42 Views
Всё, что мы скажем
Все зеркала разбиты, все зеркала разбиты.
Поют мертвецы с кассеты о сладостной жажде жить.
Нам не сойти с орбиты, нам не сойти с орбиты.
Все зеркала разбиты, некем больше стремиться быть.
Всё, что мы скажем, всё, что мы скажем,
Будет обращено против нас.
Всё, что мы скажем, всё, что мы скажем,
Будет обращено против нас.
Все мертвецы — подонки, все мертвецы — подонки,
А мы постоим в сторонке от сладостной жажды жить.
Ведь наши органы восприятия слишком тонки,
Наши чувства предельно тонки,
Мертвецы — подонки: некем больше стремиться быть.
Всё, что мы скажем…
Красными полосами, красными небесами,
Разными чудесами мир слоится так, что в глазах двоится.
А дальше катитесь сами, дальше лечитесь сами,
Все зеркала с часами мертвы и переданы третьим лицам.
Всё, что мы скажем…
Привет серебряным звёздам
Откололись, осыпались, спели, забыли.
Обрывки, обочины, брызги, огарки.
Как будто и было за что.
Лети, моя душенька, в грязное Небо,
Передай там привет серебряным звёздам.
Стать бы словно с картинки, пойти бы навстречу,
Поверить бы на слово, тронуть бы пальцем,
Засунуть бы краешек за…
Лети, моя душенька, в грязное Небо,
Передай там привет серебряным звёздам.
Ни стези, ни свободы, ни дыма, ни пепла,
Ни чёрствого хлеба, ни белого моря,
Ни ворона, ни снегиря.
Лети, моя душенька, в грязное Небо,
Передай там привет серебряным звёздам.
На любой остановке был выход наружу,
На каждую лужу хватило поэтов.
Латай свой дырявый челнок.
Я схватил её, дуру, за грешное место
(Лети, моя душенька, в грязное Небо),
Привязал ей к хвосту консервные банки
(Лети, моя душенька, в грязное Небо),
Закапал ей крылья горючей слюной
(Лети, моя душенька, в грязное Небо),
Спустил с поводка, дал пинка.
Лети, моя душенька, в грязное Небо,
Передай там привет серебряным звёздам,
Стряси с них должок,
Помоги мне прыжок
Совершить из оттуда — сюда.
Хозяйка Медной горы
Я умею выписывать кистью,
Я умею махать кайлом.
Я могу зарыться в палые листья,
Когда и то и другое влом.
Я умею мечом и оралом,
Я могу выходить из игры.
А у неё нас таких навалом:
Она — Хозяйка медной горы.
Я сжимал ей виски тисками,
Запрещал ей показывать сны.
Я запер её в одиночной камере
Хранения вечной весны:
Её не открыть без пароля,
Её не покинуть без проводника.
Но она так прекрасна, что я выл от боли,
Покуда не снял замка.
Она показала мне знаками,
Что легко я от неё не уйду.
А потом мы объяснялись и плакали,
А потом я валялся в бреду.
И когда я шёл на поправку,
И до счастья оставалось чуть-чуть,
Вот тогда она сказала «забудь меня»,
Она сказала «забудь».
Есть свобода перемещения
И есть свобода стоять столбом.
Я объяснял эту разницу каменной стенке,
В которую бился лбом,
И добрый доктор менял повязки
И собирал разлитую ртуть,
А она сказала «забудь меня»,
Она сказала «забудь».
Я обиделся, хлопнул дверью,
Ведь я умею выходить из игры,
Ушёл в леса, но в лесах — деревья,
А в их оскаленных ветвях — топоры,
А на горле — животные страхи,
Их мёртвой хватки не разомкнуть,
А она сказала «забудь меня»,
Она сказала «забудь».
Я рыл промёрзшую землю,
Я перекопал весь дурацкий шар.
