81 Views
ГЛАВА 1. О чудесах как доказательстве
А может быть действительно?
Нет, вы только представьте…
Просыпаемся в одно прекрасное утро, а нас как воздух окружают чудеса. Или пусть даже и одно, но совершенно явственное чудо. На осмысление такого ахового дела уйдут понятно несколько минут: (утрем холодный пот, убавим дрожь в коленях) придем в себя и… – Наконец-то!, – кажется, дождались, – теперь, с таким-то доказательством в глазах – конец всем спорам, никаких сомнений. Бог есть! Всевышний существует.
Философы уволены, гадалки – в отпуск, открылась суть вещей: – все люди – братья. Каждый в отдельности естественно припомнит, что Дарвину он лично никогда не доверял. Теперь двух мнений быть не может, – на улицах народ ликует, воры ворованное дарят, и все в слезах от умиленья. А дальше вообще все будет просто: народы дружно за руки возьмутся, и будут строить самый светлый из миров. И будет…
Но стоп, стоп. Пожалуй, хватит. Такая речь достойна Августина, но уж никак не трезвого подхода. Идея может быть и хороша (все чудеса – есть доказательство материальности добра), но не живуча, а трезвости мешают поэтизмы. Откажемся от них.
Итак, приступим заново…
К примеру, если завтра бы взошло три солнца, – такой восход мог быть бы истолкован как чудо – проявление первичности сознания? Пожалуй – да. Но на наделю, и не больше. Затем найдутся толкователи с дипломами, которые понятно разъяснят такое безусловно редкое, но вполне увы научное явление природы. И поостудят головы горячие… “Да это разве чудо?” – они скажут: – Вот если что-нибудь попроще и поприземленней…
Ну, мы-то вольны чудеса выдумывать. Попробуем? Поприземленнее… Пример второй.
Допустим не по всей на этот раз Земле, а лишь в отдельно взятом городе – вдруг весь асфальт стал золото-серебряным. Причем 550-ой пробы. (Шучу). На первый взгляд – ведь явнейшее чудо. И что же? Кто-то свяжет это с Истинным Владыкой? Или возможно бросится молиться? То есть конечно бросится… Но к киркам и лопатам. Ну а когда дороги раскурочат – то к автоматам и ножам. А отдышавшись? Может быть, тогда вспомнят Всевышнего? Вполне возможно. Вспомнят. Кто больше, и чего успел наковырять. Вот так…
Я не ошибся? Снова что-то не выходит? Масштаб, наверное, не тот. Вот разве что осталось рассмотреть, как отразится невероятное событие в глазах отдельно взятого прохожего. Хотя бы вот в моих глазах.
Положим, я сегодня выхожу за хлебом, а мне навстречу в лестничном пролете – тиранозавр (чтоб было почудесней – ) в смокинге… И просит закурить… И русским языком при том.
Событие и ситуация чудесная, слов нет. Но кроме “Ну и ну” и “Ни фига себе…” эмоций ведь не вызовет. И более того… Все дальше отходя от своего подъезда – с курящим монстром (сигарету, кстати, бы я дал) я стал бы вспоминать кто мне подсыпал в чай щепотку мухоморов и точно ли забивка моей “примы” не с конопляного лужка или полянки. И это были бы естественные мысли. Грибочки – да, курение не заводской начинки – может быть, но милые читатели, помилуйте, – причем здесь Бог? Одна галлюцинация. Скорей подумаешь, что Чуйскую долину подожгли, а ночью ветер был с востока. И только…
Ну, а серьезно.
Как доказательство существования Всевышнего нам чудеса хоть что-нибудь дадут? Из страха или из любви к нему мы станем добрыми от этих доказательств? И остановит чудо хоть одну войну?
Пожалуй, если искренне – то нет. Как не печально. Но ни в мыслях наших, ни, тем более, в делах добра нам это не прибавит. Еще раз повторюсь – как не печально…
А, может быть, мы ищем, да не там. Добро-то ведь расплывчатая штука.
Вот было б, например, хорошим делом дать чудеса кому-нибудь из нас? Заманчиво и очень перспективно. Но чем это закончится, Добром ли?
ГЛАВА 2. Об исполнении желаний (сказка)
Жил-был один человек. Имени его никто не помнил, а сам он откликался на Приятеля: “Эй, Приятель!”, “Пойдем, выпьем, Приятель” – и он шел.
