539 Views
Ну что, дорогая моя правнучка, ты думаешь, что мы, старики, всегда так выглядели? И всегда так было, что дети каждую осень прибегали играть с нами в веселые игры с листьями?
Нет, дорогая моя, раньше все было совсем иначе. Раньше люди стариков избегали, старались не смотреть. Уж больно некрасиво они выглядели – как отжившие свое деревья, все в морщинах, согбенные, голос скрипучий, надтреснутый, глаза невидящие. Дети родителей в дома такие сдавали, назывались они, дай бог, памяти, дома престарелых и инвалидов. Моя прабабушка в таком доме жила, дети к ней редко-редко ходили, а внуки и вовсе не посещали. Каждый, кто смотрел на старика, видел в нем свое будущее, которого страшился, немощь, к которой не был готов, болезни, которых не знал, страдания, которых боялся, вот и не смотрели. С глаз долой – из сердца вон, так говорили. Ну и стоили старики дорого – лекарства, костыли, коляски, сиделки, поэтому все пытались от стариков избавиться.
Ну, надо сказать, самим старикам это тоже не нравилось. Работы у них не было – не всякий молодой в тогдашнее время мог работу найти, денег тоже – пенсия от государства крошечная, на одни лекарства уходила, вот и жили в бедности, каждый гульден – была такая голландская пословица – два раза оборачивали, чтобы выжить.
Поэтому, когда Эпидемия началась, многие старики с облегчением даже вздохнули и приготовились к смерти от вируса. Тебе сейчас это сложно понять – ты вон какая ладная, здоровая, стройная, словно молодое деревце, а я очень хорошо помню, как это было – я тогда, как ты сейчас была, а моя бабушка – почти как я сегодня, так что мне легко об этом говорить и вспоминать. Старикам так несладко жилось, что жизнь им казалась мучением, тем более, что со слов врачей Вирус так себя и повел, что направо-налево стал стариков косой косить. В первый год Эпидемии все сплошняком старики умирали, словно мухи, что в нашей стране, что заграницей. Некоторых врачи сами лечить отказывались, несли аппараты молодым, потому что старики свое отжили, их не так жалко, а молодым умирать рано. Ну так старики и не возражали – лежали себе молча на больничных койках и смотрели, как приходит их собственная смерть.
Так прошел целый год, и Эпидемия вроде стала утихать, те, кто выжили, приободрились, думая, что все самое страшное позади, но не тут-то было – началась вторая волна, а за ней пришла третья, четвертая, пятая, и каждый раз Вирус косил всех подряд, и молодых, и старых, косил несмотря ни на что, ни на лекарства, ни на вакцины, ни на маски с перчатками. Все тогда приготовились к смерти, а старики – больше других. Помню, как я пришла к своей бабушке Бэлле, которая последние несколько лет плохо себя чувствовала, и спросила ее: «Бабуля, что же с тобой будет?»
И тут я должна тебе рассказать, что тогда бабушки и дедушки выглядели иначе. Когда они начинали стареть, то их волосы теряли цвет и становились седыми, а потом и вовсе выпадали. Так вот, у бабушки Бэллы волосы еще не совсем выпали, но сквозь них уже просвечивала лысая бабушкина голова, и я ее из-за этого немного боялась, как будто бабушка уже была не человеком, а немного мертвецом как из фильма. Совсем недавно бабушка переболела вирусом, но ее удалось спасти, однако она с тех пор так и не оправилась – тяжело дышала, плохо ходила, иногда заговаривалась и плохо соображала.
Поэтому она ничего мне не ответила и ласково погладила по голове, словно хотела меня подбодрить или утешить. Смотреть на нее такую мне было тяжело, и я убежала играть.
А на следующий день случилось это, причем, не только у нас в семье, но и во всей стране и по всему миру. Сначала никто не поверил, решили, что это какая-то ошибка, когда люди стали выкладывать в интернет фотографии, потом подумали, что это массовый розыгрыш, потом поняли, что дело в другом и поспешили объявить, что это Вирус так мутировал, и нас всех ждет ужасный конец, но постепенно все становилось все понятнее и понятнее, пока не стало совсем ясно, как божий день.
Надо сказать, что я это первая заметила, прибежала к бабушке под утро послушать сказку, и смотрю – а у нее в волосах зеленый лист запутался. Как раз была весна, я и подумала, что бабушка с вечера забыла вытряхнуть, спрашиваю ее про лист, а она и не помнит ничего, ни как гулять ходила, ни откуда у нее в волосах листья.