Я бродил неприкаянной тенью —
Мне даже воздух дышать мешал,
И я нанялся спьяну матросом,
Чтобы вымотаться и уснуть.
И во сне она сказала «забудь меня»,
Она сказала «забудь».
И мы были в лодке, и нервы крепли,
Когда канаты рвались.
Горизонты тонули в пепле,
Соль и вода вытесняли мысль.
И когда мы пошли ко дну
И последний воздух покинул грудь,
Она сказала «забудь меня»,
Она сказала «забудь».
А на дне морском я учился падать
Снизу вверх и пускать пузыри.
Но даже смерти я был не в радость
С такой навязчивой идеей внутри,
И военно-морские звёзды
Меня провожали в обратный путь,
А она сказала «забудь меня»,
Она сказала «забудь».
Эх, жизнь бродяжная, быль, бывальщина,
Постная каша из топора!
Я шёл, становясь всё дальше
Сам себе — хозяйка и сам — гора,
Перековывал боль в доспехи,
Не спеша принимал на грудь.
Да мне плевать: она сказала «забудь меня»,
Она сказала «забудь».
В общем, в город я приехал под вечер.
Без надежд, скорее — наоборот.
Но даже прежний номер ответил,
И даже адрес оказался тот!
Да я ослеп, оглох, обезумел,
Я дошёл из последних сил,
Я сказал: ты сказала «забудь меня»!
А она спросила «забыл?»
Потом мы убегали от города,
Потом от нас уплывал вокзал.
Потом я перерезал ей горло,
Выбил окно и сбежал.
Очнулся, идя куда-то
В лабиринте одинаковых спин.
Вот поэтому я такой, ребята,
И поэтому я один.
Сложный период
Кому бы пойти навстречу?
Чьего бы совета слушать?
Войди в ледяную избушку,
Растопи ледяную печку.
На ресницах тают иллюзии,
Никуда не спешат союзники.
Непропорционально долго
Живёт случайный прохожий,
Ну а нам-то с тобой,
Ну а нам-то с тобой
Один хрен — ничто не поможет.
Это был сложный период,
Чтобы ты вовсе перестал надеяться,
Чтобы к моменту победы от радости
Было чуть более некуда деться.
Неважно, откуда родом.
Неважно, какого края —
Лети в середине стаи
Туда, где намазано мёдом.
Королевская вежливость точность
Испытает крепость на прочность.
На руинах вырастет лес,
Океан отшлифует берег,
Ну а нам-то с тобой,
Ну а нам-то с тобой
Один хрен — никто не поверит.
Это такой сложный период,
Чтобы ты вовсе перестал надеяться,
Чтобы к моменту победы от радости
Было чуть более некуда деться.
Погибель дала осечку.
Хранитель шепнул на ушко:
Входи в ледяную избушку,
Топи ледяную печку.
Входи в ледяную избушку,
Топи.
Бег с препятствиями
Никуда не прячусь.
Ни во что не лезу.
Ничего не стою.
Никогда не кончусь.
Убегаю в реку ручейком.
Не жалею больше ни о ком.
Это бег с препятствиями,
Это бег с препятствиями,
Это бег с препятствиями наперегонки.
Разбегусь по полю,
Улечу на Небо.
Во поле — ловушки,
На Небе — радары.
А за Небом — гиблые края.
А за ними — Родина моя.
Это бег с препятствиями,
Это бег с препятствиями,
Это бег с препятствиями наперегонки.
Никуда не прячьтесь.
Ничего не бойтесь.
Как настанет время —
Мимо не пройдёте.
Бесконечна старая игра.
Раз, два, три, четыре, пять. Пора.
Это бег с препятствиями,
Это бег с препятствиями,
Это бег с препятствиями наперегонки.
Падаем
А нам казалось — завтра сбудутся все сны,
И больше не нужно будет спать,
Не нужно будет спать.
А когда нам грустно, мы падаем,
Падаем, падаем.
