91 Views
Фотографы на безрыбье
Грустное это дело — встреча старых знакомых. Когда-то Вовка, Мишка и Димон вместе учились в школе на Гагарина, потом в Политехе, а потом стали фотографами узкой специализации. Вовка начал работать на свадьбах, Мишка заделался детским фотографом, а Димону достались поминальные торжества. Лет пять не виделись, а тут вдруг решили встретиться, посидеть в кафе, как в старые, добрые времена. После третьей рюмки заговорили о работе в условиях кризиса.
— Чё, Вован, неужто в Самаре мало женятся?
— Женятся нормально, разводятся слишком мало.
— Это зачем же?
— Да потому что в нашем городе до хрена свадебных фотографов! Чтобы прокормить всю эту ораву, надо, чтобы народ хотя бы раз в два-три года разводился и женился заново!
Выпили по четвёртой.
— А детей-то порядочно рождается, Миха?
— Порядочно, да только позируют они мне уже пенсионерами. Ещё немного, начну у Димона хлеб отбивать.
Выпили по пятой.
— Чё молчишь, Димон?
— Да вот, думаю, делать селфи с вами или нет…
Не сработало
Когда Ежевикин попал под КАМАЗ, Ира как раз шла вниз по Вилоновской с двухлетней дочерью.
— Схуяли ты это сделал, сука? Что ж я блядь теперь делать буду, мудак ёбаный? Сдохнуть он блядь решил, срака охуевшая! А нахуя дочь рожал тогда? Думаешь, на сраные декретные прожить можно? Думаешь, я блядь всё брошу и пойду работать на рынке? Да ты, пидор охуевший, ты даже не рожал ни разу! Нет, ты мне блядь скажи, сучара, недоносок, ты специально это сделал, чтобы мне скучно не было? Нельзя блядь уже выйти, пизду проветрить, как это уёбище падает нахуй под колёса! Ты, гандон обоссанный, я тебе серьёзно говорю: чтоб блядь встал и воскрес, а то уебу с ноги так, что ебало в жопу покатится!
Ежевикин почему-то не воскрес.
На природу
Когда Дамир и Динияр решили поехать на природу, оказалось, что Алёна не умеет водить, а в Наташину машину столько человек просто не поместится. Чтобы добраться до электрички, нужно было прекратить пить пиво, но Самира принесла ещё вина, и все перешли на коньяк. Аня села на колени к Кате — в принципе, это последнее, что они обе помнили от этой поездки. Правда, Оксана уверяла, что видела какие-то деревья — видимо, это случилось, когда она ходила в магазин за водкой. Настя и Маша в один голос уверяли, что поезд сильно покачивало, а Кристина уверяла, что это был не поезд, а лодка. Так в спорах прошла неделя, а потом и вторая. Наконец, Алина сходила в аптеку за тестами, и девушки успокоились.
«Не беременна», — с облегчением подумала каждая.
Лодочник
Один мужик, которого все называли дядя Лёша, держал фотосалон на Партизанской улице, напротив кладбища. Не то, чтобы он с рождения этого хотел, просто у него мама когда-то работала в Доме печати — вплоть до того дня, когда он сгорел. От пожара тронулась несчастная умом, спилась и умерла, а дядя Лёша ничего не умел, кроме как мемчики фотошопить, ну и продолжил мамину профессию, как мог. Вот только дела у него шли отвратительно. Свой фотосалон он открыл в «Пятёрочке» на отшибе, куда мало кто заходил. Так что работали у дяди Лёши подростки Катя и Серёжа, которым просто с чего-то надо было начинать трудовую биографию, а сам он устроился продавцом в фотосалон побольше, у Воронежских озёр. Там ему платили достаточно, чтобы покрывать аренду в «Пятёрочке», а выручки на Партизанской хватало как раз на зарплату ребятам, ну и поесть немного. Мужик дядя Лёша был простой, неприхотливый, и всё его в жизни устраивало.
Изредка, если у его работников были какие-то сложности, дядя Лёша выходил сам работать в свой магазин. Сначала в такие дни посетителей не было, но потом повадились заходить к нему странные люди, которые ничего не заказывали, но поговорить любили. Ну а хозяин был не против послушать их истории — всё лучше, чем от безделья мемчики фотошопить.
Понял вскоре Алексей, что все эти странные посетители на самом деле недавно умерли, а заходят в фотосалон, потому что тяготят их какие-то неоконченные дела.
