135 Views
* * *
бухает и грохочет пока еще далеко
надо сходить хоть в супер кончилось молоко
хлеба дня на два хватит с овощами не шибко
не выходи из комнаты не совершай ошибку
где то за пять ли десять кромсают землю и хорошо
если только ее а не людей не дома не шов
между вчера и завтра между тобой и всеми
кто здесь быть не умеет кто отмеряет время
плачет конец эпохе ищет дверь в никуда
смотрит за новостями как за семьей звезда
издалека и сверху не прерывая взгляда
если проект удался досада или награда
то ли оно другое здесь за моим окном
здесь поглощает воздух то что казалось сном
съеживается пространство и сбегается в точку
вот оно цело вот оно по кусочку
* * *
израильский паспорт
золотой ключик
только продерись сквозь
этот истрепанный кусок холста
котелок с таким варевом
что и пробовать неохота
острое горячее
нарисованное
продерись как можешь
раз у нищего папы Карло
угораздило родиться
теперь сгодится
это неважно
дальше свобода
синее небо и в нем облака
чудесные улицы
дома из сказки
спокойные люди
а что холст снова порван
тобой
для того и нарисовали
не твоя забота
все равно
тому котелку не сварить ничего
так ты думаешь обживая
долгожданное пространство
широкое
полное вольного воздуха
не сидеть же в той духоте.
* * *
это такая инфузия
химиотерапия
или помрешь или нет
хорошо не будет
не предусмотрено
это такая форма
часть речи видимость языка
ею можно обозначать
самое разное
противоположное
смеяться над
заигрывать с
отталкиваться от
и не слышать внутри не слушать
это такие слова
паникастрахвойна
кафеканикулыморе
дети повод для чего угодно
нашичужиепрочие
каникулы будь они неладны
не отпускай далеко
пусть будут в поле видимости
дети в торговом центре
дети в центре
дети
пойдем чего-нибудь купим
пойдем в кино на батут
и прыгаем прыгаем прыгаем
завтра все будет закрыто
день разрушения храма
первоговторогоитакещетысячу раз
разрушение
разрушение
разрушение
может минует.
разговор с подругой, живущей в европе
ты,
говорит,
не думаешь головой.
ясно же, они никуда не уйдут,
никто их к себе не возьмет,
и мы не возьмем,
мы их просто жалеем,
всех жалко,
надо быть милосердным,
так мы решили и будем на этом стоять,
(пока не столкнут, добавляю я про себя,
молчи, молчи, пока еще, будем надеяться, далеко),
и братья их по крови и вере
к себе не возьмут,
братья братьями, а хлеба делить не будут,
даже намазанного нефтью, а как без нее,
а вам надо думать. как вместе жить,
а кто там первый начал, еще вопрос,
и твой ответ мне известен,
ты там сидишь.
да, я сижу там, я живу здесь,
слушаю гудение над головой,
слушаю голоса, слушаю плач,
слушаю всех, кто в подвалах, кто на шоссе,
кто ждет детей
на выходные,
вижу прекрасные лица тех, кто не родит детей,
а значит, будет меньше наших детей,
меньше в этой стране, на этой земле,
на этой Земле.
Господи, чего Ты хочешь от нас?
в трех километрах вспыхивает земля,
полоса нежизни кого там еще убить?
но продолжает вспыхивать,
и горят
не улетевшие по приказу командования тыла
ласточки, маки, вишни и воробьи
в двадцати километрах кто-то сидит в кафе
и говорит – нет, не пойду в подвал,
чтоб им, нет , не пойду. у меня шабат,
я всю неделю работал как автомат,
потому что мой сменщик сейчас держит в руках автомат,
он там, я здесь, к чертям, я в своем кафе,
и официантка ни слова не говорит.
в ста километрах от нас иерусалим,
жаркий, в грязи и штраймлах, иерусалим,
невыносимый, компостный иерусалим,
в лязге трис и трамваев иерусалим,
сердце мира, вкипевший в кожу, как лагерный номер, иерусалим.
что сказать о нем? если забудем… мы и не говорим.
и все съеживается, все меньше делается земля,
и все плачем,так мы ликуем,что кто-то жив,
а другой погиб, отдавши жизнь за други своя,
опередив.
север и юг по кругу, распухающий тель-авив,
шахарит, киношки, завершаем учебный год,
сплошные эмоции, более ничего,
сплошной незатухающий горизонт.
если б хоть кто-то знал хоть какой ответ.
* * *
Вместо тебя я люблю нашу страну
cлучилось примерно одно и то же
двадцать лет что прожили вместе
все было возможно
свободно
радостно
казалось
неслиянно и нераздельно
а чернота
несовпадение
недоверие
множество всяких не
вот оно где
в клетках и тканях
артериях
все копилось
менялось и изменяло
живое и полное любви
постепенно мертвело
теряло объем и краски
важное растиралось
нежное превращалось в вопль
тонкое в перформанс
размывалось
теряло смысл
луна не приносила страсти
солнце – свободы
и вот наступил деньиночь
утрата разума
долго не верилось
пока не содрали кожу
пока смерти не стали обычным делом
пока страх не стал основным
я все еще полна тобой
с разумом или без
но иногда мне кажется
что вместо тебя
я люблю
эту обезумевшую
больную
бесценную
бесконечно близкую
страну.
Ольга Агур
Ольга Агур (1961) родилась в СССР, жила в Баку, с 1990 года живет в Израиле. Поэт, переводчик. Пишет по-русски и на иврите. Автор двух поэтических сборников "Легкое небо" и "Ad Libitum", сборника стихов на иврите "Стихи на линии горизонта" ("שירים על קו האופק" ) и книги переводов израильской поэтессы Йоны Волах "Творенье любви". Состоит в СП Израиля. Публикуется во многих периодических изданиях, печатных и сетевых. Живет в Хайфе. Психотерапевт.