А когда нам грустно, мы падаем:
Падать — это весело,
Падать — это смешно.
А нам казалось — завтра кончатся слова,
И больше не нужно будет петь,
Не нужно будет петь.
А когда…
А нам казалось — завтра полная Весна,
И больше не нужно будет жить,
Не нужно будет жить.
А когда…
Бесплодные земли
Бесплодные земли.
Безжалостные Небеса.
Обжигающий лёд, опустошительный ветер.
Сухие до боли глаза.
Туда не ведёт ни одной дороги,
Туда не ведёт ни одной дороги,
Туда не ведёт, ни одной дороги
Туда не ведёт, ни одной дороги
Туда не ведёт.
Хреновые вести.
Ползёт по камням
Усталая пыльная буря.
Трещина растёт,
Земля уходит из-под ног,
Пустыня, плавится песок.
Над головой — развёрстая дыра,
Пробирает до костей
Удушливая жара.
О, мы ждали худых вестей,
Но их некому принести:
Взгляни наверх, ты видишь здесь
Хотя бы одну птицу?
Бесплодные земли…
Хреновые вести:
У нас не осталось причин держать оборону,
В иссушенной глотке
Нет места для крика
«Вперёд»,
Под ногами
Нет места для шага,
Планеты и звёзды проносятся мимо,
Молчат песочные часы-минуты.
Бесплодные земли…
Хреновое время для подвига.
Трещины — раны Земли
Гноятся и стонут, и тонут в немой пустоте.
Где взять такую нитку с иголкой зашить эти раны?
Где выплакать столько воды — промыть эти раны?
Где взять тепла — подсушить эти раны?
Где доктор, который поставит диагноз:
Сердце,
У тебя сердце,
Это неизлечимо,
И я ползу от края к краю,
Бережно работаю иголкою и ниткой,
И слезами, и теплом —
Пусть остаются рубцы:
Это знаки и символы жизни,
Так выглядит опыт,
И может быть, время
Загладит их ласково, и зарастёт
Робкою неудержимо живою травой.
А пока я ползу,
Проливая последние слёзы надежды,
Ведь должен же кто-то спасать,
Ведь должен же кто-то
Заставить их жить.
Бесплодные земли…
Настенька
Как у Настеньки птица вещая,
Птица стойкая оловянная,
Ходит, щёлкает выключателем.
Раз — и выключит лампу тусклую,
Два — и выключит кашку жжёную,
Три — и выключит нахер музыку,
И четыре выключит стороны,
Пять — и выключит свет в конце тоннеля,
Шесть — и выключит красно Солнышко,
Семь — и выключит часты звёздоньки, —
Да катись оно медным обручем,
Да пишись оно задом наперёд.
А когда засмеётся Настенька,
И выключать будет больше нечего,
Птица вещая щёлкнет ласково
И уйдёт по кривой касательной:
Вить гнездо железобетонное,
Выводить птенцов в люди добрые,
Золотые на Марсе яблони
Хуем бронзовым околачивать.
Как у Настеньки птица вещая,
Птица стойкая оловянная,
Ходит, щёлкает выключателем.
Ходит, щёлкает выключателем.
Бикфордов шнур
Весело гремят во мне
Лишние детальки.
Ласково летят ко мне
Красные снежинки.
За спиной мосты горят,
Под ногами — пропасть,
Под рукой — соломинка,
Перед носом — вечность,
Пока горит бикфордов шнур.
Что нас покалечило,
Что нас излечило,
Сколько раз мы падали,
Что от нас осталось,
Как мы пили досуха,
Как до дна ходили —
Всё с тобой друг другу мы
Рассказать успеем,
Пока горит бикфордов шнур.
Как доска кончается,
Где не ожидаешь,
Как за нею новые,
Реют горизонты —
Так мы и отмажемся:
Жизнь пройти — не поле,
Ну а ты и поле-то
Перейди попробуй,
Пока горит бикфордов шнур.
