14 Views
* * *
золотая лодочка моя дорогая
ты плывешь над нами кверху рогами
высоко над нами в первых днях весенних
расскажи пожалуйста что с нами всеми
что это за пьеса такая за драма
кажется мы всё это переиграли
белены объелись копытцем запили
или так всегда было да мы забыли
или так всегда было да мы созрели
как котята в пору вошли прозрели
и вдруг стало видно всё чего видно
и за это всё без разбору стыдно
и за то что стадно и за то что страшно
и за то что тонет листком вчерашним
и устали делиться на наших ненаших
а вот ещё кто-то неделёный машет
это неродившиеся уже маячат
но не знаешь кому их лелеять нянчить
но не знаешь что им сказать навстречу
то не вечер детушки то не вечер
только и сидеть на краю постели
вы простите мы этого не хотели
ни сводок с севера ни боёв на южном
ничего вот этого нам не нужно
ни вот этой сечи ни кровавой пашни
ни того что стыдно ни того что страшно
а в окне только смайлик плывет круторогий
нас тут много лодочка нас тут много
* * *
да мы и не были никем
мы кем-то просто не успели
мы выбрались из снеговой купели
как новенький начальный ком
и накатили первый слой
в котором вперемежку космос
и квас в розлив на перекрестке
хлеб украинский гум московский
и по чуть-чуть добра со злом
пойдем гулять в райисполком
где облака так парусаты
когда июнь идет к закату
и небом дышится легко
пойдем гулять когда вот-вот
синеет сумеречный свод
и огоньки на горизонте
как обещание всего
и ничего такого нет
особенного в этом первом
ну сигареты семки стервы
эльдар рязанов вальс-бостон
ну газировка из стакана
не нюхавшего гигиены
неважно
все хотят консерву
таблетку от лихих времен
весь этот памятный пузырь
уже понятен и прозрачен
его потери и удачи
уже усвоены нутром
мы одолели этот мир
издания восьмидесятых
мы в нём сильны и парусаты
неважно с кем или о ком
а это странное оно
что непрерывно происходит
с трудом рассчитываешь силы
но тратишь больше чем вчера
конечно вспомнится как рай
когда конечно мы проснемся
в другую версию сегодня
оставив эту за спиной
конечно вспомнится как рай
и эта самая минута
наполнится негромким светом
пусть отраженным но живым
от тех с кем ты встречаешь утро
от тех в кого летит ракета
от тех с кем мы так парусаты
что не посмеем умирать
* * *
кнопку лифта заело и двери мучительно хлопают
это как выстрел в сердце внезапный флешбек
пуля летит превращаясь вращаясь краснеет лопается
конфетти разлетается ну и что ты за человек
что у тебя в голове от японии и до питера
как это все увязалось переплелось
боль догонит в свой срок но не буду же я торопить ее
чтобы быстрее перерождалась в злость
может быть время успеет сделать алхимию
тронешь а там уже пусто рубец аккуратный шов
что-то конечно ещё не раз прилетит за грехи мои
но допустим что всё было кстати и хорошо
а вот тут не трогай тут ещё держится корочка
а где кровит авось заживёт на моем веку
лучше помнить храм безмятежный как только от бога с иголочки
и телефонную будку на харадзюку
и память умело уводит вокруг да около
вымарывая по мелочам из списка грехов
оставляя только большую-большую луну над токио
и запах моих сигарет как они назывались хоть
* * *
I
почему ты сказал то, что ты сказал?
я устал, чувак, я реально очень устал.
я проснулся ночью от гула и долго не мог уснуть.
я в гробу видал такую весну.
почему ты сказал то, что ты сказал?
потому что нужные книжки в детстве читал.
я верю, добро побеждает, и прямо сейчас. и мне
очевидно, на которой я стороне. вам нет?
почему ты сказал то, что ты сказал?
потому что история ходит по кругу и даже ходит назад,
потому что еще в семнадцатом столетии или, там, в пятом
до нашей эры было похоже. но вам непонятно.
почему ты сказал то, что ты сказал?
у меня есть сердце, и у меня есть глаза,
я вижу, что вижу, и что вижу, о том пою.
это очень страшно, кстати, на том и стою.
а если вам не страшно, то какой же вы человек?
не могу и представить, что у вас в голове.
а когда тебе страшно и важно то, что другим не важно,
это делит нас всех по сгибу, как лист бумажный.
потому что я побежал, потому что все побежали.
я завидую тем, кто верит еще в скрижали,
в твердую руку, в глобальный план, в триумфальный трамп.
вы уже перестали пить коньяк по утрам?
и вам не кажется, что мир дался ёбу?
о да, помидоры подорожали.
и есть есть хоть что-то, что остановит весь этот бред, –
новый завет? нет. старый завет?
политика конфиденциальности? тактика френдования?
практика выживания, дозировка вливания?
ничто не отменит ни то, что есть, ни то, чего (больше) нет.