Заваливает к нему, например, как-то мужик, эдакий soviet style: треники, синий свитер с белой полосой, красная шапочка-петушок с надписью «Лыжня России» — и рассказывает свою историю.
— У меня, брат, особая семейная династия, все в роду до смерти любят бардовскую песню. Дед, например, со студенчества ездил на Грушинский фестиваль, утонул там. Отец брал с него пример, тоже всю жизнь ездил на Грушинский фестиваль, так вот выпил он однажды там левый какой-то фунфырик, отравился насмерть. Ну а мне что делать, если я плавать не умею и водку не пью? Знамо дело, ночью без фонарика пошёл в кусты, навернулся, двести метров с обрыва пролетел, сломал шею. Умоляю, брат, найди сына моего Вовку, скажи ему, чтоб уж лучше стал лётчиком или моряком, а на Грушинский фестиваль ни на ногой. Я хоть бардовскую песню и люблю, но сын — дороже!
Ну благо до улицы Мяги идти было нечего, сходил дядя Лёша в гости к парнишке, после чего тот собрал вещи и уехал жить в Шри-Ланку, чтобы есть кокосы и катать на мотоцикле девушек по тарифам московского такси — так до сих пор и кайфует.
Приходит к дяде Лёше, к примеру, талантливая поэтесса, о которой он, разумеется, никогда не слышал — только накануне умерла от несчастного случая.
— Мы, — говорит поэтесса, — на писательском симпозиуме в Областной библиотеке решили демифологизировать фигуру Поэта, и одного мальчика, Дениса, до слёз довели. Я теперь успокоиться не могу, надо коллегам сказать, чтобы мифологизировали его обратно.
Ну что делать, съездил дядя Лёша на собрание литераторов в ОблБибл, зачитал по бумажке последнее желание покойницы. Пообещали мастера слова мифологизировать Дениса, а усопшую поэтессу — сделать мегапопулярной после смерти, как это часто случается с поэтами, в том числе провинциальными и ранее неизвестными.
Понравилось дяде Лёше общение с мёртвыми — всё-таки кто попало к нему не ходил, у каждого своя история была. Впрочем, о себе он тоже любил поговорить, так что скоро уже все покойники знали, что дела магазина плохи, и бывают дни, когда хозяину даже на булочку не хватает.
Как-то проболтался дядя Лёша, что от деда осталась ему в наследство в посёлке Шмидта старая моторная лодка — продать её не получается, а самому применить не на что. Тут-то и оказалось, что у неживых его посетителей не только есть дела на том берегу Самары, но и платить за извоз они готовы по самым высоким расценкам. Удивился дядя Лёша, но куда деваться в такой плачевной ситуации — стал он возить мертвецов с Запанского на тот берег. Долго ли коротко ли, наконец, завелись у дяди Лёши деньги: начал он каждый день досыта наедаться, привёл в порядок свой магазин, а работникам в благодарность за профессионализм поднял вдвое зарплату. Обрадовались ребята: Серёжа по стенам развесил портреты американских киноактрис, а Катя украсила стены искусственными цветами и ленточками. Стало как-то повеселее в магазине на Партизанской, даже живые стали чаще в него заходить.
Решил тогда дядя Лёша увольняться с Воронежских озёр. Сел он на семидесятый автобус от Дома Молодёжи, а там вдруг песня заиграла злая, древняя, из девяностых — «Я убью тебя, лодочник». Не по себе стало дяде Лёше. И тут вдруг поворачивается к нему водитель автобуса, да говорит:
— Эй, мужик, ты думаешь, ты в Самаре один самый умный нашёлся, мёртвых на тот берег возить? У нас тут целая артель, и мы тебя не звали. Так что сворачивай свой бизнес, а то мы тебе глотку перегрызём и не заметим.
Загрустил дядя Лёша, вернулся в свой магазин. Сидит, кофеёк попивает, жалеет, что людям теперь помочь никак нельзя. Долго ли, коротко ли, зашла в магазин златокудрая женщина, красивая, глаз не отвести, назвалась Ангелиной.
— Меня, Алексей, — говорит Ангелина, — никуда доставлять не надо. Я ваш ангел-хранитель — пришла, чтобы всегда рядом быть, от других лодочников защищать и ласкою каждую ночь радовать.
— Но почему вы меня выбрали? — удивился дядя Лёша, — я ж по жизни неудачник, друзей у меня нет, общаюсь только с мертвецами, да детьми и ничего не умею, кроме мемчиков в Фотошопе.