Дальше – больше, за неделю волосы у бабушки все выпали и на голове выросли прекрасные зеленые листья, такие молодые, красивые, сочные. У других знакомых стариков тоже – у кого, как у клена, у кого как у дуба, у кого – как у березы или еще как. Теперь стариков стало издалека видно – идут, листьями качают, даже походка у них другая стала, более молодая, энергичная что ли. Моя бабушка, например, даже лицом помолодела, словно от этих листьев на голове силу стала получать – морщины разгладились, ноги болеть перестали, речь прежняя вернулась.
Многие старики тогда не поверили в эту свою новую природу – испугались своего перерождения, побежали в парикмахерские и сбрили свою листву с головы. А других родные заставили – мол, что это за позор – с листьями на голове ходить. Но только те, кто листья убрали, долго не прожили – кто от вируса умер, кто по другой непонятной причине вдруг зачах, кого родственники потом в дома престарелых и умалишенных упекли – из-за тех же листьев-волос, там они и истаяли, как весенний снег. Бабушка же моя повеселела, стала ходить гулять сама, меня с собой часто брать, и главное – разрешала мне листья на голове потрогать – зеленые, молодые, крепкие. С ними бабушка совсем иначе выглядела – хоть лицо и старое, руки в морщинах, зато голова – как крона деревца молодого, и не важно уже, сколько тебе лет – десять или сто.
Прошло лето, а чудеса не закончились – осенью старики наши стали еще наряднее – листья у кого желтые как у березы, у кого красные как у тополя, у кого – коричнево-золотые, как дуба, у кого медные, как у орешника, все на свой лад. Красота необыкновенная, если посмотреть, у бабушки и вовсе необычный цвет – фиолетово-красный, как у бересклета. Я в ту осень столько фотографий сделала, тогда еще на телефон фотографировали, так бабушка там настоящая модель – так и светится. Они тогда часто с подружками гулять ходили – у каждой на голове копна волос-листьев, как будто целая рощица ходит. Я с ними иногда тоже увязывалась, особенно в ноябре, когда подули ветра, и листья с голов стариков вдруг стали падать и кружиться по улицам. Вот тогда и родилась ваша обычная потеха – прийти поиграть с листьями бабушек и дедушек, собрать себе гербарий и потом в школе показывать, у кого лучше. Бабушка Бэлла была признанная победительница – такой красивой фиолетовой листвы, как у нее, я нигде больше не видела.
Но вот все листья облетели, на деревьях и на стариках, и они остались лысыми, и чтобы не переживать, многие надели разноцветные шапки, а к ним – такие же разноцветные шарфы и варежки, и, если ты на улице видел не черные и серые одежды, значит, это были старики, которые вели себя совсем иначе, чем раньше – шутили, веселились, многие стали добровольцами – помогали другим старикам пережить зиму и Эпидемию. Их так и звали теперь – цветные волонтеры, потому что они всегда носили разноцветную и яркую одежду и очень выделялись среди толпы.
Но многие тогда начали говорить, что мутация закончилась, и силы стариков снова на исходе, и скоро их скосит очередная весенняя волна Эпидемии. Но тут как раз подоспела весна, бабушка распахнула окна и стянула выцветшую за зиму розовую шапку, и я увидела, что ее голова покрыта ярко-зелеными клейкими листочками. «Ба, да ты опять расцвела, – закричала я , – ты вся зеленая!». А бабушка застенчиво улыбнулась в ответ и кокетливо поправила листочек за ухом.
С тех пор жизнь стала другой, и смерть – тоже. Потому что и сегодня у меня дома хранятся бабушкины фиолетово-красные листья. Вот я уже давно сама бабушка, и даже прабабушка, но по-прежнему любуюсь на них в гербарии. Посмотри, какие мои в эту очень – прозрачные, нежно-лимонные, словно осеннее солнце, собери их на память, и я всегда буду с тобой.
И прабабушка протянула девочке листья. Листья будущей памяти.
Мария Полянская
Родилась в 1966 году, живет и работает в Москве. Окончив в конце восьмидесятых филологический факультет и аспирантуру МГУ, прожила несколько лет в Нидерландах, где преподавала русский язык, писала диссертацию и работала переводчиком. Была владелицей арт-кафе "Колония" в Москве. Автор книг «Чужестранка» (1998), «Сон городского воробья» (2008), «Терминал» (2012). Лауреат премий «Золотое перо Руси» (2006), «Добрая Лира» (2008), победитель театрального конкурса «Премьера» (2010), конкурса «Хай концепт» (2018), «Москва инноваций-2050» (2020. Писатель, блогер, консультант, руководитель социальных проектов.