186 Views
* * *
Вот моя голова
В ней туда-сюда ходят слова
Во все стороны крутятся-вертятся
Как фрагменты тетриса
Буквы кирпичами от здания
Падают со знаками препинания
Врезалось слово из восьми букв в висок
Закапал сок
Иногда так стукнет, что я синею
Иногда они бьются ещё сильнее
Подходит человеческая единица
Парень девица не определиться
И говорит: «Без прикрас — лафа!
Спасибо вам за ваши слова!»
А слова бьют насквозь, прошили кости
Я улыбаюсь из вежливости
Сжигают эмоции
Вот, к примеру, был случай: один мужик
Утром почистил зубы и пошёл на работу.
Я это к чему? То вскочешь, то вновь лежишь,
То трясёшься подобно конченному наркоту.
И причины могут быть разные, суть одна —
Эмоциональная нестабильность как мать родна!
Лоцман крейсер завёл на мель, хотя шёл по лоции,
Просто сжигают эмоции.
И даже не важно, кто и что тебе говорит,
У тебя горит как у той ракеты, что, увы, не взлетела,
Может, уйти в ретрит? Или свалить на Крит?
Скажите, а можно у вас поменять планету? Да-да, и тело?
Шторм 9 баллов, землетрясение магнитудой 7,
Расстегни кожу и в сотый раз покажи сердце всем,
На рынке мозгоправов тебя разделят на порции,
Просто сжигают эмоции.
И можно залить это пламя транками или кампари со льдом,
И можно прилечь и накрыться с головой одеялом,
Но это не битва добра со злом, хоть скачи козлом,
Хоть шепчи в микрофон перед затихшим залом:
«Ну, здраствуйте, не было никогда и вот опять,
Как говорил палач, предлагая свежие опции.
Качнуло влево, качнуло вправо, не устоять,
Просто сжигают эмоции».
Важная тема
Однажды в предрассветный час
Енот, Сурок и Дикобраз
Решили честно, без прикрас,
Потолковать о главном,
Присели рядом под баньян,
Но каждый был изрядно пьян,
А это, согласись, изъян,
Хоть выглядит забавным.
«Воистину…» – сказал Енот,
Но замер, не закрывши рот,
Его пробил холодный пот,
И прямо под баньяном
Он прохрипел: «Друзья, смотри…»,
Но так рвануло изнутри
Енота раз, и два, и три,
Что вмиг заткнул фонтан он.
«В душе…» – тут начал речь Сурок,
Но речь пошла ему не впрок,
Он не на шутку занемог
Практически мгновенно,
Зевнул разок, потом другой,
Поник усталой головой,
И пробурчав: «Я – на покой…»
Сурок всхрапнул отменно.
«А смысл…» – воскликнул Дикобраз,
Да тут же оборвал рассказ,
В упор уставился на нас
И промычал: «А фиг вы…»
Но замолчал, теряя дух,
И вскоре взор его потух,
Лишь села пара наглых мух
На Дикобраза иглы.
А в небе пролетал Баклан,
Тяжёлый как аэроплан,
Он крикнул: «У меня есть план!..»
На вираже красивом,
Но над Енотом и Сурком,
И Дикобразом-чудаком
Вдруг в панике взмахнул крылом
И был снесён порывом.
А ветер дул, шумел баньян,
На солнце сох густой бурьян,
Его собрать бы – да в кальян…
Тьфу, соскочил я с темы,
Над нами голубая высь,
Под нами чернота и слизь,
А что за тема? Согласись,
Тут не врубились все мы.
Ракетный удар по Чернигову
Грохот и огонь, удар и тишина,
В воздухе лишь пылевая взвесь,
Это напирает тьма, и тьма, и тьма,
И поэзия отказывает здесь.
Руку откусила хищная Москва,
Любит человечины поесть,
Голова моя взрывается, раз, два!..
И поэзия отказывает здесь.
Вновь заскрежетали челюсти небес,
У убийц особенная спесь —
Бесноватый кайф, калечащий замес…
И поэзия отказывает здесь.
………………………………………………
……………………………………….
………………………………………………
И поэзия отказывает здесь.
Когда я зассал
У всех настроение было как будто в сказке,
Весёлым народом забит под завязку зал,
И всё начиналось с песни и доброй пляски
В тот вечер, когда я зассал.
И ты мне сказала: «Ты столь хорош,
Другого не надо мне».
И я улыбнувшись ответил: «Что ж,
Согласен с тобой вполне».
Оркестр играл безупречный джаз,
Закат был волшебно ал,
Казалось, что время сейчас за нас
В тот вечер, когда я зассал.
Никто не скучал, и улыбки сияли всюду,
Как будто жемчужины бог на нить нанизал,
И танец с тобой был сам уподоблен чуду
В тот вечер, когда я зассал.
