213 Views
Русь и я
Русь – пространства прострация,
в глуби руд заберусь,
но не стану стараться я
обустраивать Русь…
Русь – манерная Грация,
уксус- кус на укус,
вставной челюстью клацая,
не уешь Русь!
Русь, что дышло-оглобля,
глупость-грусть,
расшибу лоб я,
свято веруя в Русь…
Русь – морозна-алмазна,
чуть на грудь груз,
по зиме крепь маразма
прёт на Русь…
Русь – и брашно, и жернов…
Склюнул жареный гусь
калашно-кашерно
хлебосольную Русь…
Русь – русалка ли русла?
Тронь, не трусь,
и ответно обнимет до хруста
любезная Русь!
Русь – местами медуза,
на козла и не злюсь,
когда “тормоз” до юза,
а туда же – на Русь…
Мечта Чингиз-хана
Русь на Севере. Ижора и Чудь.
Тут и готы – южные шведы.
Мы от них не отличны ничуть,
На лбу заруби себе ты.
Весь Егонская, меря, эрдзяне
Там и здесь
Места злачные заняли –
Волгу, Вологду и Валдай весь.
Тут, со свистом мешая кличи
Во всё горло,
По лесам обитали кривичи,
И бок о бок – летьгола.
Ввечеру опрокину флакон,
снова тянет за Себеж,
ить латгалы и мы – соседи ж
испокон…
Говорят, были тут и норвеги,
Воины, по-нашему – варяги,
На мордву вершили набеги,
Единясь в лихие ватаги.
А то местные, угры да балты,
Оседлавшие лесные реки,
В шальные сбивались банды
На пути из варяг в греки.
Тут небо к осени всё оловянней,
И что ими двигало, интерес или нужда,
Только с юга, с Киева, забредали славяне
Сюда.
А ещё тюрки, печенежья шалость,
Щекотали, покуда было,чем…
И кого только не намешалось
Во крестьянскую нашу чернь!
Потому не гони ты колом меня
С под горячей руки,
Я – Белёвский, а ты – Коломенская,
Земляки!
Вспомни, пойма Оки – наша Родина,
Гордость та, что в груди горой,
Санаксары, Саров, Оптина
И Козельск – град-герой:
Один на один в поле голом,
Землю здешнюю сжав в горсть,
Встал он на пути подуставшим монголам,
Как в горле кость,
Помекались они не здесь ли как,
И спустила злобу сполна
На руинах Козельска
Степная шпана…
Что граничимся и орём до гвалта,
Вздором новых накличем орд,
Готы, угры, славяне, валахи да балты –
Православный народ.
Что князья-основатели единяли,
То соседям на срам
Растащили ближние бояре
По медвежьим углам.
Что не рви – то отрежь
Языком дипломатий,
Вон, уже зарубеж –
Киев-матерь!
– Дай ответ!
Не даёт ответа,
Пришлым умникам не чета,
От чукчи до шведа –
Чингиз-хана мечта!
Скор сказ: азъ – АС !
Мой край – Москва, нет, не Техас,
не Арзамас, не Арканзас,
не Каракас и не Кавказ,
я – не абхаз.
Москва-столица не плоха-с,
с лица – невеста напоказ,
как на заказ.
С лица сними противогаз,
в игнор-минор поди, в отказ –
всё благо, лишь бы не погас,
лишь бил бы в глаз
неугасимый свет элитных хаз!
Концы – конструкции каркас,
Словарь – кадастр,
и слух – не глух, не зря зряч глаз,
и стих достиг,
как стык – тик в тик,
горазд:
нелепо не лепи из алебастра,
артист,
бастард и баста,
утрись в батист!
Бедлам-бардак и кавардак,
кафе-кабак,
всех благ,
плюс полный бак,
и, как по скатерти, попутного вест-зюйда –
кати отсюда!
А скатерть – пополам с вином,
мы с ней – бином…
Театр абсурда:
пузырь-посуда
пуста,
погодка – погоди, простуда –
подруга та!
Она – в лимонный лимузин,
он пьёт бензин.
Не хай, не бай, пора бай-бай,
готов трамвай,
дойду домой,
Москва – дом мой,
уж у порога прах смахну с мыска,
мой дом – Москва…
Давид Агмашенебели-Воссоздатель
Нет дела жителям равнин
до горной Грузии руин,
но в Духе сущих на Руси и в Сакартвело
спаяла праведная вера.
Свои с завалинки руины не созвали нас,
не говоря о Грузии развалинах,
но на плаву, как сущих в море каравелла,
нас держит вера.
Крах-кризис каверзу в мозгах образовал,
разит неверием развал,
но сокровенно Русь и Сакартвело
спасает вера.
***
Над Грузией то жуть,
то Божий перст,
сперва сельджук,
а за сельджуком – перс,
казна пуста, народ и знать – в тоске,
зависла власть на волоске.
Как ныне, и тогда – разор-урон,
но трон из дряблых рук, юнейший, принял он,
как господин, не как наймит,
царь, псалмопевцу тезоименит.
Царь-пастырь, не наёмник-псарь,
строитель-воссоздатель царь
снял власть-висюльку с волоска,
поднял престиж, набрал войска,
народу, Церкви, знати мил,
при нём едва забрезжил мир,
и вражьи рати поделом
царь бил смекалкой – не числом.
Долины Грузии – не наша ширь,
но горы – те же Духа выси,
и Богородичный, Генати, монастырь
царь основал близь Кутаиси,
стоят доселе стены эти
в знак единения с Кахети.
Есть, как беде, и благоденствию конец:
цвёл град вечор, а ныне – груда хлама.
Так, зная нрав врагов, царь утаил свинец
в твердыне Храма.
Строитель-царь свёл своды под венец,
предвидя наперёд грядущий хаос хама,
и заключил до дня беды – свинец
при кладке Храма.
Строитель, полководец, дипломат,
Державу воссоздав, противных сокруша,
царь упокоился у южных Храма врат,
и отошла ко Господу душа…
Не ведомы нам Господа пути,
не явны Божии суды,
не поздно, к свету сердце пробуди
из мрака суеты.
Как камень – голова углам
и век, и два блистал красою Храм.
Но попустил беду Бог благ,
на Грузию напал жестокий враг,
в небесной место красоты
пришли сквернители и стали жечь костры,
под пыткою священник не дрожал,
но, как и Храм, терпел жестокий жар.
Зарвавшуюся рать задорил зуд,
тогда и совершился суд:
cам Саваоф со свода разметал
на воинов расплавленный металл,
сразил жестокосердных свой же жар,
и, поражённый, враг бежал…
В притворе Храма под одной из плит
доселе царь спокойно спит,
и надпись, что истёртый скрыл гранит,
молва хранит,
и ты сюда ступи, прохожий,
чтоб прах, встревоженный тобою, будто ожил:
“Я – царь Иверии, Давид,
могильный спуд меня сдавил,
на сердце наступить мне соизволь,
чтоб ведать мог твою я боль… “
***
Се -человек, а не плевок-плевела,
его очеловечивает вера,
когда очеловечен он,
то, значит, и обожествлён.
Русь и Иверия, врата и дверь,
София – сущих в вышних сфера,
се – человек, люби, надейся, верь,
тогда – и горы двинет вера!