213 Views
Купить CD: с доставкой в магазине издательства Выргород
Слушать: Яндекс.Музыка | Spotify | Apple | iTunes
Пятый официальный альбом группы «Происшествие». Песни написаны в 1998-2013 гг.
Записано в студии MYM Records в 2013-2014 гг. официальное окончание работы над альбомом — 16 декабря 2014 года.
Алексей Караковский — вокал, гитара, губная гармошка (7, 11);
Михаил Гусман — бас-гитара, вокал (22);
Катерина Гервагина — клавишные, вокал (3, 6, 11-14, 20, 22);
Арина Филипенкова — флейта (2), валторна (1, 6);
Алексей Старчихин — перкуссия, вокал (1);
Катерина Филипенкова — клавишные (16, 18);
Дмитрий Петров — клавишные (1, 3);
Анастасия Диевская — вокал (1, 5, 7, 9);
Семён Ильягуев — вокал (12);
Янис Сурвило — запись, сведение, мастеринг.
Садовое кольцо
Нет сил, чтоб встать с дивана и набрать телефон,
К тому же все ушли по гостям.
Рабочая неделя за спиною — как сон,
Тоска по радостным новостям,
Но только стоит вспомнить о любимом лице,
Бесследно забывается лень,
Мы встретимся сегодня на Садовом Кольце,
Чтоб вместе провести этот день.
Ты так очаровательна, и эта зима
С тобою входит в странный контраст,
Прохожие глядят в витрины и зеркала,
Пытаясь взгляд поймать твоих глаз.
Еще вчера я видел смысл в дешёвом винце,
Но опьяненья призрачна тень,
Мы встретимся сегодня на Садовом Кольце,
Чтоб вместе провести этот день.
Но вечер слишком близко, и мы едем ко мне
В отрезанном от мира метро.
На улице мороз, мы все ещё в декабре,
Но дома скоро будет тепло.
Во всех очередях пусть наше место в конце,
Мы — вне всех социальных систем!
Мы встретимся сегодня на Садовом Кольце,
Чтоб вместе провести этот день.
Вечерний чай
Если ты должна придти, то ты придёшь сюда.
Между глянцевых светил зацветет вода…
И розы закружится лепесток
На память всем, кого не смог я полюбить когда-то.
На ветер тихо пущено перо,
Но не орла, но и не то, чтоб имена и даты…
Грустный мой вечерний чай по лондонским часам.
Так пройдут все вечера, я понял это сам.
По радио услышу голоса,
Они зовут на полчаса, увы, я весь в их власти,
На розовой тарелке марципан,
Ты где-то спишь, а я пропал — как трудно верить в счастье…
От чудес неважный толк, дрожит неона свет.
Поднимается дымок — горит полночный снег…
И если стрелки на моих часах
Пойдут опять, то голоса уйдут из зоны риска,
Дрожит на чайной ложке ломтик льда,
Как трудно знать, что никогда тебе не быть так близко…
В конце января
Над Москвой, над рекой
Появляется нимб над седой головой
Каждый день воробьи
Не считая потерь, ждут ближайшей весны
А будильник хлопочет как-то звонче,
А утренний кофе убегает быстрей,
А ты должна делать то, что не хочешь,
Причём, конечно, как можно скорей!
И чтоб пойти в институт, ты накрасишь лицо
И возьмёшь недочитанный женский роман —
Карамельную дрянь с типографским свинцом
Откровенья чужих мелодрам.
День как день, у окна,
Ты слушаешь плэйер, там сплошная хана!
Как решать этот тест,
Пусть соседка не выдаст, а препод не съест!
А мобильник, твой друг, тебя снова обманет,
А в деканате в шкафу крадутся коты,
А старшекурсники ищут науку в стакане,
И не видят в упор такую прелесть, как ты!
