355 Views
Сказ
Я пришёл до Вас, чтобы Вас созвать,
Чтобы сказ сказать, да себя показать,
Да на Вас поглядеть!
Как и разом со мной медведь не цепной,
Он ручной, что ягнёнок,
А как выйдет плясать, так за ним не поспеть,
Только знай догоняй!..
пр:
Хлеба-соли Вашему доброму городу,
Мёда-пива на мои усы да бороду,
Горе взаперти за семью оковами,
Счастие звенит звонкими подковами!
То, что я скажу, то не сказкой сказано,
Не пером написано, топором не рублено,
За рубли не куплено, а во бору подобрано,
Да в поле найдено!
А как я выну дуду, так у себя в поводу
Уведу; ноги сами так и просятся в пляс –
Эх, держи, святый Спас! –
Сами так и идут!..
пр:
Хлеба-соли Вашему доброму городу,
Мёда-пива на мои усы да бороду,
Горе взаперти за семью оковами,
Счастие звенит звонкими подковами!
Да только я не крысолов, Вас не выведу к омуту,
Я пока пою по палатам, по комнатам –
И не унять! Только знай подпевай!
В тюрьмах теремов, по темницам дворцов,
При дворах дураков, у кичливых бояр.
Как оставишь задаром, что сам принял в дар,
А тебе тумаков! Вот и весь гонорар!..
Ведь это ж у купцов всего, чего надобно,
Серы для бесов, а ангелам – ладана,
Злата-серебра им – полные подполы,
Всякого добра сполна, да не из под полы,
А я могу лишь спеть Вам, было б терпение,
Всё, что есть при мне – не крадено – дарено!
Если ж не стерпеть Вам тернии пения –
Знатная плеть у боярина-барина!..
Хозяйка
Дорог я изведал довольно.
Почить до рассвета пора.
Налей мне, хозяюшка, полно –
— Далече ещё до утра…
Сума не истёрла мне плечи.
В ней веса, в пустой, ничего!
А раны на сердце излечит
Тепло очага твоего!..
Ужель мне не чудится это?
Вспорхнёт, улетит, только дунь,
Моё сероглазое лето,
Мой медноволосый июнь…
Сегодня я снова свободный,
Плевать, что случиться потом:
Паду ли стрелою пронзённый,
Помру ль, поперхнувшись вином!
Укроет очаг догоревший
Опавшие звёзды в золе,
Когда я усну захмелевший,
Небритой щекой на столе…
А если достану тебя я
Решеньем насущных проблем,
Гони меня к чёрту, родная,
Когда я тебе надоем!
…Рассвет уже ждёт у порога…
Но, право, куда мне отсель?
Останусь, хозяйка, ей-Богу!
Стели-ка, родная, постель!..
Букинист
Здесь когда-то было так тепло,
Свечи таяли, роняя капли воска,
Фотографии твоей стекло отражало их танец.
То сверкая дорогим тисненьем,
То укрывшись в переплёт неброский,
Повторяли их движения бархат, пергамент и глянец.
Старый лист,
Что с тобой сталось,
Из какого ты выпал тома?
Пожелтел и увял, словно осень до дома добралась.
Старый лист
Подношу к глазам,
Не пеняй на очки, ты всё видишь сам.
Эти буквы — бессмысленные крючки.
Букинист…
Я уже не боюсь оставаться один,
Я давно позабыл о последней встрече,
Каждый вечер не более страшен, чем праздничный бал.
Я привык не сметать по углам паутину,
Не беда, если в трубах замёрзла вода.
Наплевать, что сантехник не хочет спускаться в подвал.
О моём дымоходе забыл трубочист,
Но я знаю сам — нынче печи не в моде.
Слишком долго я жил по песочным часам…
Букинист…
Отчего-то я разучился плакать,
Засыпаю, роняя пепел на скатерть.
Фотографии нет, и не помню, куда её дели.
А во сне слышу шорох, не чувствуя злость
На червей, прогрызающих книги насквозь,
Иногда удивляясь такой одинокой постели.
Тёмно-серая мышь забралась мне на грудь
И желает спокойно и мирно уснуть.
Свои тёплые лапы кладёт мне на сонные веки.
Вслед за мышью неслышно приходит флейтист
И играет мне песню про горы и реки —
Отчего-то запомнился запах аптеки…
Букинист…
Восемь раз
в соавторстве с Игорем Белым
Как восемь раз ходил я на врага,
В руке патрон, вокруг пурга,
Как восемь раз был ранен,
Потом убит!