Приятель был совсем еще не старым человеком – почти что молодым – сколько ему лет, он и сам не знал, потому что время вел по фотографиям. Была у него такая странность. Фотографии Приятель вешал на стены, а когда его спрашивали о прошлом, отвечал – “Это было до моего первого удивления, а вот то сразу после второго”. Знакомые знали, что если их Приятель удивлялся, то сразу же бежал фотографироваться, поэтому все сразу понимали. Всего на стене висели три фотографии. Три удивления Приятеля начиная с рождения и вплоть до одного невероятного четверга. В тот день наш Приятель пошел в музей (по четвергам – бесплатно). И так случилось, что заснул в одном из залов. С кем не бывает. И вот то ли во сне, то ли сразу после пробуждения, еще не успев открыть глаза, он услышал удивительные вещи. Приятный голос сообщал кому-то “…что запахи не умирают никогда”, и жаль, что этот говорящий не имеет запаха. “…Но если бы нашелся человек, который поцеловал бы меня в лоб и губы, то он бы никогда не постарел…”
Тут наш приятель открыл глаза и увидел, что уже наступил вечер, посетителей в музее нет. Только он один и две скульптуры в центре зала. “Риск нужно сводить к нулю” – сказал наш герой и расцеловался с обеими. Нужно ли говорить, что на следующий день у него на стене появился четвертый фотопортрет? – с остатками вчерашних удивлений.
Прошло несколько лет.
Количество приятельских лиц на стенке удивлений увеличилось. Но странное дело – судя по ним, он не старел. Как и было обещано. Вскоре подобную странность заметили знакомые, и Приятелю пришлось отшучиваться. А затем он задумался… Похоже, статуя не наврала, но что же со всем этим делать дальше?
Целый месяц ушел на проработку этого вопроса, и только с принятым решением Приятель начал действовать.
Перво-наперво он переехал в другой город, где его никто не знал, и решил не торопиться: впереди-то – вечность.
Свой первый миллион он сколотил на исходе одного людского поколения. Со словами: “Чему быть – того не миновать” – он сыграл на бирже и заработал состояние. К своей цели он шел медленно. Но верно.
Мимо проносились годы и человеческие судьбы, и если первое в лице Приятеля следов не оставляло, то людские жизни опадали ему в душу листьями. Их шелест научил Приятеля быть мудрым. Тайны людских поступков и желаний без скрипа отворяли перед ним ворота.
И вот настало время выйти из тени.
Со своим опытом и капиталом Приятель начал карьеру политика, и не прошло двух солнечных затмений, как занял президентский пост. В четыре отведенных ему года он научил сограждан быть счастливыми. Многие добились того, чего хотели, при том законным и легальным способом. Дело дошло до того, что люди из благополучных государств спешили выучить язык Приятеля, или хотя бы получить двойное подданство. Но сам он думал по-другому. Изумив всех – не став переизбираться, Приятель поступил не иначе, как уехал в Анкару и там принял турецкое гражданство. Нужно ли говорить, кто стал следующим главой правительства этой страны? Да, наш скромный герой научился очаровывать людей. И такой финт политических взлетов он проделал несколько раз на разных континентах. Такой приятный, милый. Молодой политик – ну, как такого было не избрать.
Но нет монет с одной лишь стороной, а там где дождь, – там часто есть и радуга…
Пришло время, когда приятельская молодость стала бросаться в глаза, а кое-кому – даже колоть зрачки. Особенно косились отцы церкви. На пресс-конференциях задавались неуместные вопросы, и шутки Приятеля о чудесах пластических хирургов больше улыбок не вызывали. Тогда он сдался и, опустив музейные подробности, поведал все… После предъявления пожелтевших документов, ему поверили. Проблема улетучилась.
Не сразу, о, конечно же, не сразу Приятель согласился на председательство (с его-то опытом) в Лиге Наций. Сперва он твердо заявил, что не будет выделять один народ перед другим, – что, в общем, всем понравилось. А затем началась новая эра в истории планеты.
В первую очередь, Приятель Мира постирал границы во всем мире. Он предложил богатым регионам помочь беднейшим. Он организовал такой всепланетарный аппарат по управлению делами, что как-то сами собой отыскивались достойные организаторы и управленцы. Труднее было подавить национальные конфликты, но и с этим делом наш Всемирный Председатель справился. А именно… Выдав как-то сентенцию: “Любая кровь дурна, не более чем золото в монете”, – Приятель обязался выплачивать вступающим в смешанные браки от воюющих сторон такие суммы, что вскорости отбилась вся охота воевать. Последние вспышки экстремизма угасли вместе с нуждой.
