173 Views
пейзаж
протрите пейзаж.
не поможет…
пейзаж – как испорченый аппетит…
не вырвать не вылечить… –
само пройдёт…
я тоже хотел стать
сильным, добрым и смелым…
а сделался осторожным –
само прошло…
Станцуй…
жизнь стала проста как три ноты с куста
тот кто выдумал краски перепутал цвета
накрывайте на стол
здесь не слышно шагов…
зал ожидания пуст
станцуй мою смерть, как никто до тебя….
там, где в сетке морщин метались глаза
холщёвым помостом сухая гроза
удивите меня
я доверчив как штык
как идущий на первый допрос…
станцуй мою смерть, как никто до тебя….
Покидая ночь
чернозём облаков
паралельно пути
тамбур – ночь, пачка звёзд и не надо не плачь…
пепел капает с губ
слова тонут в железе обитом тобой…
распрягайте весну
пеленайте коней
горлом смех – так детьми мы катались на солнце в четыре руки…
пей до тла, пей до тла…
видишь, город спешит посмотреть, как разводят живые костры…
Эффект присутствия
я люблю бродить по трущобам лиц,
как последний из могикан,
как бродячих улыбок наследный принц –
по запястьям трефовых дам
меня ловит кондуктор случайных встреч,
и в колодезной вышине
чьё-то утлое небо даёт вдруг течь,
замИрая в короткой волне.
я часто теряю Сизифов дар – речь,
и путаю стороны рук,
вынимаясь из ящика “ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧ_КОВ”,
в паузах между букв…
где-то воет вслепую ночной горизонт
на млечной цепи поездов,
и вагоны звенят о потёртый перрон
смехом выбитых в драке слов.
по проспекту, усеянному эхом бритв,
волчьи стаи мультяшных птиц
рвут на сбежавший из нот мотив
тельняшки пустых страниц…
и меня догоняет поцелуем копья
сбившийся с ночи кормчий
и нет слов телеграмме из февралья –
лишь детский порывистый северный почерк….
осень то вот уже…
дождь прошёл все круги разума и стал безумным…
книгой раскрытой где-то на середине…
на столе метались многокилометровые пробки,
ветер гонял по скверам неоплаченные счета,
грязь налипала комьями на потрёпанные крылья…
но у бабочки было сто тысяч жизней
поэтому она жила гораздо дольше, чем
среднестатистический человек, который сидел
на лавке в том самом сквере и думал,
что делать со своей одной…
правда некоторые персонажи книг, живут ещё дольше (или чаще?),
может нас поэтому так и тянет на автобиографии?
ККК
ростом с_нега
выше сна
перекати солнца
непечатная весна
карий пустопляс
цирк – приехал
цирк – сгорел
звери разошлись…
каждая капля крови – это танец
дней пути
стрижей свинца
сухайвэй прибоя
рукопашная листва
столик на двоих
цирк – приехал
цирк – сгорел
акробаты пьют…
каждая капля крови – это танец
старше нас
лоскутней джаз
поддоспешней кожи
кровью залитой походкой
за угол, домой…
каждая капля крови – это танец
ночное
любимые и музыканты
дохнут как… те же люди
стоит на миг отвернуться
или закрыть глаза
очнёшься, а ветер сдулся
откроешь, а дуля пура
и сигареты в профиль –
и к горлу – и бирюза…
с точки зрения переменных
уравнение то ни к чёрту…
слишком много простых решений
и ответов не по душе
и мы всё носимся по “Сканави”
и мы всё пишем толчёной кровью
на обрывках паучьих храмов
на полях эпилогов, взашей…
а любимые и музыканты
мрут как почтовые мухи
жужжа в коммунальных банках
о качестве серебра
и я снова во всём сознаюсь
напишу свой донос на время
перочинной – чужой – до гроба
на бересте бедра…
Хроники песка
звенят сердца под дугой ребра
в решете песка серебра тоски
рябь студёных лиц по-на_д_не утра
начертил – прицелился и… привык…
связка лиц на поясе – всем замкам
да все двери здесь на один засов
подцепить крылом, волю дать рукам,
запечатать в след, пой, гюрза ветров!
чтоб парчу по швам – шрамы по воде
гатью радуги оближи кадык
разрезая воск вековых портьер…
проводил – ссутулился и… привык…
пой дотла – грей до дна…
пой до дна – грей дотла…
лишь собачий скрип – лишь дощатый лай
остывало сердце в дверной проём
и точильным камнем об острый край
у дверей-озёр ледяное дно
загорчит рябиновым эхом звон
и сорвутся пальцы с карниза в крик
люди от огня прыгали с икон
в хроники песка… зубы сжал – привык…