234 Views
перевод с иврита
Быть тем в комнате
около окна,
отделенным от всего, что восходит на стол,
видеть собственные ладони,
пальцы, умудренные работой, ногти,
которые пока еще сохраняют блеск и цвет кожи.
И только потом поднять взгляд.
В море, которое за портом,
маленькие моторные лодки, рыбак
тащит невод, в котором были рыбы,
а теперь ржавая вода и песок,
а рыбы,
как маленькие давние обиды на
столе психотерапевта.
В ящиках из синей пластмассы
на песке берега вблизи от крошечного порта,
который знавал лучшие дни.
Быть тем, который видит
и считает ящик за ящиком, и спрашивает, откуда это
и куда и почему это здесь,
и кто рыбак и кто штурман,
и каковы они дома,
и кто за столом во время обеда.
И цвет глаз девочки, может мальчика,
и имя жены,
и какая связь между домом и морским песком,
и сердцем моря во время рыбной ловли,
и тем, что восходит на стол.
А если нет связи,
а если вид моря, лодка,
рыбак, рыбы, синие ящики,
разговоры с женой, детьми,
партнерами по рыбачьему промыслу, заработок –
не более, чем бегство от того, что восходит на стол обсуждений
в комнате, в которой некто, то есть тот, кто рассказывает,
прислонился к подоконнику
и притворяется знающим, осуждающим и решающим.
И он, который знает, трезвый человек,
с глазами, устремленными внутрь,
который ничего не знает,
именно сейчас видит, воочию видит
на горизонте, а может за горизонтом дым
старого парохода, такого
крошечного, совсем маленького кораблика,
приплывающего раз в году в порт разгрузиться,
удлиненные рыбы, влажные и липкие,
как чувства вины, сплетенные
с юношескими обидами и даже
более того.
Он приходит раз в году,
этот маленький старый кораблик, может,
раз в году,
может, раз в жизни. Иногда
он вовсе не приходит. Только
кажется наблюдателю, который у окна,
этому трезвому,
что в такой красивый день
он обязан приплыть. Но
солнце уже смывает с лица своего
кровь дня.