Теперь, пожалуй, самое время спросить: забыл ли он свои удивления на стенах?, предал ли он их? Нет, – скажу я вам – и еще раз нет. Как можно? Просто сейчас Приятель перенес их в собственный дворец, стал более придирчивым в своих исканиях и призывал к себе фотографа гораздо реже, чем до этого.
Много чего случилось за то время, когда одна из стен дворца от потолка до пола была заклеена портретами…
Седели трещинами камни и умирали убитые учеными сенсации. Менялось лицо Земли и облик наций. Британия перестала быть островом, а археологи раскопали второе – подлинное завещание Чингисхана. Один из его постулатов гласил: “Не верьте ничему, и даже смерти”. Когда однажды вечером Приятель про это узнал, то принял брошенный через тысячелетья вызов, и со словами: “Нет, есть, конечно, что-то там, в том – то, что мы Ничто зовем” – пустился во все тяжкие. Целое столетье он провел, прыгая с парашютом и переплывая в одиночку океаны. Он поднимался на вершины мира и погружался в желобы – вплоть до Марианских. В Намибии раскапывая рухнувшую цивилизацию, Приятель подхватил какую-то болезнь, и только тут по настоящему перепугался. Ему ведь обещалась молодость, а не бессмертие. Выжив, он начал заниматься медициной и вскорости умел лечить больных одним прикосновением. Переключившись на проблемы космоса, он создал ракеты, и перед тем как рухнули три пирамиды у Каира, слетал к десятку звезд – добавил для своей коллекции пять фотографий. В одну из ночей взглянув в глаза двух созданных им Лун, Приятель понял, что отныне нет проблемы, которые он не решил бы. А время шло…
Однажды он обедал на мосту из собственных волос – над Гибралтаром. Сидел и наблюдал, как океан в который раз меняет направление течений. Жевал и думал: “Ну, а дальше что? Какой еще сюрприз урвать у вечности?” И показался пресным вдруг ему обед как поцелуй седеющей любовницы. Настолько пресным, что Приятель заказал вина, и, сплюнув в Африку сперва, затем в Европу, десерт свой ограничил рюмкой яда.
И выпил… И, конечно, умер…
Такая вот нелепая концовка.
Нелепая?! Ответь читатель, только искренне.
Как это ни прискорбно, но, похоже, что исполнение желаний человека ведет куда угодно, только не к добру. Мечты и корни наших (лучших!) побуждений растут на почве зла. Едва исполнившись, нас травят до смерти…
Так, может, оборвать такие корни? Или назвать смертельно-ядовитый грунт по имени? А дальше просто отказаться от него…
А, в самом деле, где же корни зла?
Много философов, попов и докторов пыталось осветить эту проблему. Признаться, я и сам кое-что слышал и читал на эту тему. Не очень, правда пристально, но все же… вполне достаточно, чтоб опровергнуть пару главных заблуждений.
Одно из главных – основа побудительных мотивов человека диктуется влечением полов. Ну, вы-то помните эту теорию. Ее не раз опровергали евнухи. Кастраты, проходящие по службе, гораздо выше секс-гигантов. Ну и какие же мотивы ими двигали?, – когда все “побудители” отрезаны. А ведь немало было и министров и визирей в среднем роде. Теория влечения полов недоучла их. Забудем ее ложь.
Возьмем идею номер два. Она, по крайней мере, романтична. Звучит дословно так: “…Конечно трусость худший из пороков”. И это, безусловно, близко к истине. И в самом деле… Разве не достойны восхищенья те кто не трусил проходить сквозь штормы и гоненья, непонимание людей, костры и зависть. Без их бесстрашия не видеть нам Америки, не делать и космических открытий. Казалось бы – ну вот пример для подражаний. Отбросить трусость и вперед – дорогой мужества. Да, но по тем дорогам кроме Магелланов идут самоубийцы с горлорезами. Одни с бесстрашием губя себя, другие же других губя. Я б лично не хотел быть камикадзе. Пусть даже и бесстрашным…
Так что же нам отбросить, чтоб стать добрыми? Что подлинно ведет людей по жизни – к смерти?
Отвечу, как первейший из софистов и как последний бакалавр теологических наук. Все то, что есть сознательного в людях – от гордости. От гордости их мысли и поступки. Попытки жалкие не вспоминать о смерти, и прятаться за гордые дела свои – от гордости. А проявления этих попыток конечно разные. Да вы и сами с этим согласитесь. Только поискренней задумайтесь.
Ну, это самое простое из всего.
