251 Views
Новогоднее
Зима другая временами
Проглядывает сквозь завесу –
Овальный стол, накрытый к чаю,
Играет Армстронг, снег идёт,
Огни рассыпались на ветках,
Спешит на сцену балерина,
Ей руку подаёт Щелкунчик,
Фиалка зимняя цветёт.
Там мама шёлковые нитки
Привязывает к шоколадным
Конфетам из стеклянной банки,
Часы отстукивают степ,
Из залы звуки пианино,
Из кухни запахи ванили,
И кто-то воет за трубою,
Он безутешен и свиреп.
А рядом комната другая,
Она с крыльца видна получше,
Там мы с тобой! Там наши дети!
Они к морозным окнам льнут,
В обнимку с плюшевым медведем
Любимую листают сказку,
Они так долго танцевали,
Что скоро прямо тут уснут.
И мы ещё не знаем даже,
Что всех рассадят по вагонам,
Что поезда сойдут с маршрутов,
Пройдут по комнатам насквозь,
И всем придётся на уклонах
Сильней за поручни держаться,
А там, где оборвутся рельсы,
Держаться за земную ось.
И что маяк на кромке суши
Согнёт свою жирафью шею,
Чтоб мы тепла его коснулись,
Живое чувствуя в живом.
И что из труб печных повсюду
Вспорхнут оставленные книги,
И звуки музыки в ракушке
Схоронятся на дне морском.
И мы ещё не знаем даже,
Как будет чёрный чай невкусен
Без балерины и медведя,
В снегах затерянных теперь.
Но мы ещё не всё забыли,
Мы помним дом с высокой ёлкой,
И мы заглядываем в окна
И ищем крошечную дверь.
* * *
Гамак раскачивался плавно
и пальма мачтою скрипела,
и цапля белая на мачту
косынкой белою взлетела,
и берег плыл, песочных замков
кварталы проплывали мимо,
совочки, вёдра, стулья, чаши
несли на берег пилигримы,
и строили свои чертоги
монументально, терпеливо,
их каждый раз смывало море
волной вечернего прилива…
Но новым утром вдохновенно
они несли на берег чаши,
и снова башни возводили
ещё старательней и краше.
Рассыпав по ветру кудряшки,
меж лодками играли в прятки,
сыпучим золотом фонтанов
летел песок, прилипший к пяткам.
А мы на них смотрели с моря,
а мы всё дальше уплывали,
и забывали вкус восторга,
и вкус надежды забывали.
Нам иногда хотелось снова
в их гавань синюю вернуться,
но мы болтались в океане,
искали, где бы нам приткнуться,
мы больше не были готовы
с нуля отстраивать утрами
свои разрушенные жизни,
волной смываемые храмы.
Мы им сплетали из травинок
ночами нитки оберега,
и строили для них из песен
ладью последнего ковчега.
Полтава. 1 февраля 2025 года
Люди заходят в свои подъезды,
В спальни, как в кратеры красной бездны,
Не успевая закончить фраз,
Не зная, что это в последний раз.
В кожаном кресле раскрытый сонник,
Кукла уселась на подлокотник,
Не сводит с хозяйки прекрасных глаз,
Не зная, что это в последний раз.
Хлопнула форточка, холодно стало,
Белым медведем лежит одеяло,
Десять, одиннадцать, полночь, час,
Утро. Но это в последний раз…
Рваными кадрами движется лето,
Жить или нет им – решает ракета,
Меткий наводчик, искусный пилот,
Мирный в миру оборонный завод.
Но выплывают из красной бездны
Вами разрушенные подъезды,
С куклами в синих ожогах и дырах,
И прирастают к вашим квартирам,
Стоны за стенами сводят с ума,
Жить вам отныне в этих домах.
* * *
Здравствуй, Танечка! Утра теперь недобры,
Ночь выбирает цели и бьёт под дых.
Ночью выходят лётчики и сапёры…
Мы не ложимся спать и ищем своих.
Снова над городом чёртова эта ракета,
Я сжимаюсь в комок и прошу об одном:
Пусть улетает в поле! В подлесок! В Лету!
И закрываю небо плотным сукном –
Тихой молитвой, древней мантрой тибетской,
Крыльями ангелов, кроной могучих дубов,
Маминой песенкой из довоенного детства,
Эхом самых любимых и светлых стихов.
Снова слежу за картой воздушной тревоги,
Вся Украина в красной зоне огня.
Господи, ты же услышал многих и многих,
Просто добавь в этот список сегодня меня!
Так и живём. Полу-спим полу-так, полу-дышим,
Храбро рисуем картины будущих встреч,
Штопаем небо и письма небесные пишем,
Тем, кого этой ночью не вышло сберечь.
* * *
– Слышишь, они шагают! И там их много,
Очень далёкий, но очень тревожный звук:
Маршем шагают в ногу, и снова в ногу…
Серое облако пыли ползёт на юг.
– Штору закрой и не стой у окна, серьёзно!
Может, погасим свет? Я налью молоко…
– Что они делают?
– Вроде, штурмуют Грозный.
Ты не волнуйся, это от нас далеко.
– Слышишь, они шагают. Как будто ближе…
– Спи, ради Бога, не нужно сходить с ума.
– Что они делают? Видишь, дымятся крыши!
– Это они на Каширке взорвали дома.
Всё, успокойся, отходят, шаги затихают,
Время такое, повсюду завёлся враг.
– Что они делают?
– Где-то опять стреляют,
Но не у нас! Это в Гори, в грузинских горах.
– Слышишь, шагают снова…В зарницах небо!
– Хочешь вина? Или, может быть, сходим в кино?
– Что они делают?
– Снова бомбят Алеппо,
Ты не волнуйся, нас обойдёт стороной.