И ты мне сказала: «Пойдём со мной
Навстречу секретным снам!»
А сумрак сгущался вокруг ночной,
Пути открывая нам,
И я прошептал: «Госпожа моя,
Я рыцарь ваш и вассал!»
Но время вползало к нам, как змея,
В тот вечер, когда я зассал.
Вломились на праздник вооружённые люди,
На миг показалось: вокруг горящий вокзал,
Реальность застыла, как голова на блюде,
В тот вечер, когда я зассал.
Один из них крикнул: «А ну к стене!»
И нас понесло в толпе,
Но он погрозил пистолетом мне
И повернулся к тебе.
Судьба того в порошок сотрёт,
Кто сам залезает в таз.
«А ты вместе с нами пошла! Вперёд!» –
Раздался его приказ.
Потом эти люди тебя повели куда-то,
И рвал моё сердце ужас, терзал, кромсал,
Но время упёрлось в меня, как ствол автомата
В тот вечер, когда я зассал.
Собака
Я в дом вхожу, и дом слегка дрожит,
Как будто ткни его — и как собака
Он высунет язык и побежит
Куда-то.
«”Собака” и “куда-то” — что за бред, –
Воскликнет строго критик мой суровый. –
Здесь рифма быть должна, но рифмы нет!..»
«Ну, что вы, –
Скажу в ответ. – Здесь слышен звук дождя,
Шаги и смех гостей, и тишина та,
Что оставляем мы после себя…»
Собака
Ко мне подходит белая как снег,
Ладонь лизнула языком шершавым…
(Здесь рифма быть должна, но рифмы нет.)
Душа вам
Открылась ни за чем, как двери в сон,
Но тьма сгустилась, грянул гром, бушуя,
Ворвался ветер… Я спешу… И в дом
Вхожу я.
Когда звёзды умирают
На Твердислава порой накатывало это чувство —
Как волной захлёстывало с головой,
И он задыхался, словно вдруг оказался под водой,
А ведь не было никакой воды.
«Я так и умру один, –
Ужасался в такие минуты Твердислав. –
Кому я нужен? Никому!»
И он чувствовал себя комком боли
В расширяющейся бесконечной пустоте.
Но это всё было зимой, а ближе к весне
На вечеринке в честь чьего-то дня рождения
К Твердиславу подошла женщина в зелёном платье
И сказала: «А я вас знаю, вы делали ту презентацию
О значении тёмной материи в возникновении Вселенной».
«О! – обрадовался Твердислав. – Вам интересны такие темы?»
Так он познакомился с Терезой,
А вскоре они стали встречаться часто,
И Твердислав всё болтал и болтал
О теории большого взрыва,
О реликтовом излучении,
О точке космической сингулярности
И конечно о тёмной материи,
Он болтал, а Тереза задавала вопросы и слушала,
А летом они поехали в одну далёкую страну,
Где время кажется останавливается
И остаётся только закат, шелест волн, звёзды…
…Твердислава разбудил грохот и удар,
А может, наоборот — удар и грохот,
Он неловко вскочил и чуть не упал,
За окном что-то вспыхнуло (взрыв? пожар?).
Кто-то крикнул: «А-ва-ва-ва!» (ничего не понять!).
Тереза тоже проснулась и приподняла голову,
В темноте отблески пламени за окном
Делали её лицо незнакомым и призрачным.
Что-то опять грохнуло, но уже подальше.
«На пол, – тихо приказала Тереза
Растерявшемуся Твердиславу. – На пол!»
И они оба легли на пол и лежали рядом,
Но что-то холодное словно легло между ними
Невидимым ледяным лезвием.
Как потом выяснилось, в эту ночь
В той далёкой стране
Кто-то напал на посёлок с иностранными туристами,
Люди с замотанными лицами шли с автоматами
И стреляли во все стороны, и бросали гранаты,
Потом они уехали на нескольких машинах,
А позже их догнали военные,
И был бой, и кажется их всех застрелили,
Но это Твердислав уже узнал
Из новостей в телеграм-канале,
А когда они летели в самолёте назад,
Тереза молча смотрела в окно,
А когда они прилетели, она сказала:
«Ты не обидишься, если я поеду к себе?»
И он вернулся домой один,
И внезапно волной накатило это чувство,
Словно захлестнуло с головой,
И он задыхался как будто под водой,
Хотя на самом деле сидел на диване.
На следующий день они встретились с Терезой,
И полил дождь, и стало промозгло и серо,
И вдруг все поняли — это осень,
И они зашли в первое попавшееся кафе,
Взяли что-то из той серии, когда потом и не вспомнить.