— Не удивляйтесь, Алексей, я к вам пришла, потому что вы добрая душа, всем помогаете словом и делом, это каждый самарский труп подтвердит, — сказала Ангелина, да и осталась с дядей Лёшей.
Действительно, не беспокоили больше дядю Лёшу другие лодочники. Прожил он долгую честную жизнь, полную счастья, и переход в посмертное состояние дался ему легко — в объятиях золотокудрой красавицы, которая, кстати, за все эти годы нисколько не изменилась. А ещё благодаря дядилёшиной истории у нас в городе до сих пор находятся парни, вкалывающие за копейки в фотосалонах с утра до ночи. А всё почему? Потому что верят в удачу! Ну и, конечно, что скоро умрут.
Свадьба в Пестравке
Поженились однажды в Пестравке Юленька-продавщица да Вася-шофёр, Ивана Иваныча Темникова сын. Пили-гуляли до утра, Михаила Круга в караоке пели, на Газелях наперегонки гоняли, сестрёнку Олю в натопленной баньке голой потеряли, татарину Равилю морду набили. А наутро беда пришла: уколола новобрачная Юленька палец иголкой — да не простой, а заколдованной. Закатила Юленька глазки, впала в ступор, только сиськи в разные стороны торчат. А Вася в это время пьяный на диване лежал и не знал ни о какой беде. И односельчане тоже все на полу вповалку дрыхли после весёлой той ночи.
А был на той свадьбе в гостях уважаемый в Пестравке человек — Пётр Ипполитович Игнатов, участковый. Говорит тогда Игнатов: «Я вам как представитель закона скажу, что нашу Юленьку надобно не от иглы лечить, а от причины. А причину возможно узнать, если только лечить от иглы». И повёз участковый Юленьку в Пестравскую ЦРБ. Не успели добраться они до больницы, как выросла у них на пути сосна, вся человеческими волосами покрытая — быстро, секунд за десять. Не испугался участковый, сломал сосну. Только сел за руль — выросла на пути ёлка, коровьей шкурой поросшая. Не испугался участковый, сломал ёлку. Только сел за руль — вырос дуб, вместо коры — абразивная бумага Р240. Не испугался участковый — сломал и дуб тоже. В общем, смело можно сказать, что за всю историю Пестравки никто не наломал столько дров, сколько храбрый Игнатов!
Долго боролись врачи за Юленькину жизнь, чуть ли не до вечера. Ну а там уже и Вася проснулся, тут-то и оказалось, что всё это ему только снилось. Закончился у Юленьки приход, встали у неё на место глаза с сиськами. Поднялись с пола гости, обнялись с врачами, да пошли опохмеляться и добра наживать! А участковому вручили специальную губернаторскую медаль имени Петра и Февроньи — за защиту семейных ценностей.
Маньяк и колдун
Однажды в Петра-Дубраве завёлся маньяк, только он никого не убивал и не насиловал, а выбирал на улице девушку покрасивее и дарил ей цветы или конфеты. Он потом долго пытался это ментам объяснять, когда его били в КПЗ, чтобы добиться признания за все висяки, накопившиеся в Петра-Дубраве лет за десять.
А в это время рядом колдун проходил. Услышал он, что человека бьют ни за что, пробормотал заклинание, и все менты замерли неподвижными, только зрачки скрипят.
— Бездельники вы и дармоеды, — говорит колдун ментам, — не работали десять лет толком, людей лишь обижали. А маньяк, он хоть и маньяк, но никому зла не делал, наоборот, девушек подарками радовал. Не буду я вас расколдовывать, так и стойте на месте, пока не умрёте!
Конечно, скоро доложили об этом ментовскому начальству. Прислали они в Петра-Дубраву целый автобус Росгвардии, чтобы колдуна арестовать, а тот достал из кармана пёрышко, подбросил в воздух, и автобус пропал, будто не было.
Испугались не на шутку ментовские генералы: мало того, что никто арестовать колдуна не может, так и новых ментов в Петра-Дубраву взять неоткуда, никто не хочет там работать! Пришлось приехать самим, просить у колдуна прощения и совета.
— Ну что касается маньяка, то беспокоиться не о чем, потому что я уже решил, что сегодня его назначат главой поселковой администрации. А вот ментов в Петра-Дубраве больше не будет никогда! Так что забирайте своих дармоедов в Самару, там они оживут, только в ментовке уже больше работать не смогут, — сказал колдун, и вдруг исчез в воздухе.
С тех пор в Петра-Дубраве настали покой и тишина, а если вам кто скажет, что на Волге самые волшебные в России места — так вы имейте в виду, что это именно о Петра-Дубраве речь, а не о Фёдоровских лугах или, скажем, Царевщине.