Весело летят ко мне
Звонкие качели.
Радостно едят меня
Удалые твари.
Заверши круги свои,
Подсчитай победы,
А потом поди сюда,
Расскажи мне сказку,
Пока горит бикфордов шнур.
Расскажи мне сказку,
Пока горит бикфордов шнур.
Перед носом — вечность.
Пока горит бикфордов шнур,
А ты и поле перейди попробуй.
Пока горит бикфордов шнур,
Мы всё друг другу рассказать успеем.
Лес
За зелёными заборами — лес.
Лесом можно любоваться с Небес.
Лесом можно отменить приговор.
Лишь обманываться лесом нельзя.
Если без самообмана никак,
Высунь голову в мешке из окна,
Поморгай глазами в мутной воде,
Съешь ещё пригоршню этих колёс,
Погрузи ладони в тёплый асфальт,
Постучи башкой в сырой потолок
И состарившимся взглядом увидь,
Как подарок лобовому стеклу,
За зелёными заборами лес,
Равнодушный и похожий на нас.
Песня разрушать
С чего бы я ни начал — конец.
За что бы я ни взялся — болит.
На что бы я ни сел — кольцевой маршрут.
О чём бы я ни вспомнил — провал.
Куда бы я ни вышел — тупик.
К кому бы ни стучался — нигде не ждут.
Тишина петь не разрешает:
Нам песня разрушать и умирать мешает.
Кому бы я ни верил — подлец,
По ком бы я ни плакал — мертвец,
Во что бы ни смотрелся — темно в глазах,
И что бы ни приснилось — кошмар,
И что бы ни светилось — пожар,
И что бы ни читал — приговор и страх.
Тишина петь не разрешает:
Нам песня разрушать и умирать мешает.
С чего бы я ни начал — конец.
За что бы я ни взялся — конец.
На что бы я ни сел — кольцевой маршрут.
На что бы я ни сел — кольцевой маршрут.
На что бы я ни сел — кольцевой маршрут.
Остановка
Зёрна упали в плодородную вонючую муть.
Время настало разбежаться, разлететься, жарко выдохнуть и не утонуть.
Тени на перроне голосят, ложатся в обморок, стреляются и просят воды.
Вагончик тронется, останется осколок догоревшей звезды.
Не подскажете, какое число?
За окном мелькают белки, стрелки снегом занесло.
Отмените мою остановку, я хочу
Выдернуть шнур, выдавить стекло.
Зёрна упали, в наступленье потянулись ростки.
Время наблюдать круговорот веретена,
Учить матчасть и не свихнуться с тоски.
Зрители расходятся, и занавес разодран на десятки неопознанных тел,
И только ветер, свежий ветер говорит с тобой о том, что ты пел.
Вопреки победе, боли назло
Крыша едет вслед за нами, голове моей светло.
Отмените мою остановку, я хочу
Выдернуть шнур, выдавить стекло.
Долго ли коротко, однажды наступает ПОРА.
Рельсы разбирают, проигравшим достаётся восхитительной длины кожура.
Тени на перроне машут траурными лентами, играет похоронный мотив
И поезд весело уносится туда, где ты пока ещё жив.
Время дёрнулось и снова пошло.
Убегать от смерти — весело, от жизни — тяжело.
Остопиздело и настоебло
Убегать от смерти, жизни,
Пустоты, теней, иллюзий,
Сжав в немеющей конечности
Горелое весло.
Отмените мою остановку, я хочу
Выдернуть шнур, выдавить стекло.
Лодка
Нет голове покоя.
Нету рукам мечты.
Ходят по небу кони,
Шёлковые хвосты.
Мягко в траву ступают.
Звонко копытом бьют.
Имя не называют,
Но узнают.
Мы были в лодке, мы пили воду с обеих сторон борта.
Одна словно мёд, а другую от горечи не донести до рта.
И когда мы пошли ко дну, нам сияли звёзды морских глубин.
