157 Views
Посадил дедка рыбку. Выросла рыбка большая-пребольшая.
Стал дедка рыбку из земли тянуть. Тянет-потянет, вытянуть не может.
Рыбка уснула, хвостиком махнула, яичко упало и— покатилось. Покатилось, покатилось и — полетело!
Летит яичко по тропинке, глядь — утка. Утка и говорит: «Яичко, яичко, я тебя съем». И съела.
Летит утка в поднебесье, глядь — заяц. Заяц и говорит: «Утка, утка, я тебя съем». И съел.
Летит заяц по лесу — и залетел прямо в сундук. А сундук тот на дубу висит, а дуб на острове Буяне, а остров в море-окияне.
Тут море-окиян и говорит: «Всё бы складно да ладно, но чего-то не хватает, а чего — сами ищите».
Искали все вместе, искали и доискались: иголки в яйце нет.
Тотчас сундук с дуба упал, заяц из сундука вылетел, утка из зайца, яйцо из утки — и бултых в море-окиян! А плавать-то не умеет.
И утонуло.
Тут рыбка на грядке просыпается да и говорит деду: «Отпусти меня, старый, я тебе яичко сыщу».
Отпустил дедка рыбку, уплыла она в море-окиян да яичко сыскала. Сыскать сыскала, а поднять не может.
Выпил тогда дедка всё море-окиян, только рыбку да яичко оставил. И говорит он рыбке: «Полезай, рыбка, в яйцо».
Полезла рыбка в яйцо. Дедка яйцо к острову Буяну покатил, а как докатил, так море-окиян из себя обратно и выпустил. Поклонилось ему море-окиян в пояс да на место встало.
Обернулся дедка дубом. Тут яйцо в утку залезло, утка в зайца, заяц в сундук, а сундук уж на дедку сам повесился.
То-то дедке славно: и рыбка при нём, и яйцо!
Вот с той поры и пошло название: рыба-игла.
Смертушка
Был дед бобылём, и была у него дочка Марьюшка.
Пошла как-то Марьюшка в лес по грибы да по ягоды. Только вышла за околицу — глядь, навстречу медведь. Говорит он ей: «Иди, Марьюшка, за меня замуж». Отвечает Марьюшка: «Что ты, бурый, у меня и приданого-то нет — наткать не успела».
Другой раз говорит медведь: «Бери, что успела, да иди за меня замуж». Другой раз отвечает Марьюшка: «Что ты, бурый, на кого ж я батюшку оставлю?»
Третий раз говорит медведь: «Аль не вся деревня у батюшки твоего в родне? Иди, с роднёй прощайся, невестой моей возвращайся».
И пошла Марьюшка за медведя замуж.
Горевал дед, горевал, ночью на полатях ворочался — вдруг в избу стучат. Открывает он дверь, а на пороге Смерть стоит.
Говорит деду Смерть: «Пришла я, дед, к тебе свататься, сама себе сватья».
Отвечает дед: «Не серчай, Смертушка, но на что мне такая жена? Ты ж день-деньской на промысле, ночь на промысле, тебя в избе ищи-свищи, а не найдёшь».
«Что правда, то правда, — Смерть говорит, — а только сходи ты к зятю своему медведю, у него в лесу время на постое стоит, а он там хозяин, вот и выпроси у него двадцать пятый час. В тот час мы и вместе будем».
Пошёл дед к медведю двадцать пятый час просить. А медведь и говорит: «Хочешь двадцать пятого часу — вот тебе, дед, испытание. Коли будет одна нога твоя в деревне, а другая в самой чаще леса, получишь, что просишь».
Лёг дед спать, и спал он без задних ног, а ноги сами пошли — одна в деревню, другая в чащу. К утру оборотились да к деду приросли.
Говорит медведь деду: «Вот тебе, дед, ещё испытание. Коли будет одна рука твоя в деревне, а другая в самой чаще леса, получишь, что просишь».
