44 Views

Сенька и Эдмунд

СЕНЬКА
   Солнце шторы щекочет лучом —
   Притворяются, что не смеются.
   Если солнечно, всё нипочём!
   Хватит ссориться, хмуриться, дуться!
  
   Просыпаются все — от Москвы
   До забытой глухой деревушки:
   На подушке — следы головы,
   Не щеке — отпечаток подушки…
  
   Здравствуй, день!
  
   ЭДМУНД
                     Да не будь ты лохом!
   Птица — крот, только в небе буровится!
   Если думать с утра о плохом,
   То успеешь к нему приготовиться!
  
   Много вытянут нервов и жил
   У людей, и не звери — свои же.
   В ноздри бьют не цветы — бомжи,
   Посмотри!
  
   СЕНЬКА
                  Что хочу, то и вижу.
  
   ЭДМУНД
   Но запрятан за пряником кнут
   И нагайка, от крови сырая!
   Вот когда тебя мордою ткнут —
   Попоёшь мне о рае в сарае.
  
   Не гляди возмущённо и косо:
   Ты не знал, а кругом эпидемия.
   И на роже любого вопроса  —
   Оспа тысячью точечек зрения.
  
   Может, хватит ломаться паяцем?
   Заживём, как в рекламном ролике.
   Люди знай себе мрут да плодятся —
   Бесконечные крестики-кролики.
  
   СЕНЬКА
   Не ори, как бухой бригадир.
   Всё равно я, как ты, не сдвинусь.
   Ведь к чертям разорвался бы мир,
   Если в нём только знаки «минус»!
  
   Люди любят? Открыл колесо!
   Умирают? Великое диво!
   Упираешься, словно осёл.
   Убедительно, веско, красиво
  
   Ты заплёл. Но есть путь иной —
   Не заплёванный, хоть первозданный.
   А за плёнкою нефтяной
   Ты не видишь глубин океана!
  
   Охрипли спорщики, устали.
   Поджали гневные уста.
   А что касается морали —
   Она, как водится, проста.
  
   Лёг новый день на день вчерашний —
   И увеличился наклон.
   Чем выше, тем пизатей башня,
   А там, глядишь, и Вавилон.

Чёрное-2

В баскетбол тобою спозаранок
Чёрная играет полоса.
Сотни запланированных планок
Лестницей уходят в небеса.

Небо светом солнечным залито,
Радости, как водится, просты.
Но завеса серого ворчита
Делает гранитными цветы.

Незаметен, призрачен, но тяжек - 
Стыд уснул синичкой на плече
В мире сбитых сливок и костяшек,
За решёткой характерных черт,

До дождя людей делящих мелом
На "как все" и "как бы не как все"...
Только бы уметь остаться белым
Даже в самой чёрной полосе.

К вопросу пола

Вдали маячит кромка синих гор,
Клубятся облака в озёрной глади.
Леса да степи. Воля и простор.
А стены — просто бред больного дяди.

Окончен дождь, и Солнце серебрит
Края свинцово-серых бастионов.
Орёл не торопясь летит в зенит.
А потолок — один из лохотронов.

Тропинки упираются в дороги,
Кончаясь то пустыней, то рекой,
Пока Земля кругла да ходят ноги.
А пол — у всех один. Вот мой — мужской.

Утро театрала

Проснувшись в самом лучшем из миров,
Я был с похмелья очень нездоров.

Колода страстей — тридцатишестилицый,
В желаньях помыться, напиться, забыться,

Побриться, в бассейн с головой окунуться…

Поссать, почитать, повалять дурака,
Уехать в глубинку, остаться в веках —

На каждое «унца»,
    что в окна несётся,
Рождался десяток желаний-уродцев.

Вот о любви помечтать не пришлось —
Трубы и сердце пылают лишь врозь.

Чтоб не шататься с опухшею рожей,
Думал плеснуть на вчерашние дрожжи.

Но на столе наблюдал вместо мелочи
Солнечных зайчиков, ёжиков, белочек.

Столбами по комнате пыль проплывала,
Напомнив колонны душе театрала.

С кровати вскочив озорным нагишом,
Я понял, что нынче в театре Большом.


— Как звать тебя, зайчик?
    — Сусанины мы.
Закончу спектакль — уведу из зимы.

Малыш и Карлсон

Слезинки замирают на щеках,
Пылающих от горечи обиды.
И так, и сяк просил у них щенка —
Лишь улыбались с добродушным видом,

Что, дескать, все желания — пустяк…
Но каждый полдень может стать последним!
Пройдя сквозь душу, страх уже в костях —
Подохнуть без собаки семилетним!