Как стать святым
Издавна на Руси всех царей причисляли к лику святых. Ну ладно, почти всех — кроме кроткого и жалостливого Ивана Грозного, оболганного русофобом и иноагентом князем Курбским. Так вот, после революции прервалась эта славная традиция предков, потому что раз Бога нет, то и святых тоже нет. Но теперь-то мы не в СССР живём, у нас духовная нация — и решил один наш глава государства тоже быть причисленным к лику святых.
Человек он был основательный, приказал администрации выяснить, какие законы для этого нужны, и включить их в бюджет. А ещё у него, как у нормального кандидата в святые, духовник был — настоятель Иверского монастыря по имени Варлаам.
— Вообще-то сначала нужно сотворить какое-то чудо, иначе в святые не возьмут, — набравшись храбрости, сказал ему Варлаам.
Главу государства это не смутило. Как обычно, по вопросу чуда было проведено совещание. Шло оно недолго — два или три дня, пока не появилась у главы государства по-настоящему чудесная идея. В общем, решил он, что теперь народ будет не только Господу Богу молиться, но ещё Царю и Отечеству. Приказал он своей администрации сочинить такую молитву и отдельным приказом выпустить, а кто будет против — тех в тюрьму.
Большой популярности новая молитва не получила. Очень уж смущали людей непонятные места о духе предков, о человеческих жертвоприношениях во имя державности, великих традиций, нации и государственности. Вскоре всех, кто не молился, начали наказывать по новым суровым законам — кого за фейки о молитвопочитании, а кого за дискредитацию российской церкви. Заключённые уже в тюрьмы не помещались, и тут Варлаам возьми да скажи, что к лику святых причисляют только после смерти — в идеале, мученической. Передумал тогда глава государства идти в святые, а Варлаама на всякий случай тоже отправил в тюрьму — самому внедрять на практике свои дурацкие теории.
А всё почему? Потому что правду говорят: «советское» — значит, лучшее!
Чкалов и пещерные немцы
Был у нас в Самаре немец-аптекарь Греве, а у аптекаря были дети Роберт, Рудольф и Эмма — ну те самые, которые ещё открыли пещеру братьев Греве, чтобы играть там в индейцев и не смотреть на революцию 1905 года. Но мало кто знает, что перед Первой Мировой братья Греве открыли ещё одну пещеру, побольше да поглубже, да и перешли по ней в Германию.
Прошло, значит, двадцать лет, и опять началась война. Подошли фашисты к Москве, пришлось столицу временно переносить в Куйбышев. Узнал фельдмаршал Федор фон Бок о подземном ходе братьев Греве и решил, что если немцы уже прошли по нему один раз, то почему бы не повторить — но в обратном направлении? В общем, нашёл он выход из пещеры и отправил к её входу пару дивизий вермахта для захвата Куйбышева.
А пульт управления тем самым подземным ходом находился в куйбышевском Бункере Сталина, и рулил им Василий Чкалов, который на самом деле не умер. А поскольку делать ему после официальной смерти было особенно нечего, то он только и делал, что пил с Василием Сталиным. В общем, крутанули они штурвал — и пропали немцы. Но пропали не до конца!
С тех пор на всей территории СССР каждый год, откуда ни возьмись, из какого-нибудь подвала возьмёт, да и выползет какой-нибудь недобитый фонбековский фельдфебель, да и начинает шкодить, пока не прижимают его к ногтю. А вы думали, зачем нам ещё ФСБ, ГИБДД, Росгвардия, разведка и Единая Россия в таких количествах нужны? Вот только чтобы от этих чертей защитить, а всё остальное — версия прикрытия, как смерть Чкалова!
Гнилая лодка
Широка и привольна палитра средств массовой дезинформации! Вот, например, многие так называемые трэвел-блогеры пишут, что у нас в Самарская Луке тайно водятся не только неизвестные виды диких животных, но также всяческие русалки, вилы, мары, дэвы, зенги-бабы, и тому подобная потусторонняя хрень. Однако, чтобы убедиться, что это не так, достаточно сесть на катер и приехать, например, в Подгоры. Там вы своими глазами увидите, что кроме неопознанных наукой существ в Жигулёвских лесах встречаются ценные породы не только частично заблудившихся, но и полностью заблудших женщин. Более того, очень часто к ним присоединяются и заблудшие мужчины. И тогда в этих пустынных краях начинает бить такая страсть, такая жизнь, какая трэвел-блогерам и не снилась. Не то, что в сраной Москве, где водятся одни мажоры, росгвардейцы и бичи.
