565 Views
* * *
«Стороны начинают войну на истощение», —
Бубнит в видеоролике военный эксперт,
А у меня ощущение — гнев и отвращение,
Военным преступлениям прощения нет.
Война на истощение — лживое выражение,
За которым можно спрятать своё раздражение:
«Да сколько они там собираются сопротивляться,
Пора бы договориться о мире (сдаться)».
Война на истощение — отстранённое отношение,
Отдалённое наблюдение, да и просто неуважение
Ко всем, кто был искалечен, замучен, ранен,
Ко всем, кто был закопан в одной общей яме.
Эксперт указкой водит вперёд-назад
По карте, показывая нам спину,
А в это самое время российский солдат
Продолжает убивать Украину.
Война на истощение — это российское население,
Выполняющее всякое властное повеление,
Но каждый, кто насиловал, убивал, глумился,
Отвечает за монстра, в которого превратился.
Война на истощение — это закрытое помещение,
Температуры воздуха в норме, хорошее освещение,
Снаружи охрана, а внутри злодей,
Eму желают смерти миллионы людей.
Не нужен и дьявол, чтобы устроить ад —
И никто не осадит скотину,
А в это самое время российский солдат
Продолжает убивать Украину.
«Стороны начинают войну на истощение», —
Бубнит в видеоролике военный эксперт,
А у меня ощущение — гнев и отвращение,
Военным преступлениям прощения нет.
* * *
Зло наползло и всю картинку размазало,
Словно диджей врезал по верхам и сразу бас дал,
Я и так еле стоял, а тут растёкся как масло,
Но кое-как втёк назад и сел собрать пазл.
А то как-то всё раздроблено, вам оттуда видно, где вы сели?
Идёт колонна танков с буквой Z — что значит буква Z?
Бункерный дед засветил еблет, но вдруг распался на пиксели,
То ли его замочили, то ли просто вышел в клозет.
Скачет на коньке-костянке поручик Убийцын,
Гонит ядерную тачанку корнет Застрелицын,
Вспышка слева, вспышка справа, словно кто мне в глаз дал.
Надо собрать пазл.
А то как-то всё покоцано, от крупных взяток до мелких блядок,
Ракетой сбит некролёт Военно-космических сил РФ,
Кай разбил зеркало с коксом, и весь мировой порядок
Разлетелся карточным домиком, туз пик, дама треф,
Вспышка справа, вспышка слева, гонит Снежная королева,
Так подморозило зону — не хватает грева,
Сеньор Зорро оказался не Робин Гуд, а шлимазл.
Надо собрать пазл.
— А ты из пушки, из миномёта бацал?
— Да я только зубами клацал.
— А ты в подвал, где пытали, лазал?
— Ни в какой подвал я не лазал, и вообще у нас все процедуры проходят в строгом соответствии с законодательством. А вы, дедушка, сами откуда будете, ваши документики можно посмотреть?
Зло наползло и всё заполнило ядовитым газом,
Надевай-ка противогаз, поиграем в «слоника», я сказал!
Все мудрецы накрылись бронированным тазом,
А я — глупец, я сел собрать пазл.
А то как-то всё разбросано, тут рука, там головы половина,
Да заплелась со свастикой красная звезда,
Пушкин с пушкой кричит: «Ну, где тут у вас Украина?»
Достоевский пляшет в футболке с принтом «Русская весна».
Вспышка сверху, вспышка снизу, пиздец, братишка
Давай-ка сбросим бомбу на те дома, а то нам крышка.
ПВО работает. «Огонь!» Выстрел. Бац! Ну вот, промазал.
Надо сложить пазл.
Но пазл что-то не складывается никак!
Всё только разлетается на осколки,
Завыли волки, в вены воткнулись иголки,
Зубы на полке клацнули: «Фак!»
Мой пазл — это факт! — не складывается, ах!
