137 Views
Итальянцы – комическая пародия на русских, а русские – трагическая на итальянцев. Марине давно это стало ясно. Она работала переводчиком в одной известной компании, сотрудничавшей с итальянцами. Часто ездила в Турин и Рим. Шеф, Аркадий Борисович, которого она так и именовала, хотя отношения их давно уже были более, чем дружескими, с удовольствием возил Марину в страну, где все было настолько театральным: и люди, и их жесты, и слова… Да и внешне города больше походили на декорации. Он грозился познакомить ее с другом по имени Бенвенуто, с которым впервые встретился в Андорре на горнолыжном курорте. Марине, в общем-то, было все равно, с кем знакомиться, только бы лишний раз выехать из большого, но довольно скучного города.
Однажды вечером Аркадий Борисович позвонил ей.
– Марина Анатольевна! Мы едем завтра к Бенвенуто. Мне нужен переводчик.
– Это деловая поездка?
– Нет, – прошептал в трубку Аркадий Борисович, боявшийся, что жена подслушивает его под дверью, и громко добавил. – Конечно. Мне нужно установить новые партнерские отношения с одной компанией по производству кафельной плитки.
– Хорошо. Вылетаем из Москвы?
– Да. Рейс до Москвы вечером. Там мы переночуем в отеле и до Рима. Вас интересуют командировочные? Не волнуйтесь. Все как обычно.
Замечательно. Марина побежала собирать чемодан. В необыкновенно большой самсонайт можно было легко уложить весь ее гардероб. Но у Марины Анатольевны имелся и специальный рюкзачок для косметики. Напевая песенки, она разложила косметику по полу большой комнаты и начала выбирать, что ей пригодится в дороге – процедура была, как обычно, долгая, но отнюдь не утомительная. И, конечно же, она полностью набила рюкзак. Что касается чемодана, тут особых проблем не было – просто сняла с вешалки все платья, блузки и юбки, достала все джемперы и маечки – и впихнула в него. Потом уселась на чемодан – и тот застегнулся.
Аркадий Борисович заехал за ней на следующий день около пяти часов вечера. Марина выпорхнула, пиная чемодан, который поднять не могла. Но тем и отличаются дорогие чемоданы от дешевых, что при всей их громоздкости, нужно всего лишь тянуть их за веревочку – они и едут сами, колеса устойчивые. В машине Марина Анатольевна и Аркадий Борисович поцеловались нежно и торопливо, словно таились от шофера, который, конечно же был в курсе их отношений. Аркадий Борисович и сам ни раз ему говорил в сердцах: «Брошу я эту крысу Элину и женюсь на Маринке». Маринка была, конечно, и моложе, и выглядела всегда свежей. Элина Сергеевна порой вызывала его отвезти ее к косметологу, садилась в машину – и страшно было на нее посмотреть: когда она была накрашена, еще куда ни шло, но без косметики – страх божий. Впрочем, водитель Аркадия Борисовича никогда не видел Марину Анатольевну без макияжа – а кто знает этих женщин? Переводчица была кокетлива, улыбчива и, наверное, красива, но только не кичилась своей внешностью – держалась просто. Никто и не думал, что она может быть красавицей. Хотя всем известно, что женщины, которых не уродуют гладко зачесанные волосы – красавицы по определению. С такой прической обычно и ходила Марина Анатольевна.
– Бен необыкновенный человек. Я так хотел тебя с ним познакомить!
Марина прижалась к Аркадию Борисовичу крепко, и так они и ехали до самого аэропорта.
«Наверно, я его люблю», – думала Марина, засыпая в объятиях удовлетворенного похрапывавшего Аркадия Борисовича. Она погладила его грудь, на которой почему-то совсем не росли волосы, поцеловала в закрытые глаза и уснула, довольная всеми обстоятельствами своей беспечной двадцатипятилетней жизни.
Утром они вылетели в Рим, где их встретил водитель Бена. Сам старик был чем-то занят и приехать не смог. Было невыносимо жарко, по дороге в автомобиле сломался кондиционер. Водитель долго извинялся, отчаянно жестикулируя и призывая на помощь бога и дьявола. Марина улыбалась: ей нравились итальянцы.
Дом Бена находился в сорока километрах от Рима. Это был не простой дом – огромная вилла с фамильными портретами, со старинным фарфором и антикварной мебелью. Аркадий Борисович много рассказывал о вилле Бенвенуто. В подвале хранилось старое вино, которое некогда отец Бена распивал, когда к нему приезжал друг детства по фамилии Муссолини – впоследствии этот друг стал тем самым дуче. Отец Бена стал одним из его министров. После капитуляции Италии владельца огромной виллы раскулачили. Маленький Бен помнил, как пришли союзники и какие-то люди из соседней деревни, отобрали у отца ордена и всяческие документы. Потом объявили, что он лишен всех регалий и титулов. Вот и все собственно. Так раскулачивают по-итальянски. Вилла с портретами, фарфором и вином вскоре после смерти друга Муссолини перешла к единственному наследнику – Бенвенуто.
Марина вышла из душегубки Бена с расплывшимся макияжем. У Аркадия Борисовича не было сил и желания рассматривать лицо своей спутницы. Но мужчина, подъехавший на другом автомобиле примерно в тот же момент, что и они, усмехнулся. Сам он был старым и обрюзгшим. Поседевший длинноносый итальянец. Пигментные пятна на лице и огромная разросшаяся родинка возле носа. Марина улыбнулась ему натянуто: вот как выглядел наследник друга дуче!
