737 Views
1.
Ирка присела на скамеечку в прихожей, стащила кроссовки и почувствовала щекотку в задней части шеи. Губы ее скривились, а кулаки на секунду сжались.
— Ты ж вчера только приходило, — прошипела Ирка, стараясь, чтобы мама не услышала.
— Что такое “вчера”? — телепатировала Сущность.
Тупое. Тупое. Тупое создание.
— Ну-ка, засунь эту штуку в рот, — судя по тому, как охотно Ирка потащила кроссовок в рот, Сущность уютно угнездилась за пультом управления. Ирка жевала кроссовок и плакала.
— Урод, — только и могла она сказать, выплюнув землю.
— Интересный вкус. А если добавить немножко хрена?
— В задницу тебе немножко хрена! — шепотом выкрикнула жертва.
— А это идея, — сказала Сущность. — Ну-ка, пошли.
2.
Ирка до глубины души обожала рискованный секс и столь же яростно ненавидела детей. Поэтому, забеременев, она, ни секунды не раздумывая, отправилась делать аборт.
— Вам наркоз раньше делали? — спросил ее анестезиолог с уныло обвисшими усами.
— Валите больше, — уверенно ответила она. — Я здорова, как корова. Выпиваю поллитра и даже не шатаюсь.
Анестезиолог кивнул с таким будничным видом, словно каждая вторая кандидатка на аборт — корова.
— Вы просто уснете и проснетесь.
Игла проколола вену. Ирка хотела спросить, а где, собственно, наркоз, когда цвета начали блекнуть, а ей захотелось прилечь. Показалось, что исчезли ноги. Потом — руки. Чтобы не видеть этого, Ирка на всякий случай зажмурилась, а когда захотела открыть глаза, обнаружила, что их тоже нет.
— А что же тогда есть? — спросила она сама себя.
— Всё, — ответила ей какая-то Сущность.
Ирка оглянулась по сторонам.
— Вранье, — сказала она. — Ни хрена тут нет.
— Есть, — возразила Сущность. — Это и есть Всё.
— Давай по порядку. Ты кто?
— Что значит “кто”?
— Блин. Ну, как тебя называть?
— Здесь ничего никак не называют.
— Здесь — это где?
— Везде.
“Дебил какой-то”, — подумало то, что осталось от Ирки. — “Может, я померла? И попала на тот свет?”
— Нет никакого того света, — Сущность, по-видимому, читала мысли. — Только этот.
Из дальнейшего малосодержательного разговора Ирка сделала вывод, что Сущность страдает законченной формой центропупизма. Ее не слишком интересовало, что Сущность думает об окружающем мире — скорее, как скоро она отсюда выберется.
Внезапно Ирке пришло в голову, что если она может попасть ТУДА, то может, и эта Сущность может попасть СЮДА, но вслух она этого не сказала. Сущность, однако, телепатила не хуже бабки Ванги.
— Кое-кто кое-куда летает. А я не рискую.
— Почему?
— У меня собрат от этой дряни за горизонт событий вышел.
Ирка увидела, как перед глазами (ура, они на месте!) завертелась желтая полоска света. Это, видимо, означало, что она возвращается.
3.
Ей сказали лечь и полежать пару часиков. Голова кружилась, к тому же зверски тошнило при любой попытке встать, поэтому Ирка покорилась.
Во всех движениях ощущалось жужжание каких-то скрытых в теле механизмов. Через полчаса оно значительно ослабло, еще через полчаса совсем пропало, а спустя еще полчаса Ирка почувствовала, как жужжание вернулось в заднюю часть шеи.
Это не было ни приятно, ни неприятно, но заставило ее поежиться, от чего тошнота усилилась.
— Интересно у вас тут, — сообщил голос изнутри Иркиной головы.
“Показалось”, — подумала она.
— Не показалось, — ответил голос, будто прочитав ее мысли. — У вас, эфемерных сущностей, столько нового! Прям жалко, что этого всего не существует.
— Уйди, глюк, — простонала Ирка.
— Что такое “глюк”? — спросил голос.
Ирка заткнула уши пальцами.
— Зачем это? — полюбопытствовал голос.
— Чтоб ты помолчало!
— А как это поможет мне молчать?
— Эй! — крикнула Ирка. — Кто-нибудь!
В комнату заглянула медсестра.