И снаружи, конечно, идёт ледоход,
И шумит хвоей сосен седая тайга,
Но твой парень тебя туда с собой не возьмёт
А мама — не пустит тебя!…
Ночь как ночь, ты одна
Ты уже ничего никому не должна,
Мягкий свет, тёплый чай
Поскорее заснуть — только чтоб не скучать…
Но Мадагаскары и Саскачеваны
Приходят в твой сон, хотя их вроде бы нет
Ты сама их себе специально наколдовала
Разве трудно уметь колдовать в восемнадцать лет?
Пусть по прогнозам в Москве климат, как и везде —
У тебя ж в январе будет только жара,
Ведь сегодня — уже перелистанный день,
А завтра — ещё не вчера!
По Старосадскому переулку
По Старосадскому переулку я ухожу с этих мест —
Люблю и, может быть, любим.
Я не один — ты где-то здесь.
Я ухожу и той, с которой любил я танцевать
Не удалось меня убить…
Хочу забыть, не вспоминать.
Знакомый дом, твоя квартира, гирлянды облаков,
И в твоей комнате — цветы…
Я знал, что ты моя любовь.
Кофе с коньяком
(в соавторстве с Владимиром Караковским)
Я проснулся на работу и решил, что не пойду,
Позвонил, что заболел и, без сомнения, умру,
Что у зеркала узнал себя с немыслимым трудом,
И с тех пор мечтаю только лишь о кофе с коньяком
Кофе, кофе с коньяком!
Я сегодня ни к себе, ни к колбасе, ни ко двору,
Я сегодня как нудист на Серебряном Бору,
Я шатаюсь по квартире в танце с мусорным ведром,
И мучительно мечтаю лишь о кофе с коньяком!
А я вечный, как огонь в Александровском Саду,
А я такой же иллюзорный, как театр МГУ,
Я могу пойти на службу, дело, собственно, не в том,
Я хочу совсем немного — только кофе с коньяком!
А я рабочий и колхозница, стою на ВДНХ,
И я хочу украсить шпиль храма спасителя христа,
Ну и что, что некрасиво, но зато всегда вдвоём,
Принесите нам наверх две чашки кофе с коньяком!
А я сегодня заповедный, как коломенский музей,
Как долгорукий на коне в окруженье голубей,
Как не прыгай с пьедестала, не угнаться за Петром,
Что впервые ввёз в Россию ценный кофе с коньяком!
А я нескучнее, чем сад, и больше, чем Кузьминский парк,
А с вертолётом я крылатский больше, чем совет в филях,
Мы с Гагариным родились и с Гагариным помрём,
Если кончатся в стране запасы кофе с коньяком
Мои намеренья прямые как в Москве Гребной канал
Я рассылаю по антеннам, словно с Шуховской, сигнал:
Не хочу быть музыкантом, лучше стану маньяком,
Если Вы мне не нальёте крепкий кофе с коньяком!
Дождь
Дождь, скользкое небо.
Мы сидим у окна, между нами туман.
Скажи, что ты любишь; скажи, ненавидишь,
я пришёл просто так,
и день — всё летит к чёрту!
Рыба, селёдка, мокрая тварь,
не смотри на меня прокуренным глазом!
Вся эта жизнь — бесконечный январь,
если её потребовать сразу,
Это долгая гордость квартиры, сданной в наём,
это правила места, чтобы остаться вдвоём…
Я люблю твои руки…
На сердце тоже растут волдыри,
но то, что внутри, редко лезет наружу,
рассветный будильник не видит зари,
зато каждый день забирается в душу.
Вероломное счастье не делать ошибок при всех,
ненадёжные пальцы скрывают и слёзы, и смех…
Мы умрём словно дети…
Дождь, мокрое счастье.
Последний подъезд пред началом весны.
Скажи, мне, что будет; ударь — на счастье,
чересчур мало лет,
и снег… снег на деревьях!..
Не звони мне, мама!
Не звони мне, мама, сегодня у меня выходной,
Не звони мне, мама, сегодня я не еду домой,
И мобилу я, конечно, не возьму с собой!
А если ты позвонИшь мне под рыбу и пиво,
И на сцене будут играть рок-н-ролл,
Я не могу тебе врать, мам, врать — некрасиво,
Я люблю блюз и пиво — извини, я пошёл.
