26 Views
* * *
– Причащаюсь, вытираю пыль с иконы,
Посадила помидорную рассаду.
За забором оживились полигоны,
Скоро май, у нас готовятся к параду.
В огороде верба чёрная проснулась,
Как считаешь, распушится к воскресенью?
И постилась, даже в прорубь окунулась!
Как считаешь, вознесёмся к Вознесенью?
Он же видит и старанья, и моленья,
И прошу-то я совсем немного…
– Он качает на своих коленях
Тимофея из Кривого Рога.
Сумы, Вербное воскресенье 2025
Ну, конечно, это верба виновата,
Так спешила, распушилась торопливо,
Почки серые прильнули, как котята,
Облепили ветку, срезанную взрывом.
Кто там ехал? Чей там ослик у парковки?
Чем на этот раз устелена дорога?
Чья-то сумка, кресло детское, кроссовка,
И в троллейбусе ни одного живого.
Вышел папа, подкачал насосом шину.
Вышла мама. Только утром. Так недавно.
Ни собаки, ни коляски, ни машины.
Превентивно. Перспективно.
Православно.
Воскресение
Открыть глаза, привыкнуть к свету утра,
Откинув пелену, ступить на твердь:
Песок, пыльца цветов душистой пудрой,
И бабочка, успевшая взлететь.
Увидеть городов остывший пепел,
Дельфинов мор, колодцев мутный ил,
И никого из близких, кто бы встретил,
Спасительной водою напоил.
Предчувствовать иудины объятья,
Не сбросить крест, врастающий в плечо,
Искать людей, и находить лишь платья,
Стоящие по храмам со свечой.
* * *
Лето с чёрного хода зашло, пригинаясь под ношей,
налетев на сиреневый куст, как на вражеский вертел,
сапоги на пуху тополином, костюмчик поношен,
просочилось на кухню, сидит на кривом табурете.
Вид в окне поутру говорит об успешных успехах –
парой слов – на родном… на бескрайнем бетонном заборе.
Алый парус проплыл по Неве, как последнее эхо,
как прощание с флотом… Как реквием Грину и морю.
Бал в столице блеснул оперением избранных куриц,
платье каждое пышно и смокинг ретиво высок,
и вальсируют пары по крошеву харьковских улиц,
севастопольский сыплется с туфелек красных песок.
По провинциям птицами синими кружатся дроны,
стало чаще темнеть, видно, свечи всем миром задули…
Проверяя карманы, подъезды, затворы, патроны,
всякий делает вид, что доволен судьбой и июлем.
* * *
Песен не слышно больше,
Сломаны патефоны,
Топчутся в танце пары
Молча на чердаках,
Осень сочится в щели,
Как им обнять, безруким?
Как им, теперь безногим,
В туфлях на каблуках?
Шаркают молча пары
На чердаках щербатых,
Жарко горят болота,
Кисло бубнят попы,
Песен не слышно больше,
Все города оглохли,
Рты залепили глиной,
Прячут во рту гробы.
Песен не слышно больше,
Кроме одной полночной,
Той, что у пьяной бабы
В горло шипом вросла.
Только ни спеть, ни сплюнуть,
Губ не разнять из глины,
С гробом в немой утробе,
Выла б, когда б могла.
* * *
О, как бы мы рады проснуться, очнуться,
Стоять на январском гудящем вокзале
С гитарами в старых чехлах – на платформе
У поезда с быстрым названьем стрела,
Но красные стрелы запачканы кровью,
И воздух пропитан удушливой серой,
И липкое что-то нависло над нами,
И вяжет язык, как густая смола,
И паром змеиным окутаны трубы,
И окна задраены наглухо страхом,
И люди, бегущие утром морозным,
Отводят по-рыбьи пустые глаза
От будущих вёсен,
От траурных маршей,
От топота грязных сапог по проспектам,
От синих и жёлтых цветов на бульварах,
От ядерных стрелок на спасских часах.
А в наших карманах звонят телефоны,
Их в каждом кармане – по сотне и больше,
Уснувшие в марте, в апреле, в июле
Звонят и пытаются что-то сказать
О пытках в подвалах, о детских объятьях,
О небе над морем, о муках предсмертных,
О том, что гитара “Червону калину”
Играла, играет и будет играть!