Балерина подпрыгнула, посыпались блёстки,
Ракетой шарахнуло, полетели куски извёстки,
Или не извёстки, просто всё рассыпалось в прах.
Папа! Мой пазл не складывается! Вставляю в паз,
А все детали вылетают обратно, раз на раз
Не приходится, да тут уж который раз…
Не складывается пазл, не складывается пазл,
Не складывается пазл.
Мама! Зло наползло и всю картинку размазало,
Не складывается пазл.
* * *
Мой друг был родом из Днепра,
Тогда Днепропетровска,
В СССР Москва влекла
Всех, кто хотел бы роста,
А он приехал налегке,
Привёз с собой картины,
Шутил на русском языке,
Когда куда-то шли мы.
Над мостовою снег кружил,
Мой друг кряхтел от смеха,
Но не дожил, но не дожил
До славы и успеха.
Он прибивал на стену холст
В своей простой однушке,
Он в этом мире был как гость,
И в ухо дул подружке,
Она летела рядом с ним,
Сгорая в нежных ласках,
И сон их тоже был цветным,
Мерцая в разных красках.
Жизнь вроде не тянула жил,
Хотите две? Дам три вам!
Но не дожил, но не дожил
До собственной семьи он.
Мой друг порывист был и лих,
Курил траву, пил виски,
Не мог сидеть он, строг и тих,
Просчитывая риски.
Так в полушаге от тюрьмы,
Одной ногой в могиле,
В начале девяностых мы
Из тьмы во тьму ходили.
Но в Украину он спешил,
Лишь выпадет окошко,
И жил как жил, да не дожил
До тридцати немножко.
И смыло тридцать лет с тех пор,
Я их с души не скину,
А в феврале московский вор
Ворвался в Украину,
Пришла кровавая весна,
И лето хлещет плетью,
И ни покрышки нет, ни дна,
Одна война со смертью,
И пепел над землёй кружил,
Накрыв завесой злой дни…
Но не дожил, но не дожил
Мой друг до этой бойни.
Российский танк дома крушил,
Асфальт от крови скользкий…
Как я до этого дожил,
Скажи, мой друг днепровский?
* * *
Открываю глаза, как будто после болезни,
Ощущая себя принесённой в жертву овцой,
Но оказываюсь сидящим в уютном кресле,
А на сцене — шестидесятилетний Цой.
«Впе-рёд! – он поёт. –
Там, где не-бо сойдётся с зем-лёй,
Встретимся мы с то-бой!»
Оглядываюсь по сторонам — это на каком я концерте?
Вокруг господа и дамы наблюдают с некой ленцой,
Как седоватый, худой и, кажется, избежавший смерти
У микрофона с гитарой — старый Цой.
«О-гонь, – он поёт. –
Наполняет мою ладонь,
Я протяну тебе руку — не тронь!»
Пытаясь привстать, внезапно морщу лицо я,
От шока и ужаса просто трясусь трясцой:
Я крепко привязан к креслу на юбилее Цоя,
И прямо ко мне обращается странный Цой:
«А те, кто остались в живых,
Считают за часом час,
И если ты тоже один из них — действуй
Здесь и сейчас!»
Все зрители в зале оборачиваются ко мне,
И синее пламя взмывает вверх по стене,
И внезапно бесшумно обрушивается потолок,
И вот я уже под водой, я на самом дне,
Я тону, раскрывая рот, помогите мне,
Но никто не придёт, только лёд ползёт по спине,
Это Цой, это Цой меня за собой уволок,
Я застрял навсегда в бесконечном кошмарном сне!..
Открываю глаза. Я один. Я сижу у окна,
Слышу, как шмель жужжит на пути за своей пыльцой.
Две тысячи двадцать второй. Где-то там война,
А здесь тишина, только слышен поющий Цой,
Издалека долетают обрывки знакомой песни,
Как будто их мёртвый автор ещё живой,
А мир всё сильнее трясёт от новой болезни,
Похоже, планета решила покончить с собой,
И если бы Виктору правда исполнилось шестьдесят,
Что бы он сделал? Где бы он был сейчас?
