195 Views
Привычный путь от метро до дома.
Протоптал тропинки за два с лишним года.
С каждым разом дорога будто длиннее,
Слишком много историй связано с ней и,
Если начать рассказывать – можно долго плутать
В закоулках памяти, пытаясь поймать
Неуловимое, прошедшее время,
В то, что было суметь поверить.
Например, здесь мы подолгу стояли с N.
Пили пиво, обсуждали множество разных проблем,
Объясняли друг другу, как надо жить,
Вспоминали всякие байки, травили анекдоты,
Пересказывали друг другу прогноз погоды,
А бывало — просто молчали, когда обрывалась нить
Разговора — и это тоже было более важным,
Чем беседы о преходящем и вечном.
Теперь N здесь не живёт. Конечно,
Время идёт, все меняется и т.п.
Идём дальше. На этом вот пустыре,
Помню, ночью, кажется, прошлым летом
Я стоял и смотрел на небо. Об этом
Рассказывать как-то немного смешно —
Я просто смотрел и думал: как высоко
Эти самые звёзды, не достанешь до них рукой.
А их так хотелось взять в горсть, унести домой
И новые создавать созвездья, в порядке случайном
Раскидывая по комнате звёзды, надеясь тайно
Разглядеть, что скрывает холодный их блеск,
Отчего встаёт в горле ком, когда задрав голову вверх
Глядишь на них, стоя на пустыре.
Что-то экзистенциальное, скрытое и т.п.
Небольшой рынок рядом с метро, обычное дело –
Еда, пиво, одежда – словом, товары для тела.
Торговля идёт неспешно, большинство торопится мимо,
Поэтому в торговых рядах на удивление тихо.
Сюда не доносятся звуки окружающего мира,
Не слышно гомона улицы, где торопливо
Снуют машины, люди, собаки, дети.
Бывает, я специально прохожу через эти
Ряды прилавков, павильонов, ларьков,
Чтобы хоть ненадолго спрятаться, уйти под покров
Здешней неторопливой и тихой жизни,
Которую меньше всего ожидаешь найти на рынке.
Удивительно это плавное существование
Продавцов и манекенов, соревнующихся в недеянии,
Вот ведь странное дело: найти спокойное место
Можно там, где вечная суета, как всем известно,
На рынке, в вагоне метро, в переполненном баре,
Только не в одиночестве, взаперти, где, бывает,
Что ни минута, звонит телефон, или просто не спится,
Где всё знакомо и поэтому так легко заблудиться
В трёх соснах привычного, знакомого быта,
Раздражающего хотя бы тем, что избитой
Мнится любая мысль, всё так привычно, знакомо
И потому, вероятно, именно дома
Чувствуешь себя неуютно, как джин в надоевшей бутылке.
Не то, что на этом тихом, безлюдном рынке.
На этом углу вечно сидят забулдыги,
Утром, вечером, днём. Они не то, чтобы дики,
Но живут какой-то совсем другой жизнью,
Впрочем, я их могу понять. Когда выпью,
Мне временами тоже хочется так, без дела
Сидеть и смотреть на прохожих. Вообще, эта тема
Постороннего, наблюдателя меня весьма занимает.
Даже когда трезв – я замираю, бывает,
Сливаюсь с фоном, будто не при делах, наблюдаю.
И тогда кажется, ветер дунет, и я растаю.
А может быть, я останусь, а мир исчезнет,
Слишком он ненадёжен, шаток. Если честно,
Трудно поверить, что существует нечто
За пределами видимого горизонта.
Разве что эти вечно нетрезвые мужики,
Похмеляющиеся в шесть утра, собирающие бутылки
Кажутся имманетными, простите за выражение,
А всё остальное – не более, чем окружение,
Временные декорации к этим вневременным посиделкам,
Постоянство которых более достоверно,
Чем что-либо ещё. Каждый раз, проходя мимо
Получаю единственно возможное
Доказательство существования окружающего мира.
А в этом дворе идёт какая-то вечная стройка.
Работы ведёт некое СМУ-три-шестёрки.
Никак не закончат, видимо что-то пошло не так,
Не задалась борьба с энтропией у работяг,
Что копают здесь ямы неясного назначенья.
Со временем пыл утрачивается, теченье
Работ становится всё более неторопливым,
Познав на практике тщетность мирской суеты
Рабочие целыми днями сидят в стороне, курят лениво.
Похоже, они сумели со временем перейти «ты»
И теперь никуда не торопятся, всё успевают,
Секрет их спокойствия прост: эти ребята знают,
Что «всё» не успеешь, как ни старайся. Поэтому
И бездействуют. Они, можно сказать, поэты
Своего дела – перекладывают с места на место
Трубы, как иные переставляют слова, которым тесно
В коммуналке очередного глубокомысленного текста.
В общем, идёт борьба с хаосом, но в этой долгой войне
Поражение неизбежно. Поэтому правы вдвойне
Рабочие, что сидят и курят в сторонке.
Это самое верное, что можно сделать,
Раз уж участвуешь в бесконечной стройке.
Двигаюсь дальше. Переход, пешеходная зебра.
Замедляю шаг, путая правила, гляжу направо, потом налево,
Здесь по вечерам очень странные тени,
Свет фонарей, заблудившись в листве деревьев,
На асфальте рисует завораживающие узоры,
В них видятся контуры неведомых стран, континентов,
Архипелагов тьмы, окруженных морями света,
Меняющих очертания в зависимости от времени года,
От направления ветра, от перемен погоды.
Каждый вечер здесь возникает новый,
Незнакомый мир, в котором свои законы.
И я осторожно ступаю, боясь потревожить
Этот хрупкий мир, который вот-вот уничтожит
Движение листьев, очередной порыв ветра,
Этим рисункам долго не жить – даже если и ветра нету,
Они растают к утру, когда фонари погаснут
Тени уйдут на покой, а когда вернутся, расскажут
Новую сказку про несуществующие края,
В которых никто не бывал – ни ты, ни, я,
Которые можно увидеть лишь здесь, на мгновенье
Замерев, вглядевшись в зыбкие тени деревьев.
И так далее, список можно продолжить
Но, пожалуй что, хватит тревожить
Память, подсказывающую слова.
Этим маршрутом каждый день проходя,
Я убеждаюсь: чем лучше мы знаем пространство,
Тем оно искривлённей. Искать постоянство
Километров лучше в краях незнакомых,
Но никак не рядом с собственным домом.
Здесь всё имеет свой голос, всё живое слишком,
Чтобы быть от точки до точки путём кратчайшим.
Это не просто путь, но сборник историй,
И если не замолчать, не отказаться от воспоминаний,
Можно сгинуть, не дойти до точки, случайно
Ставшей мне домом, заплутать в лабиринте слов.
Поэтому умолкаю – быть, может, это позволит вновь
Обмануть самого себя и вернуться домой.