“У меня галлюцинации, кажется”, — хотела пожаловаться Ирка, но почему-то не смогла. Нечто помешало ей раскрыть рот. Челюсти и язык сопротивлялись импульсам, которые излучал мозг, как будто их сжали тисками. Превозмогая спазм, она попыталась промычать что-то, но вышло только:
— Освенцим хозяйствует на милых субординациях! — ЧТО? Это она только что сказала?
— Ничего, Ирина Анатольевна, успокойтесь, — ласково сказала медсестра. — Это у вас острая реакция после наркоза. Бывает. Лежите. Водички хотите? Ах, — спохватилась она. — Вам же нельзя пока. Потерпите.
Ирка кивнула. Нет, не так. Что-то кивнуло Иркиной головой, а тошнота стала еще нестерпимее.
Ирка подвинулась к краю кушетки, и ее вырвало в заботливо поставленный рядом белый эмалированный тазик.
— Ух ты, — восхитилась Сущность. — Как это называется?
— Это называется “проблеваться”, — сквозь зубы проскрипела Ирка. — А вселяться в чужое тело и делать с ним все, что придет в твою стебанутую голову — это как называется?
— Не знаю. А вот это “проблеваться” — можем как-нибудь повторить?
— Можем, — кисло отозвалась Ирка и ее стошнило еще раз. — Ты что, собралось во мне всю жизнь торчать?
— Нет. Те, кто торчит, мне говорили, что минут через двадцать отпустит. Давай еще разок, а? Мне страшно нравится вот это сокращение мышц.
4.
В очередной раз Сущность появилась, когда Ирка поставила будильник на утро, и весело сообщила:
— Пойдем блевать!
— Тебе надо — ты и блюй! — отрезала Ирка.
— Ира, тебе на первую пару! — донесся из кухни строгий голос мамы. — Перестань болтать по телефону!
— Я бы с радостью, — сказала Сущность. — А что такое “телефон”?
“Можно, я буду думать?” — подумала Ирка.
— Можно.
“Телефон — это такая штука, по которой два человека могут разговаривать на расстоянии”.
— Мы тоже так можем. Только нам не нужны для этого никакие штуки. А что это у тебя в нижней части тела такое мешается?
— Только не здесь! — взвизгнула Ирка. — Дай хотя бы до туалета добежать!
— А-а-а-ах, — вздохнула Сущность. — Это несравнимое ни с чем чувство освобождения…
— Господи, ты больное! — всхлипнула несчастная. — Фу! Теперь белье менять! Фу-у-у! — и Ирку в очередной раз стошнило.
— Ух ты, снова проблевалась, — обрадовалась Сущность. — А что такое “туалет”?
— Слушай, ты! — хотела крикнуть Ирка, но вовремя подумала, что мать услышит, и стала считать до десяти. Дышим. Рассуждаем. Это галлюцинация. Затянувшаяся. У Ирки был знакомый наркоман, которого часто глючило, и он говорил, что галлюцинацию надо проработать. Тогда она отпустит.
Ирка продолжила таким спокойным голосом, каким только могла:
— Почему тебя интересует только всякое говно? Проблеваться, обосраться…
— А что ты мне можешь предложить?
— В мире столько классных вещей! С помощью них тоже можно получать ощущения.
— Например?
— Ну, музыку послушать!
— Что такое “музыка”?
— Сейчас, — сказала Ирка. Она свернула загаженное белье, добежала до ванной, сунула сверток в стиральную машину и вернулась в спальню. Достала смартфон, воткнула наушники в уши и включила свою любимую группу.
— Прикольно, — сказала Сущность. — Но мне больше понравилось, когда мы проблевались. Тут такой удар — все тело вовлечено. А “музыка” твоя массирует уши и ничего больше. Что тут у тебя еще интересное есть? — она подняла Иркину руку и засунуло палец в нос. — Отпад. А как это на вкус?
— Не смей! Фу! Брось сейчас же! Боже, — взмолилась Ирка, жуя собственные сопли, — когда это все закончится?
— Никогда, — пообещала Сущность. — А что ты, собственно, имеешь в виду под словом “Боже”?
— Творца вселенной.
— А под словом “Вселенная”?
— Ну, это всё… — Ирка воздела руки к небу.
— Всё никто не творил, — сказала Сущность. — Всё всегда было и всегда будет. Меня попускает. Пока.
5.
