400 Views
Похоронной процессией осень
Дворник трезв, но не вышел. Он снова в раздрае с метлой,
что-то не поделили в забитом сычуге подвала.
Иссекает плоть воздуха тополь, октябрьски злой,
иссякают запасы тепла под прогнившей листвой,
да и было-то мало.
Похоронной процессией осень. Борей – катафалк.
Но виновник, ожив, убежал, чтоб повеситься дважды.
Позабыв о подъёме, спускает все вымпелы фал,
а что нет парусов, такелажа, и салинг упал –
то покойным не важно.
Панорамная серость. Дождём не прибитая пыль
угнездиться не может на троне из высохшей вербы.
Позабавиться б ей, всемогущей: людишки – клопы…
Но торопят обратный отсчёт полевые цветы,
что раздавлены небом.
На одном языке говорят, умирая, кусты,
вечный ягель и ряска в заливе за брошеной лодкой.
Им признаться б в любви напоследок, да голос простыл.
Дворник с помощью лупы и солнца сжигает мосты,
отправляясь за водкой.
Чужеземец
Чужеземец бродил по владеньям друидов и Пана,
возводя из тумана очаг, а из пыли – порог.
Отсекала “гнилое” и “лишнее” бритва Оккама,
завалив буреломом кривые восьмёрки дорог.
А ночами трещали костры – меж собою да с лесом,
чужеземец встревал в разговор, только всё невпопад.
Освещали костры, словно рампы, полночные пьесы:
в декорациях не было тропок вперёд и назад.
И рассвет, как всегда, криком птиц передразнивал Бога,
и закат облаков седину вырисовывал хной…
Ты прости меня, мир, что однажды ошибся порогом.
Не тропинка ли там – в темноту?.. Прочь из леса… Домой…
Разыскивается кролик
разыскивается кролик без особых примет,
самый обыкновенный кролик,
каких тысячи – щиплют травку среди облаков
и улетают ещё выше, в стратосферу,
потом в мезосферу, чтобы сгореть в ней
и пеплом подняться в термосферу, чтобы
задохнуться, уже перед этим склеив ласты.
но всё-таки…
разыскивается кролик без особых примет,
самый обыкновенный кролик –
хочу рассказать ему, что эта осень меня добьёт.
угостит грёбаным сифилисом тоски,
наполнит плазму спидом одиночества,
эта мерзкая шлюха осень,
которая не может получить городскую прописку
и потому прописывается в сердце.
а может быть, я ничего не расскажу кролику
и буду просто чесать ему ушки
или отрежу их тупым мясницким ножом,
чтобы и он узнал, что такое заражение крови –
в любом случае, пусть сам решает,
что делать с полученной информацией.
разыскивается кролик без особых примет,
самый обыкновенный кролик,
за исключением одного (только тихо, не произносите этого вслух,
чтобы я вдруг не узнал):
его не существует.
Чудь
Видел сверчок, да за печку уполз бочком.
Знал он, да вот – променял на вихры торчком
страшную силу мысли.
Печка разверзла хляби, и хлещет муть,
пялится из потока срамная чудь –
мыши лобок погрызли.
Чтобы не разменять серебро на медь,
надо б умыть ладони (да помереть)
в речке – святыне Весей.
Но не добраться здесь до реки-руки,
платный Исусе крутит себе соски,
божьи смакуя чресла.
…Пялится красноглазо из-за угла…
Чудь триедина: чувство-нагнойник-мгла.
И разделять не надо.
Видно чудь – чуть. Отойдёшь – так вообще ни зги.
Выкуси, пережуй, да и вовсе сгинь,
пыльно-чумная падаль.
Чёрным голодом…
чёрным голодом – свитки в единый пергамент, да вот
не увяжется вязь, оторви уголок, разотри,
пережуй, похрусти, проглоти, перекрыв кислород
для глотка. на секунду. на вечность. одну. хоть на три.
ураган устаёт… он умрёт. не устанет быть сильным
только смрад, но его перебьёт подгоревшая высь.
я – давно не “зачем”.
мы – с начала времён не “во имя”.
может быть, “несмотря”?
может быть. не смотри. отвернись.
Мы – птолемеевские Псы…
Мы – птолемеевские Псы*
на поводке у Ориона,
и пропитание другому –
когда один отдаст концы.
С величиной чуть меньше трёх**
чуть больше шансов у Алудры***
закончить дни, не опаскудев,
чем у сверкающих дурёх.
А Орион слабел и чах,
грудной магнит тянуло в копи,
и сил хватало не на копья,
а только чтоб ударить в пах.
Метались псы. Но не парчой
их накрывало с небосклона –
замкнулся круг у Ориона:
мочой рождённый стал мочой****.
Без поводка – ни свет, ни тьма.
Сам жив, но не флюоресцентен.
Что пережил, то не бесценно,
а что не смог – тому хвала.
Ты знаешь, я на свете том
не гляну в зенки Птолемея.
Подохший пёс мне лижет шею
осклизлым червем-языком.
* Созвездие Большого Пса (древнегреческий прототип – собака Ориона) в каталоге Птолемея называлось просто Псом.
** Видимая звёздная величина.
*** Алудра – наименьшая из ярчайших звёзд созвездия Большого Пса.
**** Орион (изначально Урион) родился из шкуры быка, наполненной мочой.
Владислав Эстрайх
Веб-программист. Разработчик литературного портала "Планета Писателя" - http://wplanet.ru . Иногда пишет, но гораздо чаще читает, отдавая предпочтение литературе XX века - Воннегуту, Джойсу, Пелевину, Фолкнеру, Бродскому... Поклонник джаз-, рок- и академической музыки.