73 Views

Когда я ложусь спать, глаза закрываются, когда я встаю –  раскрываются. Это как бы нормально. Так типа должно быть. Но иногда (особенно в последнее время) мои глаза начинают  мочить какие-то приколы. Они начинают закрываться, когда  должны быть открыты, открываться во время самого интересного  сна, вдруг быстро – быстро моргать, когда я знакомлюсь с  понравившейся мне девушкой – в общем, жить своей, совершенно  обособленной от меня, жизнью. Не знаю, с чего это они вдруг  начали – вроде, всё было нормально, не обижал я их, ничего им  такого не делал. В смысле, перцем в них не сыпал и всё такое.  Но вот начали почему-то, что-то надо было с ними делать.

 Сначала я пытался как бы не обращать на это внимания – думал,  сами перестанут. Ну, типа, посмотрят, что я никак не реагирую,  и решат, что, правда, наверное, не замечаю, и успокоятся.  Только много позже я сообразил, что расположены-то они прямо  рядом с моими мозгами, так что мысли мои они узнают раньше,  чем я. Естественно они не перестали. Даже чаще начали.  Раскрывались по три – четыре раза за ночь, закрывались, как  только я начинал переходить дорогу и так далее. Всячески о  себе напоминали.

 Я попытался их уговорить. Понемножку, сначала по пять минут  каждые утро и вечер. Потом – дольше. В конце концов, я часами  просиживал на одном месте, пытаясь убедить их в том, что это  глупо – так себя вести. Я ублажал их, как мог – не работал за  компьютером, часто подолгу смотрел вдаль, квартиру оклеил  фотообоями приятных цветов. Потом начал чайные примочки им  делать, греть их специальной лампой, каплями глазными в них  капать. Но они не перестали. Напротив, появились даже какие-то  новые приколы. Например, один глаз закрывался, второй был открыт или наоборот.

 Короче, ни в зуб ногой.

 Тогда я начал борьбу.

 Сперва самыми мягкими методами – я просто лишал их возможности  двигаться. Я надевал на веки прищепки, когда ложился спать, и  они не могли открываться. Я вставлял палочки между веками  днём, чтобы глаза не могли закрываться, и лишь периодически  вынимал их, чтобы глаза могли отдыхать.

 Глаза мне ответили.

 По ночам яблоки глаз бегали по кругу, прыгали и, не смотря на  то, что глаза так и не открывались, веки болели к утру  неимоверно, и я не высыпался. Днём же глаза выкидывали  всевозможные фокусы. Когда я вставлял слишком тонкие палочки,  они их усилием век просто ломали. Когда я начал вставлять  достаточно большие, чтобы их нельзя было сломать, но всё же  весьма тонкие, глаза исхитрялись закрываться так, чтобы  “глотать” палочку внутрь века. Когда я начал вставлять толстые  палочки и глаза вроде бы ничего не могли с ними сделать, они  придумали новый прикол: когда я хоть чуть–чуть наклонялся  вперёд, веки вдруг раскрывались настолько широко, что палочки  сами выпадали.

 Я понял, что надо начинать применять радикальные меры. Я купил  очень клейкий скотч и начал склеивать веки. На ночь – друг с  другом, так, чтобы они не могли раскрываться. Днём я  приклеивал их к бровям, чтобы они всё время были открыты и  лишь периодически отклеивал их, чтобы они могли отдохнуть  (хотя в это время мне и приходилось держать их руками, так как  именно тогда они старались открыться пошире). Сначала я вроде  бы пришёл к выводу, что справился с ними. Некоторое время они  ничего не могли сделать с моими мерами борьбы – я даже начал  было подумывать о том, чтобы начинать потихоньку снимать  “санкции”, но тут начался новый этап нашего противостояния.  Приколы, которые на этот раз взяли на вооружение, отличались  от предыдущих тем, чтобы я практически ничего не мог с ними  поделать. В самый неподходящий момент, например, мои глаза  начинали слезиться, причём так, что за густой пеленой слёз я  решительно ничего не видел. Кроме того они иногда начинали так  – вдруг – ни с того, ни с сего вращать глазными яблоками;  причём, сначала синхронно, а затем каждое яблоко начинало  вращаться само по себе. Естественно, я не просто ничего не  видел, но даже местами терял ориентацию в пространстве.

 Я начал искать более – менее действенные меры борьбы с ними в  нынешней ситуации. Я начал закапывать в глаза специальные  капли, чтобы они не слезились и хотя капли при отсутствии  ресниц быстро вытекали (ресницы я постриг вместе с бровями,  когда начал пользоваться скотчем), тем не менее какой-то  эффект это дало. Я начал как можно меньше пить и вообще  всячески обезвоживал организм, чтобы на слёзы мне просто не  хватало жидкости и хотя я начал себя постоянно плохо  чувствовать, слёзы почти прекратились.

 Глазные яблоки я хотел было фиксировать специальным  устройством, чтобы они вообще перестали бы двигаться. К такой  радикальной мере я пришёл, перебрав в уме все возможные  способы их остановки. Я долго пытался придумать такое  устройство и механизм его действия, однако максимум, что я  родил – это контактные линзы, прикреплённые к ободу на голове  специальными держателями; но глаза легко вырывались из такой  ловушки.

 Постепенно, по мере претворения в жизнь моих способов борьбы,  глаза наглели всё больше и больше. Они применяли все свои  приколы разом, в комплексе и не успевал я придумать, что с  ними делать, а то и вовсе опомниться, как они принимались за  другую серию. Целый день уходил у меня на то, чтобы изобретать  новые – комплексные методы борьбы и тут же – пока глаза не  принялись за новое – воплощать их в жизнь. Поскольку ночью у  меня не то что выспаться – полежать спокойно не получалось – я  изматывал себя до такого состояния, что и на людях уже  показаться не мог.

 Но я тоже не железный.

 У любой нервной системы есть предел прочности.

 В конце концов моё терпение лопнуло.

 Когда однажды, быстро переключаясь с одной меры действия на  другую, я продолжал бороться с глазами, а они продолжали всё  больше и больше расширять арсенал своих средств борьбы, я  вдруг не выдержал, вскочил, почти вслепую добежал до кухни,  схватил нож и выколол себе оба глаза.

Дмитрий Савочкин родился в Харькове, живет в Днепропетровске. В детском саду и начальных классах школы любил представлять себя великим писателем. В английской спецшколе учил английский язык. В физико-математической гимназии - физику и математику. На факультете психологии и педагогики - психологию. В Axciton Division School - судебную психофизиологию. На различных тренингах продаж и работы с персоналом учился продавать и работать с персоналом. Работал грузчиком, преподавателем, журналистом, ночным сторожем, опером управления уголовного розыска, оператором детектора лжи, менеджером по разным вопросам, редактором. Сейчас работает в рекрутинговом бизнесе. В некоммерческих целях сделал перевод «Бойцовский клуб» Чака Паланика. Уверяет, что аналогии с этим романом появились в «Марке Шейдере» сами собой. Савочкин писал свою книгу как ликбез шахтерской жизни

Редакционные материалы

album-art

Стихи и музыка
00:00