Ира сидела на лавочке перед домом и мрачно оглядывала мальчишку двух лет, который устроился в песочнице и увлеченно поглощал песок, когда почувствовала печально знакомое щекотание в шее.
— Тебе не надоело меня мучить? — спросила она.
— Нет, — сказала шея. — Побейся, пожалуйста, головой об дверь подъезда.
— Зачем?
— Боль — страшно интересное ощущение. Наверное, человеком прикольно быть.
— Очень, — саркастически заметила Ирка, вопреки собственной воле ритмично стукаясь лбом об дверь. — Сейчас меня кто-нибудь заметит и объяснит, как прикольно быть человеком.
— Тебе разве это не нравится?
— Мне больно!
— Так это же хорошо. У нас такого нет. А у вас, при том, что вы эфемерные, есть.
— Несправедливо, — попыталась посочувствовать Ирка.
— Нет никакой справедливости, — отрезала Сущность.
— Желаю тебе улететь к себе домой и там биться головой об стену и блевать сколько душе угодно.
— Спасибо. Кстати, что такое “душа”?
6.
Сущность обломала ей очередного бойфренда, проявившись как раз перед оргазмом. Кончить-то она позволила, но потом заставила несчастную Ирку, не дав отдышаться, делать адскую инсталляцию из смартфона, презерватива, губной помады и мотка ниток. Бойфренд оделся и сбежал. Даже исступленные Иркины объяснения, что она делает параллелограмм для колбасы, не помешали ему, по-видимому, подумать про нее что-то нехорошее.
— Ты… — Ирка готова была порвать свои мозги на кусочки, чтобы Существу негде было воплощаться. — Чертов наркоман!
Сущность энергично помотала Иркиной головой.
— Я могу перестать в любой момент. И что тебе не нравится? Я вроде бы адекватно себя веду.
— Для средней группы детского садика — да, — Ирка осмотрела параллелограмм для колбасы.
— Там много наших, — подтвердила Сущность.
— А ты чего не там?
— Я интроверт.
— Какие ты умные слова знаешь!
— Обычное слово. Ничуть не умнее, чем “табуретка”. Наши в маленьких детях обычно и торчат.
— Так вот почему дети песок едят!
— Дети не едят песок. Это мы едим песок детьми.
После некоторых раздумий Ирка расценила, что лучше это никому не рассказывать.
7.
В конце концов она научилась с этим жить. С Сущностью можно было договориться, скомандовав ей при появлении посторонних спрятаться в центре удовольствия. Это даже было с какой-то стороны приятно, особенно при встрече с коллекторами. Но иногда Сущность упрямилась и Ирка жрала последствия полными ложками. В конце концов, Сущность наркоманила, и соображалка ее постепенно отказывала. Если, конечно, она вообще у нее была.
— Дождалось? — сообщила Ирка. — Мне поставили шизофрению.
— Это куда? — завертела Сущность Иркиной головой. — Вон там, на подоконнике, что ли?
— Это кактус, а не шизофрения, идиотское ты создание.
— Я не создание, — запротестовала Сущность. — Меня никто не создавал.
— Нет, создавали! Мое больное воображение! Тебя нет!
— Только я и есть. Это тебя не существует.
— За какие грехи это все мне…
— Грехов тоже не существует.
— Без тебя знаю!
— Хватит спорить! Пойдем лучше пожуем этот твой кактус.
— Нет!
— Тогда понюхаем красный перец.
— Нет!
— Тогда потыкаем вилкой в глаз.
— Я вены порежу!
— Ты гений, пошли!
Ирка размахнулась и от безысходности влепила кулаком в центр большого зеркала, которое рассыпалось на сотню маленьких осколков.
8.
«Аборт», — строчила Ирка, — «это добровольный отказ от счастливого будущего. Множество женщин после аборта сошло с ума, и никто не гарантирует, что ты не станешь следующей!»
Она вела эту группу против абортов уже третий год. Это подозрительно совпало с тем, что Сущность в ней больше не воплощалась. То ли кампанией против абортов Ирка отмолила грехи, то ли Сущность признали наркоманской и отправили на принудительное лечение.
Поскольку ни грехов, ни Ирки на самом деле не существовало, вероятнее — второе.
Василий Вайншенкер
Говорящий подопытный кролик. Ученик людей. Блогер, публицист, автор статей, текстов и постов о психофармакологии, музыкант.