233 Views
* * *
Во дворе собирает качели
Молодая семья.
Ссорятся,
Не получается у них нихуя.
И не получится
С таким-то подходом
Ни детей, ни качелей,
Ни колбасы с бутербродом.
С точки зрения демографии
Это провал.
Для кого президент докладывал?
Кому выступал?
Но не нужно развешивать
Ярлыки и бирки.
В будущем детей
Будут делать в пробирке,
И воспитывать в интернатах,
И кормить на убой.
Об этом писали Стругацкие
Со свойственной им прямотой.
* * *
Там на Коммуне дом сгорел,
Никто не рад.
Такое с каждым может быть,
Дома горят.
Там на Коммуне дом сгорел,
Совсем сгорел.
И в правильном ряду домов
Теперь пробел.
Там на Коммуне дом сгорел,
Смирись, прими.
Жильцов на скорой увезли
С мигалками.
Там на Коммуне дом сгорел,
А у ворот
Сидит огромный рыжий кот.
Кота в расход.
* * *
Все штаты Америки знаешь,
Всех президентов местных.
Сколько озер соленых,
Сколько пресных.
Что там чероки
Не поделили с каманчи.
Зачем тебе все это,
Худенький омский мальчик?
* * *
Были заморозки сегодня,
Посекли урожаи наши.
Пустяки, по большому счету,
По большому счету не страшно.
Это даже смешно немного,
Все могло быть гораздо хуже.
Вот Наташа идет, у Наташи
На войне убивают мужа.
* * *
У нас тут камеры кругом,
Я в эти камеры смотрю.
На пленке я оставлю след,
Войду в историю страны.
Мне нечего от них скрывать,
Вот ты от армии коси`шь,
А я с рождения такой,
Немного умственно отстал.
* * *
Как хорошо пойти на площадь
И злому танку плюнуть в дуло.
И сразу многим полегчало,
И сразу многих бомбануло.
И я бы рад пойти со всеми,
И насладиться вечеринкой.
Но лучше постою в сторонке,
Но лучше посмотрю картинки.
* * *
Скажи, скажи, когда поэту
Жилось в России безопасно?
Когда он мог чего попало
Прочесть на площади на Красной?
Когда он мог кому угодно
Свои показывать шедевры?
А вот и не было такого,
Наоборот, сплошные нервы.
Осадки
Засохла русская березка,
И всякий русский человек
Ее оплакивает слезно.
—
В канаве девушка лежала,
Я наклонился и спросил.
Все хорошо, она сказала.
—
Фонарь на площади Победы
Разбит и согнут пополам.
За это воевали деды.
—
Ах, это стало общим местом,
Достраивать второй этаж
И утепляться пеноплексом.
—
Пора цветения акаций,
Не упустить бы этот миг
В угаре инаугураций.
* * *
Классово мне не близкий
Товарищ идет с портретом,
Которому это важно,
Который прямо весь в этом.
Толпой они соберутся
В определенном месте
И будут выкрикивать лозунги,
Будут горланить песни.
У них интерес общественный,
У меня интерес личный.
Им – самоутверждение,
Мне – больничный.
* * *
Так много хороших поэтов,
Хороших поэтов в избытке.
Развешивай их на заборах,
Расстреливай их из зенитки.
Души` их больничной подушкой,
Топи их в Фонтанке и Мойке,
Запри их в хрущевке-однушке,
От них не убудет нисколько.
В Сибирь их на вырубку леса,
В Поволжье на сбор урожая.
Избавимся от дармоедов,
А бабы еще нарожают.
* * *
Некоторые слова говорить нельзя,
В некоторые стороны смотреть не стоит.
В голове поселились вражеские голоса,
Высказывают сомнения, подрывают устои.
Книги, вот что спасает, книги и алкоголь,
Книги и алкоголь в любых количествах.
Книги должны работать, должны вести за собой,
Должны вырабатывать электричество.
* * *
Я больше не пишу про власть,
Теперь про власть писать опасно.
Но если не писать про власть,
Ничуть не менее опасно.
И даже если хвалишь власть,
То все равно еще опасно.
И даже если сам ты власть,
Тогда тем более опасно.
И поменять ее опасно,
И оставлять ее опасно.
Тебя всегда сильнее власть,
Умнее и хитрее власть.
И только тот избегнет власть,
Кто от нее на безопасном
Расстоянии находится.
* * *
К китайцам бежать, к арабам,
В Африку, в Аргентину.
Пока не сдирают кожу,
Пока не стреляют в спину.
Или остаться дома,
Взаперти, у фортеці,
И печку топить стихами,
Чтобы согреться.
Пусть ничего не будет,
Ни новостей, ни указов,
Ни виселиц у дороги,
Ни золотых унитазов.
Строчки бегут, хромоножка
Кошка на улицу просится.
Чеховские очочки
Горбятся на переносице.
* * *
Однажды и к нам прилетит,
В заштатный наш городок.
У нас тут памятник Ленину,
Гостиница и каток,
Домики двухэтажки
С тех еще пятилеток.
Мелькнем в новостях, попиаримся
Напоследок.
* * *
Там что-то происходит наверху,
В правительстве меняются министры
Как это отразится на земле?
И не опустошит ли нам канистры?
В правительстве творится чехарда,
В правительстве зияют промежутки.
Как это поспособствует труду?
И как это наполнит нам желудки?
* * *
Когда Булгаков в коммуналке
Незнаменитый жил и бедный,
Его соседка проститутка
Водила в комнату матросов.
Матросы громко хохотали
И пели матерные песни.
А за стеной великий мастер
Страдал над пишущей машинкой.
Соседка после извинялась,
Булгаков на нее не злился,
Такое просто было время,
И о плиту тушил окурок.
* * *
Сегодня нас мошка сжирает,
Вчера нас жрали комары,
А завтра всех позабирают,
Дадут ломы и топоры.
И скажут, вы теперь солдаты,
Служите родине теперь.
Сегодня нас мошка сжирает,
Мошка не самый страшный зверь.
* * *
А город подумал… А город
Уже ничего не подумал,
Город голову глубже
В железобетон засунул.
И по жопе, нелепо торчащей
Из громоотводных шпилей,
Въехали беспилотником,
Въехали и повторили.
Но город себя не выдал
Ни жестом, ни звуком.
Лежал, пузыри пуская
Канализационным люком.
* * *
Как по городу-селу,
Где бы я ни шел бы,
Ставит столбики “Газпром”
Голубые с желтым.
Что имеет он в виду,
Нету даже версий.
Лишь бы не было войны,
Не было диверсий.
* * *
Я притворюсь, что умер,
Что в сердце смертельно ранен.
Мошка покружит немного
И от меня отстанет.
Найдет себе новое тело,
Красивое, молодое.
А я притворюсь, что умер,
Время сейчас такое.
Поэт Хренов
Константинов Дмитрий родился и вырос в Москве. Окончил МАИ, работал инженером, затем программистом. С 2014 года живет городе Михайловка Волгоградской области. Публикуется в сети под псевдонимом "Поэт Хренов".