И утром ранним
Исчез, как вид!
Как восемь раз ходили за врачом,
Ломились в дверь к нему плечом,
Как восемь раз свистели,
Но он не встал!
В своей постели
Он крепко спал!
Как восемь раз несли меня в гробу,
Несли, кляня свою судьбу,
Как восемь раз роняли,
Как бутерброд.
И всё пеняли
На гололёд!
Куда ты ни взгляни,
И что на свете ни возьми,
Всё подчиняется восьми —
— Как есть, прими!
И надо мной, о да! —
— Восьмиконечная звезда
Горит всегда,
А очень хочется “семи-“.
Как восемь раз пытались отпевать,
Как восемь раз пытались слать
Гонцов за капелланом
За восемь миль.
Но он был пьяным
В епитрахиль!
Сломали восемь кирок и лопат,
Пока пытались закопать
Моё худое тело!
Искали крест…
Мне надоело,
И я воскрес!
С тех пор я агитирую за мир,
Я сжёг портянки и мундир,
Хожу в одной шинели…
В ней — восемь дыр!
От пуль, шрапнели
И от рапир!
Вечер
Как-то не давно, недавно, давеча-давеча
Из оврагов-буераков поднимался вечер.
Тёмным лоскутом небесным звёзды протирая,
На дуде болотной выпи жалобно играя…
По деревням, по подворьям ставни закрывались,
В тихих заводях русалки в ил позарывались.
Черти месяц залепили облачною ватой,
В конурах дрожа скулили псы, хвосты поджаты!..
В дуплах лешие проснулись, сучьями скрипели…
По печным трубопроводам ведьмы полетели.
Два медведя выходили из лесной чащобы,
Даже мыши в избах стихли — боязно, ещё бы!..
Два медведя выносили ношу. Ноша тяжка.
Нехватило малость силы. Не допел, бедняжка…
Под горою яму рыли у Кривого Лоха…
В яме той и схоронили в полночь скомороха…
То-то нечисти веселье! Сладкая добыча!
С веток листья облетели от лихого клича!
Под зарю росой прибило светляковы свечи…
Отдыхай, покуда, милый!.. Завтра снова — вечер!..
Весна и дурак
Сумасшествие огня, старость снега,
Молодость земли и бессилье льда.
Ты пусти к себе меня до ночлега,
Красная весна – талая вода!..
Розлился туман на луга,
Паутиной сна, крынкой молока.
Не гневись напрасно, весна –
Многого ль спросить с дурака?
Захотелося ему, дурню, в поле
Ветер изловить, облако взнуздать,
Перештопанный карман в небе вволю
Звёздами набить, да луну продать!..
А уж взялся лить – лей по край!
Взялся выпить – пей до конца!
Да не по зубам каравай,
Не к лицу кафтан, зверь не на ловца!..
Не сумел ума нажить – не с чего сойти,
Так теперь сиди, ночью – взаперти,
А днём – на паперти!..
Только б лето пережить – сушь да дожди,
Там уж и зима стелет впереди
Белые скатерти!..
Вот и на столе сладок мёд;
Рядом водка горькая – хошь, выбирай –
Смех иль слеза!
Стол накрыт, да гость не придёт –
Падай, падай, снег, на глаза!..
Шляпа
— Куда мне идти, кто бы мне объяснил?
Куда мне идти, кто бы мне объяснил?
Я этой дорогой ещё не ходил…
— Не думай, иди, а уж я присмотрю!
Не думай, иди, а уж я присмотрю!
Доставлю как есть, я тебе говорю!
— Ах, как мне подняться туда одному?
Ах, как мне подняться туда одному?
Я слишком ослаб, чтоб идти самому…
— Я верю в тебя — ты сумеешь взойти!
Я верю в тебя — ты сумеешь взойти!
А нет — так найдётся кому донести!
— Ну вот я поднялся, а что же потом?
Ну вот я поднялся, а что же потом?
Сказать ли чего, попросить ли о чём?
— Молчи, или спой, если, вправду — силач!
Молчи, или спой, если, вправду — силач!
Не можешь — молись, или просто поплачь!
— Куда мне, куда мне деть шляпу свою?
Куда мне, куда мне деть шляпу свою?
Повесить вон там, или здесь на краю?..
— Да брось её на пол и весь разговор!
Да брось её на пол и весь разговор!
Да брось её на пол и весь разговор!
…Ответил палач, доставая топор…
Соловушка
Ладно ли в хижине между дворцов?