Короче, один хороший парень по имени Витя поселился как-то в доме своей покойной бабушки в Подгорах, чтобы починить старую гнилую лодку и поплыть на ней вниз по течению — к своей бывшей в Сызрань. Там, в Сызрани, он хотел построить надёжный большой баркас и добраться на нём до Саратова, к ещё одной своей бывшей. Ну а в Саратове, знамо дело, можно было уже браться за космический корабль, чтобы улететь вместе с ними обеими на Луну и жить себе, поживать. Вот только не догадывался Витя, что Варвара — та, что в Сызрани — недавно замуж вышла и ребёночка ждёт. А другая его бывшая, Прасковья, уехала из Саратова в Чехию, и домой возвращаться не собиралась. Но не знал он об этом не потому, что неоткуда было узнать, а потому что ему больше нравилось сидеть на берегу с удочкой, пить чай с чабрецом и мечтать о всяком непонятном.
Долго Витя лодку чинил, уже и хозяйством оброс: исправил в домишке всё, что сломано было, огород завёл, баньку построил. И вот сидит как-то Витя на бревнышке, картошку чистит, а тут из леса выходят две туристки с рюкзаками — в пёстрой одёжке, руки в феньках, волосы длиннющие. Было им лет по двадцать пять каждой, одна белобрысая, другая рыженькая. «Ой, здравствуйте!», — говорит ему блондинка, — «Представляете, мы с подружкой вдвоём целых две недели по лесам бродили, ни одного человека за всё это время не видели. Меня, кстати, зовут Надя, а это Анжела!».
Обрадовался Витя девушкам, он ведь не больно-то с людьми общался. «Давайте я покормлю вас, да баньку согрею!», — говорит. Сбросили туристки свои тяжёлые рюкзаки, стали рассказывать наперебой о своих приключениях. Покормил он их, а там и банька подошла. Зашли девушки внутрь, и как-то сразу стало понятно, что это надолго. Сел Витя обратно на брёвнышко и заскучал — уж больно хорошо и приятно было с ними сидеть, болтать. Тут из-за двери баньки показалась светлая Надина головка — стоит, полотенце к голой груди прижимает.
— Витя, а чайник не вскипел? Ты не мог бы нам чаю налить? И вообще, приходи к нам в баньку чай пить!
Витя обрадовался, его ни разу в жизни девушки в баню не приглашали. Налил он три кружки чаю, зашёл в предбанник.
— Ты бы разделся, жарко здесь, — сказала Анжела, тоже завёрнутая в полотенце. Снял Витя с себя всё, кроме трусов, чтобы не выделяться, сидит с девушками, чай пьёт. Разговор идёт непринуждённый, весёлый, и чувствует Витя, что пьянеет он от чая, как от водки.
— Вы как хотите, а я пойду, попарюсь, — вдруг сказала Надя, сняла с себя полотенце и прошла в парилку прямо мимо остолбеневшего Вити.
— Ты что, голых девушек давно не видел? — улыбнулась Анжела, приспустив полотенце, — пошли в парилку, посмотришь на нас обеих!
Снял Витя трусы, зашёл в парилку, а девушки на него уставились, глаз не могут отвести.
— Вы что, давно голых парней не видели? — в тон Анжеле спросил он.
Ничего не стали они отвечать.
В общем, странная у них получилась любовь, но зато до конца лета. В последний день августа попрощались девушки с Витей, да и уехали к себе домой — вверх по течению, в Чебоксары. Ну а Витя постоял на пристани, помахал им рукой, и решил остаться в Подгорах насовсем — жалко ему стало бросать домишко, баньку и огород. Да и мало ли какие ещё симпатичные туристки выйдут из леса.
А чинить старую лодку и плыть на ней к своим бывшим, которые его совсем не ждали, он передумал — и вам тоже не советует. Гнилое это дело, парни!
Дядя Лёша
Дядя Лёша — фольклорный персонаж, которого все видели в электричке и метро, он ещё и рассказы пишет. Безалаберный русский бродяга, кое-как шкандыбающий по колдобинам и курмышам от Кинеля до Ивделя. В данный момент работает младшим помощником старшего кабелеукладчика в старинном особняке в центре Москвы, получая зарплату от Министерства культуры. Автор двух неизданных книг — «Похвистнево» и его продолжения «Челябинск-200». В данный момент занят созданием третьей книги, действие которой происходит в Сибири.