54 Views
* * *
похоже что мы дали кругаля
куда ни сунешься – везде поют
везде справляют праздники тоски
бесснежная январская земля
почти повсюду с севера на юг
друг другу на ухо материки
как слуги о хозяевах шепча
подкаменные сплетни раздают
безумие не требует врача
а прямо с красной пишется строки
из двигателя антифриз сольют
из вечного – во временный приют
заброшенных арктических чудес
в замусоренный космос что небес
не выдержал и вот перестаёт
быть чем то важным быть как таковой
тропинки загипсованных планет
поросшие акриловой травой
и мы с тобой которых нет как нет –
взамен погибших на передовой
* * *
прохожий-проезжий
ты временно виден в окне
среди побережий
на острове то бишь
но не признавайся ни в чём
а то нас угробишь
в любви уличённый
ты к морю выходишь втроём
опальный учёный
и с этим конвоем
тебя не вернуть не отбить
покуда мы воем
у нас же как прежде
стоят до апреля снега
привычный и нежный
выводит на флейте
когда-то пастух а теперь
мотивчик о лете
скрипучая дверь
секрет-канцелярии в такт
в знак принятых мер
пытается петь
но смазана маслом молчит
придётся терпеть
* * *
если с поплавским сравнят – подойду,
встану китов и дельфинов напротив,
или вгляжусь, сам себе на беду,
в дыры опасных слепых подворотен.
если ещё с кем – но лучше уж так,
с ним, неприкаянным, под опиатом
щедрой рукою не франк – четвертак
зря подарившим бродягам патлатым.
бритвой тупой опоясывать кисть
век примеряя прощальный на вырост,
то убегая под “остановись!”,
то матерясь под осеннюю сырость.
если с поплавским – то с шёпотом “сгинь”,
выйдя на улицу, гляну с балкона
в тёмную бездну суда и закона…
лотреаминь!
* * *
мы летим и машем руками
мы зовем себя сквозняками
кажется нам вовсе не рада
теснота словесного ряда
если нас изгонят отсюда
то исчезнут корь и простуда
и без нас в любой подворотне
станет и теплей и народней
мы не мэтры мы сантимэтры
сантименты цфата и петры
ветры разделились на части
мы как ветроловные снасти
сами себя держим в ладонях
и стыдимся вас посторонних
нами под неслышные звуки
машет дирижер близорукий
ничего не нужно спасибо
с нами говорить некрасиво
нами пренебречь это норма
ожидайте скорого шторма
* * *
чем бы выпить – а выпить-то нечем.
здесь, над морем, в туманном кругу,
всё смыкаемся, всё человечим,
а тогда, на земле – ни гу-гу,
да и жертвами водобоязни
быв известными в жизни земной,
мы естественней бы, безобразней
насладились грудинкой свиной,
чем над бездной опасной
сторожить самолет продувной.
хрен бессмертный летит в самолете.
носик уточкой. глазок заплыв.
не ему ли поёт паваротти?
(постарались врачи, воскресив).
в давний миг уничтожил планету,
но оставил себя и друзей.
вы сказали, бессмертия нету?
а теперь поглядите на сей
экземпляр – но для ангелов света
нету цели главней и ценней.
и от места, где в тёмную воду
он войдёт, закрутившись винтом –
он утратит и свет, и свободу –
мы, воскресшие, их обретём:
первым делом зайдём на солянке
в тот заветный, где брали по три,
и на маленькой автостоянке
летней ночью подхватим такси –
нам вставать, нам летать спозаранку,
дабы всё, что пропало, спасти.
* * *
всё замыкается: вольты и теслы,
кольца, замки.
камень, сжимающий литеры тесно,
с красной строки
тычет вокруг себя, горя не зная,
тысячью рук:
iron налево, lion направо,
zion вокруг.
вот и восходишь с прибрежной равнины,
с прочими врозь,
сжав проездные – сезонный, единый –
каменный гость.
тесно десницы небрежной пожатье,
шуйцы нытьё.
знаем про землю, что жить благодатью –
не для неё.
* * *
ф.с.
двенадцатый модуль
отсек penetration research
меня заменяют
я выгорел
таллий
иттербий
пойдем прогуляемся
нынче последняя ночь
земля на ущербе
из лунок шипят
что мы скоро отправимся прочь
из маленьких лунок
иль это большая луна
одна
в размягчённом мозгу
и над стылым покоем
поют холодея
моря неподвижного гноя
и три корабля
все мертвы
ни один ни гу-гу
уже не волнуюсь –
вот-вот дочерпают до дна –
уже не зову медсестёр
и уже не реву я
когда половину земли
накрывает волна
как лунку грызёт ногтевую
и полночь для всех
как холодный курок взведена
пишу командору сваровскому:
здесь выходя
на паперти моря дождей
опрокину всю мелочь
авось и не вспомним
что были любовь и вражда
у каждого к каждому
сон
заиканье ножа
и слово имелось
двенадцатый модуль
сквозь плоть прорастает металл
чирикает что-то
не птица
откуда тут птицы
так что привезти тебе
из-за ментальной границы?
я раньше не знал
что такое “смертельно устал”
* * *
выглянет из-за тучки
жизни солнечный круг
самочка-самоучка
кобелёк-мамелюк
пьют как перед бедой
языки погружая
под любительский джазик
в муниципальный тазик
с тепловатой водой
и железный народец –
братья их сёстры их –
сторожащий колодец
отчего-то притих
на углу на кинг джордже
у рехов* бограшов
словно перед тревогой
с воздуха
небольшой
хорошо нам прекрасным
это всё наблюдать
смерть в халате цветастом
самокат передать
вдруг подъедет и встанет
у лотка на углу
перстенёчком из стали
постучав по стеклу
_____
* улица (ивр.)
* * *
лев из песчаника с поднятой лапой – genius
loci, а в небе крутится веретено
пыльного ветра. тебе всё ещё не верится
в то, что любое действие предрешено?
в жёлтой крови кочевое детство корячится
там, в перспективе улицы נאובורות /Наоборот.
просто беги домой и не оборачивайся:
я поцелую – и ничего не пройдёт.
* * *
будут ли там выходные от смерти,
полдник, стакан молока,
хрусткие деньги в потертом конверте,
липы, клубника с лотка?
раз за столетие, может, в одну из
тех поминальных суббот,
землю с одежды случайную сдуешь –
не напугать бы веселую юность
возле никитских ворот.
да, выходной. начинается полдень
неотвратимого дня.
спи – и обрящешь. гляди – и запомнишь
призрачный контур меня,
что промелькнет меж резинок и скрепок –
лирик, дурак, пустячок,
слева – слепого утраченный слепок,
справа – средь кашек, петуний, сурепок –
зрячего карий зрачок.
Геннадий Каневский
Геннадий Каневский (р. 1965) — московский поэт и эссеист. Окончил Московский институт радиотехники, электроники и автоматики. Автор восьми поэтических книг, выходивших в издательствах Санкт-Петербурга, Москвы и Нью-Йорка, и книги избранных стихотворений «Сеанс». Публикуется во многих российских и зарубежных изданиях. Лауреат премии «Московский наблюдатель» за заметки о литературной жизни (2013), премии журнала «Октябрь» (2015), спецпремий «Московский счет» за книгу «Сеанс» (2016) и за книгу «Всем бортам» (2019).