145 Views
МАРТ
Опухшими от слез
огромными глазами
полубезумный март
в мое окошко глянет.
Ты снова, снова здесь.
мальчишка,вечный странник,
продрогший нищий принц.
Поколдовав ручьями,
на горсти разобрав
последние сугробы,
отпустишь тополей
уставшую охрану
и дальше побредешь,
обманутый случайно,
в дырявых сапогах
расхлябанной дорогой.
Заходите ко мне в гости.
Проходите ко мне за зеркало.
Не стесняйтесь.
У меня чай
и шахматы к нему
шоколадные и сахарные.
У меня — сад,
колокольчики на ветках кивают,
позвякивают.
А в саду — ручей, нет воды вкусней.
Только воду пить из ручья нельзя:
позабудете дорогу обратно,
к зеркалу.
СВОЕЙ РУКОЙ (Рахель, перевод с иврита)
“Это веление гордости — своей рукой”
Двери сердца запру на замок.
В море соннное выброшу ключ,
чтобы в сердце мое не проник
голос твой. И губительный луч
взгляда. Будут теперь как стон
вечера мои. Дни — как туман.
И из всех утешений — одно:
я — своею рукой. Я — сама…
Любовь бормочет,
Ненависть кричит,
Взлетает страх,
Рассудок костенеет.
Никто отсюда вырваться не смеет.
А может просто не подобраны ключи.
Не раньше чем страстей
умолкнет злой фагот,
не раньше побед растает в горле горечь,
не раньше чем обиды краски смоет море,
песок в больших часах
обратно потечет.
Все остальные алмазные грани
сами сверкнут. Без моих пожеланий.
— Где мы встретимся вечером?
— Под оранжевой луной.
— Ты меня уже, наверное, забыла?
— Забываю.
— Так я и думал.
— Не сердись. В этом городе,
где на улицах даже трамваев нет
и даже попугаи есть, — все нереально.
— О господи! Ну причем здесь трамваи!
Слушай! Ты никогда не задумывалась
о жестокости телефонной трубки,
лишающей нас…
— Жестокости?
— Ну да. В телефоне ведь не голос, а суррогат.
— А-а! Но я и по суррогату знаю, что ты сегодня
взволнован.
Молчание. Старенький телефонный божок кряхтит
в проводах.
Солнце прячется в диске глянцевым словом.
Вот тебе в руках журавлик, хлеб и соль.
С алым парусом кораблик — от Ассоль.
Капельки веснушек ранних — от огня.
Вот ромашки для гаданья — от меня.
По лабиринтам секса, по темным водам Стикса,
по забытью молебен, там где не видит глаз,
однажды отыщу я мое перо Жар-птицы,
мой лепесток волшебный, безумный мой алмаз.
— Скоро вроде Новый год.
— А по мне — наоборот.
— Это что за ерунда?
— Восходящая звезда.
— На горшочек и в кровать
— А ты будешь пить-плясать?
— Это что за ерунда?
— Падающая звезда.
— Ты опять рисуешь дрянь?
— Это, кстати, Инь и Янь.
— Мокрый снег на проводах.
— Это в них вплелась звезда.
Из обрывков проводов и из знамен
сплел гамак себе безумный Боконон.
Приходите все кто хочет, просто так,
даже Мона, хоть не Лиза, в мой гамак.
Если с чьей-то ваша жизнь переплелась
без причины, значит вы – один каррас.
Вас опустит на асфальт из-под небес
местный дурень по прозванью Майонез.
А потом всех успокоит и поймет,
Как девятый вал, девятый этот лед.
Вита Штивельман
Выросла в Казани, с 1990 по 1999 жила в Израиле. С 1999 года живёт в Торонто. Поэтесса, эссеист, декламатор, основатель и руководитель EtCetera – клуба физиков и лириков. Проекты EtCetera включают международный ежегодный фестиваль еврейской культуры, Canadian Cultural Mosaic, а также благотворительные и образовательные программы. Автор двух книг, многочисленных публикаций и поэтических спектаклей, обладатель диплома им. Шолома Алейхема, лауреат и член жюри международных литературных конкурсов, основатель и ведущая популярных радио-программ «Разговор о стихах», «Закон звезды и формула цветка».