.