За каждым из окошек — много тыщ
Таких, как я — несчастных одиночек…
Вот новое окно…
-Превед, М0LыЩ!
-Превед-превед, очередной КоRл$он4ег…

Пифагорейско-программерское, или Власть чисел

Число владеет и душой, и телом,
И это — не пустые заморочки!
Забавно ощущать себя то целым,
А то каким-то… С плавающей точкой.

Сказ о вечной обманчивости первых впечатлений

Везде есть место мелочным засадам.
Мне этой ночью снова не до сна.
Небритый мужичок в похмелье рядом,
Зелёный и колючий, как сосна.

Он вычерпал мне нервы, как половник,
Крутил за адюльтером адюльтер.
А раньше был — всамделишный полковник
И первый на районе кавалер.

Терпенье тает — сердце замерзает:
Законы сохранения тепла.
Сурово молвив: «Чтоб ты помер, зая!»,
К другому человеку я ушла.

Застенчивый, но опытный любовник,
Ходячий положительный пример.
И выглядит — ну вылитый полковник!
И первый на районе кавалер.

Везде есть место мелочным засадам…
(начинай сначала)

АрбАццкое

Все билеты давно просрочены
С этой улицы, с этой станции.
Посидеть на плевках обочины,
Посмотреть на бомжей с иностранцами…
Заперт в душной кутузке музыки,
За решётками в сотни ватт.
Там широкое небо, здесь — узкое.
Там — жилище, а здесь — Арбат.

Там — друзья, ну а здесь — приятели.
Кто под дых лупил, кто — на жалость.
На петарды весь порох тратили.
Огляделся — и что осталось?
Не конфета, не фантик, скорее —
Отблеск воспоминанья о фантике.
Солнце день ото дня серее.
Я мечтал об иной романтике.

Каждой песне пора брить бороду.
Все картины рисованы начерно.
А назавтра у нас День Города!
Будет солнечно — всё оплачено.
Надоело стоять обесточенным,
Осыпаться в часах песком.
И пускай все билеты просрочены —
Я домой ухожу пешком.

Сизиф и Данила

Помочь ему бессилен даже Склиф.
Судьба его спортивна, но странна:
Пол-вечности прёт на гору Сизиф,
Пол-вечности — бежит от валуна.

Закатам и восходам брошен счёт,
Всё замерло — не лучше и не хуже.
И время здесь не то чтобы течёт —
Мелькает рябью в придорожной луже.

Давно на всё, казалось бы, готов,
Чтоб эта ноша больше не давила…
И Судный День предстанет Днём Цветов,
Когда с Сизифом встретится Данила.

Данила скажет: -Здравствуй, фраерок.
Неча экспертам меряться тосками.
Твой камушек мы пустим на цветок.
А для чего, как сам-то думал, камень?

Форточка

Звуки забыты старые
И не придуманы новые.
Позже — не знаю, будут ли.
Нынче — не знаю, надо ли.

Воспоминания парами
Хотят, гремя оковами.
Справа — крыло обломано,
Слева — копыто свёрнуто.

Скажешь уйти — останутся,
А отвернёшься — тянутся
Жадными зубками волчьими,
Острыми клювами птичьими.

То, что осталось на сердце,
Мухами в мысли ломится,
Бывших подруг фотокарточки
Душу зовут на корточки…

Я закрываю форточку.

Мелкий бес

Отженись от меня, отженись, сатана, отженись…
Да какой сатана — мелкий бес, в подреберье засевший.
Шёл по лестнице, не замечая, что двигаюсь вниз.
И теперь — не здоровый, но, вроде бы, переболевший.

Поздно понял — вину никогда не утопишь в вине.
Поздно понял, насколько родился убогим и сирым.
Мелкий бес, ты всегда побеждал на войне, что во мне,
Пока я не увидел, что скрыто за ширмою мира.

Словно гнал на машине в кошмарно замедленном сне,
Где и тормоз, и газ на поверку являлись граблями…
Но проснулся. Песок суеты превращается в снег.
Всё растает. Пятёрки и двойки сменились нулями.

Родился 28 мая 1980 года в Москве. С 2000 посещал литературный семинар детской секции МГО СП РФ под руководством А.П.Торопцева. С 2002 – член Союза писателей России (Московская городская организация). Публиковался в электронных журналах ("Точка зрения", "Пролог"), «Литературной газете», журнале "Кольцо А", альманахах "В комнате за сценой", "Незамкнутый круг", сборниках "Сила символа", "Шишки". Лауреат поэтического интернет-конкурса "Золотая осень" (2004). В ноябре 2008 года выпустил книгу "Среди бетонных колдовских дубрав..."

Редакционные материалы

album-art

Стихи и музыка
00:00