Харькову
Из стороны раскачиваясь в сторону
на стуле кухонном, обняв несуществующих
уже Андрюшу, Асю, бабушку и Людочку,
она поёт из своего отчаянья
про то, что ночь вот-вот уже закончится,
сбив над полями сотни беспилотников,
и все проснутся рано, даже Людочка,
и Ба для всех расставит чашки чайные,
Андрюша выйдет в кухню в новом джемпере,
приглаживая хохолок на темени,
и улыбнётся Ася хитрой ямочкой,
и впереди у них так много времени
на то, чтоб жить, вертеться перед зеркалом,
спешить во двор с летучими качелями,
шуршать всю осень радужными листьями,
и ждать зимы с её виолончелями,
ловить снежинки, спорить с математиком,
украсить платье золотыми блёстками,
забыть тетрадку, прогулять контрольную,
и вырасти, и стать однажды взрослыми!
И Ба в тугой пучок затянет волосы,
взойдёт в кастрюле тесто белым облаком,
два города – небесный и расстрелянный,
сойдутся тут, на кухне, красным сполохом.
Приснитесь мне, когда найдёте лодочку,
когда весло воды коснётся бережно,
и заскрипят латунные уключины…
Я мимо проплыву забытым берегом.
* * *
Там будет дом, и окна с витражами,
и музыка, и книжки этажами,
клубничный сок, из сада – клич команчи,
в ладошке липкий жёлтый одуванчик,
и чашки на крыльце, и пар из чашек,
и сонм гостей, мы всех не знаем даже,
свернулось время голубой улиткой,
но то и дело хлопает калитка,
впускает год, другой, ещё минуту,
спускаются бесшумно парашюты
с тех тополей, что с нами вырастали
и нас однажды дома не застали,
Но мы вернёмся. Скоро. На рассвете.
Придёт письмо в взволнованном конверте,
распустятся под окнами пионы,
сойдут богов всесильных пантеоны,
смахнут труху империй рукавами,
сошьют миры серебряными швами,
и лето оттолкнётся от причала,
и наша жизнь продолжится с начала.
Лишь белый ангел покидает фреску
искать своих за тёмной занавеской.
* * *
Хотела бы я, чтоб танки,
Хотела бы, чтоб ракеты,
Хотела бы, чтоб снаряды
Исчезли с лица земли –
И бомбы, и миномёты,
И всё, что лишает жизни.
И чтоб на других планетах
Вы тоже их не нашли.
Хотела бы, чтоб солдаты,
Хотела бы, чтоб матросы,
И всех мастей офицеры
Отправились по домам,
И снайперы, и минёры,
И все, кто лишает жизни,
Сменили свои кокарды
На ленты льняных панам.
И спрыгнул бы оловянный
Солдатик с высокой полки
И всех своих сослуживцев
Построил бы на столе,
И сбросил с плеча винтовку,
И все сослуживцы тоже,
И больше бы не осталось
Солдатиков на земле.
И каждый бы просто вспомнил,
Что он очень славный мальчик,
Которого в этом мире
Так много зовёт дорог,
И эти его кудряшки
Так трепетно любит мама,
Такой бы отличный парень
И мухи убить не смог!
А все эти генералы
Забыли б свои мундиры,
Читали бы внукам книжки,
Семейством окружены,
И плюшевые игрушки
В согретых лучами детских
Раскачивались бы на стульях,
Совсем не боясь войны.
Зоя Ященко
Зоя Ященко – поэт и лидер группы "Белая Гвардия", автор более 200 песен. Родилась в Полтаве. Свои первые стихи опубликовала в 10-м классе в областной газете "Комсомолец Полтавщины". Закончила факультет журналистики МГУ. В студенческие годы пела в подземных переходах Москвы и Берлина. Вместе с группой путешествовала с гастролями по Франции, Германии, Голландии. Печаталась в "Московском комсомольце", "Вояже", "Новом журнале", "Настоящем времени", "Литературной Америке", "Новом свете", "Знамени" и других изданиях. Выпустила 5 книг, две из которых написаны для детей. В 2023 вместе с композитором Дмитрием Баулиным записала антивоенный альбом "Прописью на стене".