Дед говорит: «Потруднее первого будет это испытание, зятёк. Я, вроде, мужик мастеровой на все руки, а без инструменту всё ж как без рук».
Тут — глядь! — руки-то у него и вправду отвалились. Отвалились да пошли, одна в деревню, другая в чащу. К утру оборотились да к деду приросли.
Говорит медведь деду: «Вот тебе, дед, третье испытание. Коли будет одна твоя голова в деревне, а другая в самой чаще леса, получишь, что просишь».
Призадумался дед. А Марьюшка ему и говорит: «Знаю я, батюшка, как тебе с испытанием мужниным справиться. Кто Смерть на себе познал да жив остался, у того и две головы».
Отвечает дед: «Как же мне, доченька, Смерть познать, когда с нею вместе мы будем в двадцать пятом часу, а я его и домогаюсь у мужа твоего».
А медведь так речёт: «Дам я тебе, дед, двадцать пятый час под залог твоих рук да ног, да всего на часок».
Отдал дед медведю руки да ноги, взял двадцать пятый час да по лесу идёт. А навстречу Смерть.
Говорит ей дед: «Полезай, невестушка, на меня верхом, я тебя познаю да по лесу покатаю».
Влезла Смерть на деда, он и умер. Умер, и думает: «Вот незадача! Как же мне теперь живым остаться?»
Огляделся вокруг себя и видит корягу. На соху коряга не годится, на борону не годится, ни на что в хозяйстве не годится. Взял дед корягу себе.
Огляделся ещё и видит травиночку. На сено та не годится, на зелье не годится, ни на что в хозяйстве не годится. Взял дед травиночку себе.
Огляделся ещё и видит камешек. Печь класть камешек не годится, святое место ставить не годится, ни на что в хозяйстве не годится. Взял дед камешек себе.
Огляделся ещё и видит, другая голова у него появилась. А Смерть и говорит: «Воротись, жених, скорее к медведю».
Воротился дед к медведю, а что дальше делать — и не знает.
Ударил медведь деда по голове, голова-то и отвалилась. Отвалилась — да и в чащу покатилась.
Огорчился дед, руки-ноги забрал и домой пошёл. Едва воротился, глядь — в избе прибрано, на столе скатёрка новая, а Смертушка из печи блины да пироги достаёт, на стол ставит.
И стали они в урочный час жить-поживать да добра наживать. А двадцать четыре часа в сутки Смерть на промысел ходила.
И вот как-то пошёл дед в баньку каменку править да полок подновлять, глядь — навстречь ему другая его голова из лесу катится.
Говорит ему голова: «Я к тебе, дед, из лесу с весточкой. Померла твоя Марьюшка, а медведь её с горя совсем словам разучился».
Затаил дед обиду на жену свою, и как урочный час настал, говорит он ей: «Что ж ты, мачеха, дочку мою Марьюшку со свету сжила?»
Отвечает ему Смерть: «Со свету сжила, а к себе забрала, да не моя на то воля, кого к себе забирать. А два тебе будут утешения: рожу я тебя другое дитя, и с Марьюшкой каждый день видеться будешь».
Глядит дед в красный угол — а там Марьюшка его стоит. То-то им было радости! С той поры что ни урочный час, Марьюшка в избе. А когда деду со Смертушкой надобно, во двор идёт по хозяйству.
Прошло время, и родила Смерть деду дочку, а Марьюшке сестрицу кровную. Дед голову свою оторвал, в лес к медведю послал, велел передать, чтобы приходил дорогой зять на смотрины.
Поглядел медведь на сродственницу и заговорил на радостях.
С тех пор и мечтают люди две жизни прожить — Смерти-то две!
Сергей Алхутов
Практикующий психолог, мастер НЛП, писатель, член СПМ. Публиковался в журналах «Знамя», «Полдень», «Уральский следопыт», автор трёх книг, лонглистер премии «Национальный бестселлер — 2009»