«Когда звёзды умирают, – начал было Твердислав, –
Хотя так и не корректно говорить — “звёзды умирают”…»
«Ты думаешь, мне интересны все эти темы? –
Перебила его Тереза. – Ты не видишь меня!
Ты всё болтаешь и болтаешь,
Но не видишь, что со мной происходит,
А мне ты отвёл роль благодарной слушательницы,
Да, ты умён и много знаешь, то неужели ты думаешь,
Что я буду бесконечно слушать этот поток болтовни?!»
Последние слова она почти выкрикнула,
А потом встала и выбежала из кафе,
А снаружи как раз дождь прекратился,
И снова выглянуло солнце,
Которому было ещё очень далеко до смерти,
Хотя так и не корректно говорить.
Твердислав сначала растерянно сидел, раскрыв рот,
А потом вскочил, опрокинув на пол пустую чашку,
И побежал за Терезой,
Он побежал за ней сломя голову,
Он хотел крикнуть: «Я ТЕБЯ ВИЖУ! Я ТЕБЯ ВИЖУ!»
Но её больше нигде не было.
Огоньки
Сгоревший дом, ещё сгоревший дом,
Здесь улица была, и было чисто,
Теперь усыпано камнями и стеклом,
Здесь жили мы с то…
А в небе голубом зелёная звезда,
А может, огоньки иллюминации,
Играет музыка, и мы спешим туда…
А может, жаркий сон в реанимации.
Ты позвала: «Пойдём!..» Не слышно слов,
И ни к чему тут всё моё упрямство,
Меня как лист сухой вдруг в сторону снесло,
Не выйти нам с то…
Ты раскрываешь рот, как рыба подо льдом,
Я был тебе отцом ли? мужем? сыном?
И в поле золотом — наш серебристый дом,
А может, это я растаял дымом.
Министр странных дел
В эфире радиостанция «Нет Ни Звука»,
Где чёрный лебедь песню свою допел.
Во все кабинеты мира вошёл без стука
Министр странных дел.
А где-то опять не случилось никаких происшествий,
Никто никому не причинил вреда,
Нет боевых столкновений или стихийных бедствий,
А впрочем, давайте оттуда перелетим сюда.
Вот отблески света на тёмной стене под вечер,
И чистый бумажный лист в темноте столь бел,
Садится за все столы, никем не замечен,
Министр странных дел.
На площади Пустоты шёл безлюдный митинг,
Скопилось множество призрачных тел,
Смотрите, плетёт свои разноцветные нити
Министр странных дел.
Его Преумéньшинство знает траектории всех пылинок,
Он лично вникает в то, как жужжит пчела,
Порвался ботинок, размок суглинок, увял барвинок —
Министр берёт и ведёт все эти дела.
И если тебя вдруг охватит холодный сумрак,
Туман в голове, роза в сердце, в душе прострел,
Уже решает вопрос твой легко и мудро
Министр странных дел. ДАВАЙТЕ ОТСЮДА ПЕРЕЛЕТИМ ТУДА ДАВАЙТЕ ОТСЮДА ПЕРЕЛЕТИМ ТУДА ДАВАЙТЕ ОТСЮДА ПЕРЕЛЕТИМ ТУДА ДАВАЙТЕ ОТСЮДА ПЕРЕЛЕТИМ
Ты чувствуешь — что-то не так, уплывает почва,
Пробел на тебя уставился как прицел,
Но это просто поставил на место точку
Министр странных дел.
Будущее
Был момент, показалось, всё худшее сзади,
Но сменилась эпоха, хренас —
Неприятные и мутноватые дяди
Почему-то решают за нас.
Кто-то вышел с плакатом и схвачен ментами,
Кто-то спрятался в open source,
Но опять стариканы нависли над нами,
Аll those old men are fucked up, of course.
Был момент, показалось, мы стали добрее —
Или это базар не о том?
Но как-будто летит под откос всё быстрее
Тот порядок, что с детства знаком.
Так давайте все сразу запустим ракеты
(А не то это сделает враг),
Облегчим сей процесс для родимой планеты,
И по атомным ядрам — херак!
Пусть природа очистится, скинув коросту,
И по правде скажу, не пиздя:
Станет в будущем всё охуительно просто —
Лет 500 миллионов спустя.
Александр Дельфинов
Александр Александрович Дельфинов (Смирнов-Гринберг) - поэт, музыкант, журналист, перформер. Родился в 1971 году в Москве. Учился на историко-филологическом факультете РГГУ, а также в университетах Бохума, Вены, Берлина. Поэт, музыкант, журналист. Автор поэтических сборников «Веселые нечеловечки» (2000), «Анестезия 2084», «Воробьиный атом» (2013). В 2017 году в Берлине вышла книга под названием #TriggerWarningPoetry. Живёт в Германии с 2001 года, проживает в Берлине и Кёльне.