Любые человеческие действия, которые при многократном их увеличении не причиняют вред и сохраняют свою ценность, я первый назову добром. Никто не возражает?, – к примеру, взяв людской поступок или вещь, устроить им проверку умножением. А там посмотрим на бесценность наших ценностей… Или на глупость беготни за ними.
Вот взять хотя бы скупердяя, да и спросить: “А хорошо иметь, ну скажем, сейф с алмазами?” Он скажет: “Да, пожалуй, это хорошо”. Да и любой другой на его месте, наверное, ответит точно так же. Но если увеличить тот же сейф до уровня вагона, а после взять, да и раздать на всех желающих. Шесть миллиардов бриллиантовых вагонов. Что, это тоже будет хорошо? Пожалуй что и нет. Скорей, проблематично. И не смешно не только для Де Бирс…
Или другой пример. Вот говорят, что очень хорошо иметь детей. Отлично. А почему же люди не стремятся иметь таких “хорошестей” побольше? Хотя бы тысяч десять? Или двадцать? И даже если б были средства содержать их, я сомневаюсь, чтобы кто-то согласился назвать хорошенькой подобную затею.
А, может, я не там ищу добро? Не там выискиваю истину и цель? …Чтоб необычную проблему рассмотреть, возможно, нужно развести костры понеобычней? А то ведь кто угодно называет один одно добром, другой другое. Ну вот тогда еще одна проверочка… С кострами…
Допустим жил-да-был один добряк. Пожил и умер. Проходит время – попадает в ад. А там ему и заявляют: “Тут слух прошел, что ты добрейший человек. Это как, правда?” – добряк застенчиво кивнет, – “А правда то, что ты молился часто, вдов не обижал, и помогал калекам и убогим?” – и добрый малый честно скажет: “Да, помогал”. “Прекрасно. За добрые дела и ты добро получишь. Добро ведь отвращения не вызывает?” – “Нет” – “Ну, вот и хорошо. Бери любые пять минут на выбор из своей жизни добрых дел и пребывай в Своем добре. Целую Вечность…”
И что, добрейший мой читатель, выбрал бы ты?…
Итак, напомню, до чего мы докатились, что мы на данный момент выяснили:
1. Никаких доказательств существования Создателя как физической силы, практически быть не может.
2. Все людские побуждения (включая, благородные) смертны, и ведут своего хозяина в могилу.
3. Основы человеческих желаний – гордость.
4. По формуле «добра не может быть излишне много» надежда только на людские стремления до добра не доведет.
Теперь осталось проложить наш путь по этим маякам и попытаться выйти к цели. Сперва теоретически.
Начать можно и так:
“Цель Бога (Сознательного Добра) в его увеличении. Размножаться или умирать Добро не может. Прогрессом, таким образом, будет эволюция меняющейся (смертной) материи в бессмертную. Эволюция переменной величины в постоянную. Бессвязных звуков в слово.
Для человека зло и смерть – синонимы. Корень зла – в гордости. Отказавшись от нее, что в человеке останется кроме добра? А с точки зрения Добра зачем тогда умирать такому человеку. Который сам стал Его частью”.
…Но это теория.
На практике все гораздо сложнее. Рассмотрим поподробнее. Все трудности…
Допустим, человек действительно решился на этот опыт. Эксперимент с вакциной против смерти. Для этого в первую очередь необходимо выбрать подходящее место. Желательно, безлюдное, без машин и телевизоров. А то новости, игра любимой команды, звонки по телефону – сами понимаете – будут отвлекать. Ведь отказаться то придется от всего. От всех сознательных поступков гордости (приводящих рано или поздно к смерти). В пустыню для этого, конечно, уезжать не стоит, а место попустынней, думаю, всегда найдется. Итак, девиз этого этапа “Как будет, так и будет. На какое-то время никаких личных порывов или действий.
Проблема встанет перед экспериментатором через несколько дней: от жажды или холода – с приходом смерти. Тут все и выяснится…
Если на данный момент в человеке не будет и доли эгоизма, то что он (доверяющий Существующему) почувствует? Что ощутит и кого вспомнит? Наверно, тех, кто умирает в эту же минуту. В отсутствии личной гордости о себе человек не вспомнит. И это на глазах-то собственной смерти. Мысли о других. И естественная вслед за этим жалость. Ко всему смертному. А там где подлинная жалость – там любовь. Любовь – это Добро. То самое, которое бессмертно. То самое, которому просто нелогично допускать смерть своей новой части. И даже более того – такому человеку можно доверить чудеса. Для убеждения смертных пройти его путем. И стать самим бессмертными.
Похоже на максимализм? Конечно!
А еще больше – на любовь.