Наследник же долго обнимался со своим русским приятелем. Марине не терпелось попасть в душ, а потом неплохо бы было уснуть. Она прошла мимо портретов, равнодушно оглядев их: точно, есть. Да, а вот и вазы… Ну да и черт с ними. Главным достоинством этого дома была ультрасовременная душевая кабина, где она провела примерно полчаса. А потом мирно уснула. Разбудил ее Аркадий Борисович уже вечером.
– Марина Анатольевна, приведите себя в порядок. Сейчас будем ужинать.
– ОК. Я должна нарядиться в вечернее платье, милый? – засмеялась Марина.
– Как хочешь. Необязательно. Но надень-ка вот то, цвета бирюзы. Тебе очень идет.
– Ладно, – Марина спрыгнула с кровати.
Когда она, нарядная, причесанная и накрашенная, спустилась в столовую, Бенвенуто присвистнул, взмахнул руками, словно собирался улететь вместе со своей гостьей в небеса, но опустил свои неоперившиеся руки и сказал лишь:
– Вот теперь – да!
За ужином они открыли бутылку кислого кьянти, Бен рассказывал о своей попытке спиться: «Мне было очень плохо. От меня ушла девушка. Тогда я был молод, едва исполнилось сорок лет. А девушка казалась такой домашней, прирученной птичкой. Я не ожидал, что она от меня улетит. И уж тем более не ожидал, что расстроюсь, когда ее не станет. В первый день мне даже подумалось, что это к лучшему. На второй день я загрустил. На третий решил напиться. Спустился в подвал и выпил бутылку кьянти. На следующее утро снова пошел за вином. Так продолжалось неделю. Но легче от этого мне не стало»… Марина улыбалась. Ей нравились трогательные истории. Аркадий Борисович слушал сказки Бенвенуто довольно часто, но каждый раз думал, что из ничего у старика получается какая-то история. Вполне романтичная, между прочим. Вот что он сам мог рассказать о Марине, например? И стал бы он пить, если бы его симпатичная переводчица исчезла в один прекрасный день? Ну выпил бы сто грамм, ну поматерил бы эту сучку, а что дальше? Ни-че-го.
– Что-то вы загрустили, – сказал Бенвенуто, – не хотите спуститься в подвал? Ради такой красивой женщины можно открыть бутылку отцовского вина.
– Вина Муссолини? – оживилась Марина
– Да. Аркадий рассказывал?
– Да, он очень много о вас рассказывал, и мне хотелось бы посмотреть, где пьянствовал Муссолини. Аркадий говорил, что они с вашим отцом закрывались прямо в подвале и пили там вино, вспоминали детство.
– И я это помню. Мать запрещала пить отцу много вина. Она считала, что вино хорошо пить за обедом, а потом – все излишества, и бог не простит им такого пьянства. Видимо, не простил, – засмеялся Бенвенуто, – и хорошо.
– Что хорошо?
– Что власть дуче закончилась, – опустив глаза, произнес сын раскулаченного приспешника Муссолини.
В подвале он включил свет. Здесь все было обставлено, как в настоящей комнате. Только мебель была старой. Из дивана торчал клок ватина, ножки стульев, видимо, обкусала собака. На столе лежала простая клеенка в сиреневый цветочек. Время прошло, все состарилось. Бенвенуто бережно снял бутылку красного вина без этикетки. Обтер ее, как будто это был сосуд, представлявший историческую ценность – впрочем, так и было. Медленно открыл вино и тягучая красная жидкость полилась по стаканам.
– За Марину, – сказал Бенвенуто, – за девушку с самым красивым именем и глазами цвета моря.
Гости Бенвенуто долго приобщались к святыне, болтая о том, о сем. Обыденные разговоры в этом подвале за бутылкой вина, которое некогда любил пить дуче, казались Марине нереальными. Хозяин виллы то и дело подливал ей в стакан пряное вино, дотрагивался до нее каждый раз и повторял одно слово: «Bella»… Когда вино закончилось, он спросил у Аркадия:
– Ты ведь женишься на ней?
– Бен, ты так романтичен, – поспешила ответить Марина. Аркадий Борисович закашлялся.
– А ты знаешь, Аркадий, мне шестьдесят восемь лет, а я все еще не встретил свою настоящую любовь!
– Какие твои годы, Бен? – улыбнулся Аркадий Борисович. – Встретишь еще.
– Ты прав. Я думаю, что встречу. Человек не может уйти из этого мира, не прожив настоящую любовь. Настоящая любовь – это и есть единственный роман, который может написать каждый.
Вот тут Марина и вспомнила о том, что итальянцы – это комическая пародия на русских. Ей захотелось стать итальянкой. Она прожила двадцать пять лет и так и не встретила настоящую любовь. Аркадий Борисович был всего лишь прикрытием. Да, его функция – прикрывать пустоту…
Гости из России пробыли у Бенвенуто еще три дня. И каждый вечер Бен угощал их тягучим вином Муссолини. Марина гуляла с ним по саду, и он читал ей стихи Петрарки, говорил, что репетирует, поскольку когда-то ему придется прочесть их любимой девушке…
Когда Марина вернулась в Россию, она привезла трофей – бутылку из подвала Бенвенуто. Он никогда никому не дарил вино Муссолини. Прощаясь, Бен сказал:
– Если бы ты не была невестой моего друга, ты могла бы стать моей настоящей любовью.
Анна Болкисева
Родилась 4 января 1975 года. Училась в Лицее УрГУ, затем на филологическом факультете, год аспирантуры. С детства писала стихи. Есть публикации в поэтических альманахах и сборниках, в 1998 году вышла книга стихов "Баллада на честном слове". С 2002 года пишет прозу.