Вроде, шагов не слышно, и хватит спорить,
Я же поставил двойную надёжную дверь!
– Что они делают?
– Крым отбирают.
– А море?
– Скоро поедем на море. На наше теперь!
– Снова они! Там сапог шагающих тонны!
Что они делают?
– Маршем идут в Донбасс,
Флаги развесят, запустят антенные дроны,
Всё под контролем! И вряд ли коснётся нас.
Думай о том, что дочурка у нас невеста,
Сын за последнюю зиму так возмужал!
– Слышишь, они вскрывают замки подъездов,
Слышишь, они взбегают по этажам.
По ту сторону жизней
Там есть пианино, оно иногда играет,
Когда засыпают местные вертухаи,
Играет о том, что неба не видно больше,
Его утянуло ветром куда-то к Польше,
И поясом Ориона, объятий вместо,
Затянуто платье бегущей за ним невесты.
Играет о том, что дом населяют тени,
По комнатам бродят горлицы и олени,
И вымыт слезами пол, и натёрт золою,
Цепляясь за штору, сохнет в горшке алоэ,
О том играет, что жизнь разлетелась в клочья,
Что день, начавшись едва, обернулся ночью,
А чёрных клавиш всё больше, они всё громче,
Из всех языков там звонче поют на волчьем,
Там старые книги, заткнув чердака прорехи,
Срослись корешками и скоро дадут побеги,
И кто-то незримый подолгу листает ноты,
Танцуют солдаты, обняв свои пулемёты,
У всех начищены берцы и стёрты лица.
И сосны шумят, и тоска из трубы струится.
* * *
Не стоило тебе надевать эту форму,
Говорят, ты пришёл добровольно с заплечным мешком,
И тобою закрыли региональную “норму”,
Провожая в весенний окоп приглушённым смешком.
И разом от воли твоей ничего не осталось.
Меж адом и раем – траншейное тело змеи,
Где служит подушкою страх, одеялом – усталость,
Вперёд не пропустят чужие, обратно – свои.
Ты, может быть, думал, защищаешь отчизну?
Тебя обманули, никто не вторгался в твой (с)ад,
Тобою играют в солдатики те,
в чьи престарелые жизни
Переливается кровь несмышлёных солдат.
Ты, может быть, думал, заработаешь много,
Так много, как раньше и не видел в глаза,
Ну, в общем-то, да, на квартиру под пяткой у бога –
На холм из суглинка, где спит на кресте стрекоза.
Ты думал, отчизна будет тобою гордиться?
Орден подвесит, усадит рядом за стол?
Но ты для неё лишь зажатая в пасти синица,
Сплюнет, не глядя, в Везёлку или в Оскол.
А там, меж подбитых танков и минных пашен,
Прижавшись к домам, прорастают пшеничные зёрна,
И жовто-блакитним флагом ребёнок машет…
Не стоило тебе надевать эту форму.
* * *
Вышла и́з дому принцесса,
А принцессе года три,
А вокруг цветёт Одесса –
Море, звёзды, фонари.
Вот и солнце встанет скоро –
Ей сегодня не уснуть,
Вдоль горящего Собора
Пролегал принцессин путь.
Шла по вздыбленной брусчатке,
странностью поражена,
Вдруг над детскою площадкой –
Дождь сгоревшего зерна.
Мимо Дома шла Учёных –
У учёных дома нет,
Выпал в улицах зелёных
Град из утренних ракет.
В кронах вороны галдели,
Воздух красен и землист,
А на том крыльце сидели
Граф Толстой и Ференц Лист.
– Вот такое нынче лето, –
Им принцесса говорит. –
С моря движутся мопеды,
Море синее горит!
Небо мир закрыть не хочет,
Тут – у мира не болит,
Он делами занят очень,
Всё вздыхает да сопит.
На прощанье улыбнулась
Белой розою в венце:
– Я сегодня не проснулась,
Не сидите на крыльце!
* * *
Как бы мне прожить апрель, не замечая,
Что, куда не оглянись, всё только хуже,
Даже вкус свежезаваренного чая,
Даже клякса отражённой в небе лужи.
И не легче от таблетки аспирина,
Что ни день, то смыслу страждущему вызов,
То в Большом взмахнёт ногою балерина,
То сосед к виску приставит телевизор.
Всё бедовее в маршрутке разговоры,
Что теперь Париж и Лондон наши цели,
И чернеют капюшоны, точно норы,
И костяшки от натуги побелели.
Было мало, так теперь ещё и Тесла,
Рыжий клоун, клоун серый на арене,
И шатаются в заезжем цирке кресла,
И моря полощут глобус в чёрной пене.
Где тот Харьков, звёзды Иерусалима,
Кто там лёг вчера ничком и встать не сможет,
Все маршрутки континентов едут мимо
И колёсами с земли сдирают кожу.
На суку сидит уставшая ворона,
Сук трещит под молодым вороньим телом,
В проводах крыло подстреленного дрона…
Хоть бы ты куда, дурёха, улетела.
Зоя Ященко
Зоя Ященко – поэт и лидер группы "Белая Гвардия", автор более 200 песен. Родилась в Полтаве. Свои первые стихи опубликовала в 10-м классе в областной газете "Комсомолец Полтавщины". Закончила факультет журналистики МГУ. В студенческие годы пела в подземных переходах Москвы и Берлина. Вместе с группой путешествовала с гастролями по Франции, Германии, Голландии. Печаталась в "Московском комсомольце", "Вояже", "Новом журнале", "Настоящем времени", "Литературной Америке", "Новом свете", "Знамени" и других изданиях. Выпустила 5 книг, две из которых написаны для детей. В 2023 вместе с композитором Дмитрием Баулиным записала антивоенный альбом "Прописью на стене".