Вот поэтому я такой, ребята, и поэтому я один.
Вот поэтому я такой, ребята.
В левой ладони — Солнце.
В правой ладони — яд.
Каждому достаётся
Несколько раз подряд
Пить, чего не хватает.
Ждать, пока не пройдёт.
Сердце молчит и знает
Наперёд.
Ведь мы были в лодке, мы пили воду с обеих сторон борта.
Одна словно мёд, а другую от горечи не донести до рта.
И когда мы пошли ко дну, нам играли трубы морских глубин.
Вот поэтому я такой, ребята, и поэтому я один.
Вот поэтому я такой, ребята.
Нет на пути спасенья.
Нет у глубин высот.
Плакали наши тени,
Соль покрывала соль.
В левой ладони — Солнце,
Выпитое до дна.
Каждому остаётся
Тишина.
Но мы были в лодке, мы пили воду с обеих сторон борта.
Одна словно мёд, а другую от горечи не донести до рта.
И когда мы пошли ко дну, нас ласкали девы морских пучин.
Вот поэтому я такой, ребята, а про всех остальных молчим.
Вот поэтому я такой, ребята.
Нет голове покоя.
Нету рукам мечты.
Ходят по небу кони,
Шёлковые хвосты.
Поздоровались
Вот и поздоровались, вот и попрощались.
Вот и поздоровались, вот и попрощались.
Струями текли, колесом вращались.
Так мы и запомнились, так мы и забылись.
Так мы и запомнились, так мы и забылись.
Выросли стеной да плющом увились.
Тонкое кружево сжатых пружин —
Это то, в направлении чего мы бежим.
А я хожу, как помешанный, вишу, как повешенный,
А если не хожу и не вишу,
Значит — мимо в вагоне еду,
Сплю, куда-то спешу.
Сколько ни настраивать, сколько ни ломати,
Сколько ни настраивать, сколько ни ломати,
А у этого орудия нет рукояти,
Лишь два острия — ты да я, ты да я, ты да я.
Сказочку пригрели — на груди свернулась в кольца,
Можно успокоиться, можно успокоиться.
Сказочку пригрели — на груди свернулась в кольца,
У этой верёвочки не видно конца.
Вот так мы и запомнились, так мы и забылись.
Так мы и запомнились, так мы и забылись.
Струями текли, колесом катились.
Вот и поздоровались, вот и попрощались.
Вот и поздоровались, вот и попрощались.
Пустое святое
Простите, моя религия мне не позволяет старость,
А молодость мне, простите, не позволяет чувствовать боль.
Пишите, покуда в книге ещё осталось
Пустое святое место для взявших её с собой.
Нам снится, что мы растём, когда по ночам летаем.
Нам снится, что мы в учении, когда тяжело в бою,
А кто вам сказал, что остров необитаем?
А кто показал вам дорогу шире, чем путь по самому острию?
Простите, моя религия…
А часы всё спешат и однажды прибегают к заветному часу,
Однажды надоедает идти за ослепшим поводырём,
И вот — горят под нами, горят стратегические запасы,
А мы — счастливые, после драки машем крыльями и орём:
Простите, моя религия…
А потом мы пропустим свет сквозь себя и удивлённо растаем,
А потом кому-то покажем дорогу, кому-то настроим струну,
Так кто вам сказал, что остров необитаем?
И что вы вообще не в мягкой палате или вчера не пошли ко дну,
Простите.
Победим
Мы победим, но не удержим,
Мы победим, но не удержим победу,
На глиняных тонких нетрезвых ногах
Проступают синюшные вены рассвета.
…бедим, но не удержим,
Мы победим, но не удержим победу,
В дрожащих ладонях — холодная горка,
Лишь пепла холодная тихая горка.
Тает во рту, это слёзы, становится горько.
Мы победим, но не удержим,
Мы победим, но не удержим победу,
В пылающей памяти юных врагов —
Пожелания сгинуть в пучине рассвета.