Но небо молчит, и время отводит взгляд,
Лишь те, кто остались в живых,
Считают за часом час.
* * *
Не, ну, а чо, заехали как в масло,
Зашли колонной — танки, бмп,
Занять позиции под Харьковом приказ был,
Поставить там на трассе кпп.
Наш командир — Диман, сказал: «Пацан, бля,
Сказал и сделал, ясно? Есть вопрос?»
Механик промолчал, и только капля
Под носом у меня повисла. Вытер нос.
«Хохлов освободим — и на Берлин!» –
Дал газ и хохотнул механик Вовчик,
А я поддакнул: «Можем — повторим!»
Проста моя работа — я наводчик,
Снаряд загнал и жахнул в поле от души,
Хохлам от той коровы не убудет,
Мы — победители, хватай, вали, круши,
Поскольку победителей не судят.
«По ходу населённый пункт», – сказал Диман.
«Какой?» – «На карте нету этой жопы,
Он всё равно заранее нам сдан,
Отсюда разбежались все укропы.
«Глядите, слева, – Вовчик говорит. –
Такой билборд попробуй, забабахай!»
Диман торчит из люка — полный вид,
Я глянул в щель: «Россия, иди на хуй!»
«Вот суки, — говорю. — Мы к ним с добром,
А нам навстречу бледную поганку».
И в этот миг как молния и гром,
Конкретно захерачило по танку.
Башка гудит, вся словно из углов,
Диман глаза таращит, рот, как рыба,
Он раскрывает, но не слышно слов,
Но всё же едем — Вовчику спасибо.
«Откуда били?!» – понял я потом,
Да хуй бы знал ответ, а я не хуй же.
Снapяд загнал и жахнул в ближний дом,
Всё было плохо, дальше стало хуже,
На перекрёстке вдруг велосипед
Возник и встал, как призрак летней дачи,
На нём сидел какой-то левый дед.
«Хуярь туда!» – «Зачем?» – «Разведчик, значит,
Огонь наводит он по рации на нас,
Да я б их всех одной боеголовкой!
Ты что, приказ не исполняешь, пидарас?
Что непонятно? Бей прямой наводкой».
Снаряд загнал и жахнул, в ухе свист,
В глазах — песок, давно так не чесалось,
Уткнулся в землю велосипедист,
Точнее, то, что от него осталось.
«Приказываю…» – начал речь Диман,
Но тут хуйнyлo в нас, заглох моторчик,
Димана порвало напополам,
И как дурной орал горящий Вовчик,
А я каким-то чудом слез на борт,
Ни раны, ни царапины на шкуре,
На землю прыг — и побежал вперёд,
Как обучали нас на физкультуре,
Там частный сектор, прячусь за дома,
Наш танк горит, за ним ещё два танка,
Что делать, 6лядь? Да я схожу с ума,
И голова гудит консервной банкой,
Одним глазком гляжу из-за угла,
Там мужики отрядом в камуфляже,
Моя судьба-cyчapa нынче зла,
Не наши эти парни, нет, не наши!
Что делать? Убежать? Да вот те хрен,
Я еле на ногах держусь, скотина,
Сейчас я попадусь, похоже, в плен,
А дальше что? Всё будет Украина!
* * *
Рушится крыша, пожар на три этажа,
От грохота взрывов дома в округе дрожат,
Звон в ушах, словно лопнули струны миллионов гитар —
Россия наносит ракетный удар
По жилому дому, по Шевченковскому району,
По нашему миру, такому милому, хоть дурному,
По пальцам, по почкам, чтобы помнил и млад и стар —
Россия наносит ракетный удар.