II
а потом опять как и сколько-то лет назад
накрывает большой бедой
это тот момент когда ты уходишь в сад
и сражаешься с лебедой
потому что её понятнее как и чем
а поверх травы
непонятным печет и становится горячей
и вскрывает швы
это тот момент когда ты уходишь в лес
там рассеяна синева
и деревьям неважно кто выжил а кто воскрес
и ни пасхи ни рождества
может быть выжил род или умер род
или подлесок вытеснил затенил
а у людей
да тот же круговорот
выбило заменил
это момент когда ты уходишь вовнутрь
говоришь без меня пожалуйста без меня
потому что ничто взорвавшееся во всю грудь
ничего не меня
говорят сумасшедший возится с лебедой
из-за таких беда
синева растекается складывается водой
и берет туда
* * *
я не знаю когда придут мои сумерки
кем я буду сама
иногда благодарнее вовремя соскочить с ума
чем стоять лицом ко всему что тебя мучает
что тебя оставляет сужая мир до размеров окна
сужая размах до кровати и глубину до дна
Шварц написал что смерть некрасивая вещь
но у него было припасено и на этот случай
я буду учиться у своих старших благо много всего
буду смотреть на небо сквозь стены буду видеть его
буду смотреть на звёзды сквозь землю
без слабины без надежды или с надеждой
потом мы тоже станем прозрачными
можно будет смотреть
сквозь нас и видеть всё вечное
море небо земную твердь
а пока я прошу жизнь подержи меня тут ещё
и она держит
* * *
в рассветном свете беспощадном и мертвящем
на тонкой грани между дышащим теплом
и тем что позже уберут в дощатый ящик
обитый тканью с образцами за стеклом
в рассветном свете беззащитных неодетых
украдкой видим спящих бродим и молчим
как будто смерть уже подбросила монету
а мы еще за что-то держимся в ночи
потом очнемся прорастем на свежий воздух
в ручей окрепнем в водостоках побежим
никто не видит нас щемяще несерьезных
раздетых сонных как раскрылись и лежим
мы соберемся и подставимся под солнце
за рваной тучей ветки мокрые как груз
жизнь обивает с нас листву а мы смеемся
а что ещё поделать на таком ветру
* * *
иногда очень надо чтобы Гребенщиков спел
что-нибудь о свете который всегда над нами
эти самые песни конечно же госпел
доходящий до всех как целительное цунами
иногда ерунда конечно но нет-нет да заденет
и уже ради этого можно слушать часами
что все решает не случай не воля не сумма денег
а что-то такое чем раз и оказываемся мы сами
пока ж пассажир сидит на краю штаны наизнанку
утренний чай в подстаканнике трясется не стынет
и как ожидание чуда бледный свет полустанка
цедится в пассажира обещая что не покинет
но на душе маетно воздух тяжёлый спертый
давай же Борис Борисыч бери гитару и к делу
пожалуйста восемь песен условно второго сорта
и две таких чтобы сердце вот это всё одолело
* * *
обойдешь округу, считая всё, что тебя оставило,
потеряло смысл, изменилось разом и совершенно.
чья-то жизнь идет за полуприкрытыми ставнями,
не имеющая к тебе ни малейшего отношения,
будто задача, придуманная без решения,
а свою решать то ли не с чего, то ли не с чем,
словно нужно теперь у каждой отдельной вещи
спрашивать: ты-то имеешь ко мне отношение?
я еще существую? я еще вообще выносимое?
можно, и я, как все, перейду на другой виток?
просыпаешься со словами: мне не хватает синего,
но не знаешь, кто это или что.
море не синее, небо белесое, а не синее.
если что-то случилось, это всегда о плохом?
нет, это жизнь возвращает приложенное усилие,
отжимая пружину себе на свободный ход,
сепарируя смешанное, успокаивая взболтанное,
масло всплывает пленкой, глубже него вода.
а когда повезет, жизнь говорит тебе: вот оно.
говорит тебе: милый ребенок, иди сюда,
что бы там ни случилось, это просто такое дыхание,
поднимаешься и опускаешься на волне,
и синий будет еще, и кобальтовый, эпохальный,
ломоносовского фарфора, вавилонских ворот синей.
* * *
трудно только первую сотню лет
потом
обретаешь улыбку галадриэли
все кого четко помните вы с котом
кончились
многие раньше чем постарели
кот помнит только последние пятнадцать лет
он привычен к тревогам обстрелам спит до шести
дождь начинается в час когда проступает рассвет
переходит в грозу и раскаты пугают птиц
а поутру в сплошной пелене дождевой
голубая форточка яркая как лубок
и будто бог глядит сквозь нее и не говорит ничего
а нет
с новым годом
вот это тебе говорит бог
Ася Анистратенко
Ася Анистратенко. Родилась в 1975 году в Иркутске. Поэт, автор песен, переводчик. Окончила факультет иностранных языков Новосибирского государственного педагогического университета. Автор трех поэтических книг. Подборки стихов выходили в журналах «День и ночь», «ЗИНЗИВЕР», «Новый берег» и многих других. Жила в Новосибирске, Санкт-Петербурге, Москве. С 2022 года в Иерусалиме.