Вольно ль в телогреечке среди соболей?
Каково художнику среди маляров?
Как рождённым с крыльями посреди червей…
Взяли шелкопряды, да выпряли сеть.
Отловили соловья во лесной глуши.
Тут летать негоже, так изволь нам спеть!
А как песня надоест, значит попляши!
А ты хоть и соловушка, да всё-то не Бог!
А им, как не выделывайся — всё-то не в кайф!..
Накормили баснями — тут-то он и сдох!..
Вот тебе, бабушка, и гербалайф…
Прощай, алкоголик!
Уймите дур и трубадуров,
Барабаны прочь, долой фанфары!
Какой, к чертям, почёт?!
Я просто старый чёрт,
Хотя, какой там чёрт! Я просто дурень старый,
Не вставший на учёт!
Без палочки осиротевший нолик,
Безрукий, нераскаявшийся тать!..
Прощай, алкоголик, прощай, алкоголик!
Нам будет тебя не хватать!..
Безделия постель и в зной, и в холод,
В выходной и в понедельник.
Хоть писай кипятком!
Но горло давит ком о том,
Что здесь не джином пахнет можжевельник,
И клоп – не коньяком!..
Удава душит оборзевший кролик,
На палача нисходит благодать…
Прощай, алкоголик, прощай, алкоголик!
Нам будет тебя не хватать!..
Зовите ж разных девок
Безобразных! Ночь утех и наслаждений
Наступит через миг!
Напудренный парик
Мелькает в пляске: среди скорбных привидений
Безумствует старик!..
Накройте же ему отдельный столик,
Стелите многоспальную кровать!..
Прощай, алкоголик, прощай, алкоголик!
Нам будет тебя не хватать!..
О поиске истины
Я долго метался, я веру искал,
Стесняясь признаться открыто,
Покуда ко мне как-то не подскакал
Один кришнаит деловитый.
Он долго учение мне излагал –
Дай волю – залезет в бутылку!
Гундел он, а солнечный зайчик скакал
По бритому гладко затылку…
Ты, мол тело своё простынёй оберни,
Не пей, не кури и по бабам ни-ни!
И, чтоб мантры твердил неустанно!
Тогда тебе честь и осанна!..
И только уж я без особенных дум
Поддался его охмуренью,
Так нет же! Накинулись злые Аум
С рецептом своим на спасенье.
Они, чтоб постичь – что есть свет, а что тьма,
И чтобы во всём разбираться,
Стремяться достичь просветленья ума
Посредством своих медитаций!
Сидят, и без Кришны, без Хары,
Глядят на портрет Асахары.
И смотрят так благоговейно,
Как я на рюмашку портвейна!..
Я б выбросил вон телевизор, да жаль
Горбом заработанных денег…
Но как ни включаешь – опять про мораль
Бубнит в микрофон неврастеник!
Он аудиторией крутит, шутя!
И как его только не кроют?..
Он то зарыдает, ну прям как дитя,
А то диким зверем завоет…
А то принимаются вместе
Петь слезоточивые песни:
Мы, дескать, божие агнцы,..
Да только всё врут, “засрагнцы”!..
Наехали к нам врачеватели душ:
Ползут в каждый дом и квартиру.
А нам и своих дураков да кликуш,
Хоть их им назад экспортируй!..
Им только дай тему – про душу, про плоть
Тебе наплетут в одночасье…
А сверху печально взирает Господь
На грязь эту и безобразье…
И нас он, наверно, прощает,
И это, признаться, смущает…
Ведь, если б о нас так судили,
Мы вряд ли кого бы простили…
Александр Карпов
Родился 23 марта 1971 года, характер нордический, умеренный. В детстве слыл вундеркиндом, учился хорошо, окончил после школы геофак МГПИ и даже временами работал учителем географии. Много скитался, но хиппи не стал, а приобрел митьковскую закалку. Любил и понимал всё ирландское настолько, что считал сам себя древним кельтом, носил особый кельтский крест и именовался в соответственных случаях О`Карпов. Переводил с ирландского и английского (крупнейшее достижение на этом поприще - перевод мюзикла "Chicago"). Автор многочисленных по- и скороговорок, одностиший, палиндромов и просто приколов. Любил петь на английском/ирландском языке и пиво. Скандально прославил (-ся) Творческую Ассоциацию "32 августа". Погиб 26 октября 2002 года в результате теракта на мюзикле "Норд-Ост" в Москве на улице Мельникова. Похоронен на Николо-Архангельском кладбище.