…бедим, но не удержим,
Мы победим, но не удержим победу
В трясущейся клетке пробитой груди.
Истекают секунды в хрустальную чашу.
Тает во рту, это слёзы, становится страшно.
Мы победим, но не удержим,
Мы победим, но не удержим победу,
На хрупкой цепочке, стальном поводке
Увели нас за синие горы рассвета.
…бедим, но не удержим,
Мы победим, но не удержим победу
Под ржавым замком, за колючим забором —
Пролом, и сквозь дыры виднеются звёзды.
Тает во рту, это слёзы, становится поздно.
Мы победим, но не удержим,
Мы победим, но не удержим победу
На знамени, тот, кто бежал впереди —
Он ушёл по колено в зыбучие синие волны рассвета.
…бедим, но не удержим,
Мы победим, но не удержим победу,
В смертельных объятьях — прощальный салют,
Звездопад, из кармана — последний песок,
Передайте: за Вас я готов умирать ежечасно.
Тает во рту, это слёзы, становится ясно:
Мы победим.
Подземная
Наяву я сроки наматывал,
Караваны вокруг пальца вёл.
Наяву я был провокатором
И цветочком аленьким цвёл.
А во сне ко мне приходил мудрый змей,
Говорил: мы себе только кажемся.
Говорил: нам светит Солнце из недр Земли,
И поэтому давай вмажемся.
И — в космос на безвоздушных шариках.
Просыпался, еле дыша.
Наяву тропинки изгибами
Рисовали пути налегке
И слова серебристыми рыбами
На моём сияли крючке.
А во сне ко мне приходил мудрый змей,
Говорил: мы хреново ценимся.
Говорил: нас утешит огонь-вода,
А потому давай наебенимся.
И — к звёздонькам опалённым лебедем.
Просыпался в битом стекле.
Потускнели дикие красочки,
Привела в болото тропа.
Обманули детские сказочки,
Истощился вечный запас.
А во сне ко мне приходил мудрый змей,
Всё молчал да под ноги сплёвывал.
Ни в жизни, ни в смерти не было боли,
Которой бы он не попробовал.
Ох, как я бежал, сверкая пятками.
Просыпался, глухо шипя.
Окружили тени и замерли.
Под ногами ступени горят.
Расскажи мне, синичка, как за морем
Тихо всходят зёрнышки в ряд.
А во сне ко мне не приходит змей:
Под кроватью лежит задушенный.
Отчего же завяли мои сады
И мой замок стоит разрушенный?
Почему мой корабль не на плаву?
Почему мой пароль не срабатывает?
Почему, когда я тебя зову,
Мне тихонько укольчик вкатывают?
А я — к Солнышку на подземной лодочке.
Просыпаться время прошло.
Леона
Леона — поэт, музыкант, оформитель, путешественник. Провокатор и романтик. Авторский сайт: http://www.leonka.net/ Пишет песенки с 1999 года, первые аудиозаписи относятся к 2002-му. С 2002 года по примерно 2007-й для поддержки собственных штанов и за добровольным неимением места работы и жительства Леона играет зимой по электричкам, летом — по прочим «стритовым» местам разных городов — переходам, бульварам, пешеходным улицам. С 2010 года в холодное время ездит поездами, почти не морщась. Песенки у Леоны разные. Тихие-тихие и громкие, раздирающие на части. Коротенькие и длиннющие. Блюзы и вальсы, рэггей и рок-н-роллы, тяжёлые нахрапистые ритмы и разухабистое веселье на полтора аккорда, а также их всяческое смешение — разные, разные песенки. Объединённые честностью, граничащей с нервным срывом. Яростью, обусловленной борьбой за выживание души. Не-инертностью, стремлением изменить, исправить или хотя бы пошевелить этот мир, поколебать и сдвинуть с мёртвой точки всё, что проявит к этому способность.