Кот размяукался где-то среди руин,
Всё ближе и ближе доносится вой сирен,
Скорая помощь не привезёт новой жизни в дар —
Россия наносит ракетный удар
По любви к ближнему, что так ценится на гражданке,
По спящей в кровати девочке и её маме — российской гражданке,
По банку, по бару, по торговому центру, где догорит товар,
Россия наносит ракетный удар.
Я пытаюсь понять, как такое вообще возможно?
Осторожно! В тёмной подворотне можно нарваться на нож, но
Дело не только в империи, где правит дряхлеющий гопник,
Дело не только в подданных, которым пахан как любовник,
Дело не только в рессентименте — можно валить всё в кучу,
Но это не объясняет Ирпень и Бучу.
Напиши-ка об этом, Пушкин! Сними-ка кино, Годар!
Россия наносит ракетный удар.
Угрюмый следак задаёт вопрос: «Где ты был эти восемь лет?»
Меня ещё толком не били, но я не даю ответ,
Потому что с убийцей нет смысла вести базар.
Россия наносит ракетный удар
По Грузии, Крыму (типа вежливо), по Донбассу… Чего ты стонешь?
Думал, они и правда будут сами бомбить Воронеж?
Или, слегка подморозив, на Болотной выпустят пар?
Россия наносит ракетный удар
По Украине, потому что все эти восемь лет
Тьма собирала силы, чтобы напасть на свет,
И хотя не хватает соляры, и личный состав — кошмар,
Россия наносит ракетный удар
По здравому смыслу и нравственному закону,
По жилому дому, по Шевченковскому району,
Рушится крыша, на три этажа пожар —
Россия наносит ракетный удар.
* * *
Гремел не гром, а взрывы артобстрела,
В подвал бежали люди, словно в храм,
Но без молитв она другое дело
Нашла себе — открыла инстаграм.
«У нас с утра опять стреляют где-то,
Трясётся дом! Мы живы. Всем привет!»
Смартфон ловил обрывки интернета,
А ей без трёх недель шестнадцать лет.
«Нашли кота — так вот вам котик в ленту!»
Жизнь вся в длину — как пропись на листе
Тетрадном, не возьмёшь её в аренду,
И #смертинет — такой хештег в инсте.
«Нас русские бомбят с начала марта,
Ещё взорвали мост через Десну…»
Для оккупанта город — только карта,
И давит танк ползущую весну.
«Суп во дворе готовим на костре мы,
Я вам сфотографирую огонь!»
Работают ракетные системы,
Открыли вновь по городу огонь!
Беги в подвал, не жди, не слушай криков,
Суп на бегу горячий не разлей —
Российские войска крушат Чернигов,
Времён уж точно не было подлей.
А я в Германии сижу, как евро в банке,
Полвека прожил — не нажил ума,
Но инстаграмщица взлетает, словно ангел,
Крыла раскроет — пятится война!
И эти незатейливые рилзы,
И сториз я в стихи свои беру,
Пока упырь, что в Украину впился,
Не сдохнет перед всеми на миру.
Останутся разрушенные здания,
Останется навеки страшный шрам,
Но для меня как символ мироздания
Черниговской девчонки инстаграм.
…Враг отступил. Дома ещё горели,
Внезапно стала взрослая она,
И к ней пришла в обугленном апреле
Шестнадцатая страшная весна.
Рисунок: Матео Писарро (Мексика)
Александр Дельфинов
Александр Александрович Дельфинов (Смирнов-Гринберг) - поэт, музыкант, журналист, перформер. Родился в 1971 году в Москве. Учился на историко-филологическом факультете РГГУ, а также в университетах Бохума, Вены, Берлина. Поэт, музыкант, журналист. Автор поэтических сборников «Веселые нечеловечки» (2000), «Анестезия 2084», «Воробьиный атом» (2013). В 2017 году в Берлине вышла книга под названием #TriggerWarningPoetry. Живёт в Германии с 2001 года, проживает в Берлине и Кёльне.