А если ты позвонИшь мне, когда я под вечер
Буду брести меж каштанов и лип,
Извини, мам, я люблю случайные встречи,
Здесь такие девчонки, что я, кажется, влип.
А если ты позвонИшь мне, когда я буду занят,
И моя любимая выключит свет,
В этом мире нас, мама, так часто динамят,
Мы живём лишь сегодня, завтра — нас уже нет.
Соседка
Мы с ней знакомы уйму лет, с шестого класса школы,
И наша дружба помогла нам многое пройти,
Мы убегали в Ленинград в каникулы из дома,
И рок-н-роллы Битлз нас хранили по пути.
Конечно, что теперь скрывать, все часто говорили,
Что мы, как пара, в общем-то, имеем право быть,
Но глупая любовь — она почище Хиросимы,
И нам, по счастью, удалось друг друга не влюбить.
Потом, конечно, как всегда, экзамены и лето
Я поступил в лесхоз, а она в университет,
И после сессии мы с ней как будто в конец света
Пытались наверстать нехватку дней, часов и лет.
Я неудачно был женат, она ж того, кто нужен,
Искать не торопилась, как казалось мне тогда,
Но этот милый паренёк теперь стал её мужем,
А значит, это были очень нужные года.
Вы часто ходите ко мне, твой дом, как прежде рядом,
Бросаешься на шею, про условности забыв,
А твой любимый смотрит на меня ревнивым взглядом
И что-то мне бормочет про ФК «Локомотив».
Ещё б, его легко понять, вы рядом и вы вместе,
Но он не видел никогда тебя в других ролях,
И дело тут не в скромности и не в какой-то чести,
А только в том, что наверстать вам нелегко — в годах.
Я думаю, что нужное решение — простое,
Ведь детство — оно тоже не должно быть до седин
Я просто должен поскорей оставить вас в покое,
И что с того, что я тогда останусь вновь один.
Вся жизнь сколочена из лет, садовая беседка
Возносит нас от первых дней к высоким небесам —
Ты можешь, сидя у окна, ценить свою соседку,
Но жизнь свою при этом ты выстраиваешь сам.
Она любит весну
(в соавторстве с Дмитрием Петровым)
Она любит весну, она любит рассвет,
но не любит вставать к первой паре,
хорошо, что к метро провожает сосед,
он умеет играть на гитаре.
А Москва — это такая большая страна,
когда в Крылатском солнце, в Перово луна,
когда в Южном Бутово начало лета,
то в Северном сплошная зима!
В институте поспешно тетрадку открыв,
она пишет в ней то, что придётся,
за всё утро один лишь большой перерыв
вызывает подобье эмоций.
Неучение — тьма, обучение — стресс,
слишком скучно живётся без SMS,
но её телефон опять отключён
крохоборами из МТС!
Можно выбрать кафе, можно двинуть в кино,
скорректировав планы на вечер,
кто составит компанию, ей всё равно,
глупо верить в случайные встречи.
В этом мире, увы, места нет чудесам,
возвращенье домой круглый год по часам,
и я был бы в неё, без сомненья, влюблён,
если б только не выдумал сам.
Песня ангела-хранителя
В тот год не шли дожди, и солнце всех любило всерьёз,
кого-то грея, а кого-то ослепляя до слёз,
и осень, как ей и положено,
настала в первый день сентября,
но время суток словно вдруг остановило свой бег,
когда тебя оставил самый дорогой человек,
но пережить любовь и боль сумела,
как ни странно, ты, а не я.
День был обычный, и повсюду шли с работы домой,
он был уже свободен, он бы мог встречаться с другой,
но вместо этого зашёл к тебе домой
и сунул в руки цветы:
«Конечно, больно, извини» — «Да брось, о чём разговор»,
он быстро вышел, не желая продлевать свой позор,
но оскорбление в цветах увидел,
как ни странно, я, а не ты.
Неделя позже состояла, в основном, из дождей
ты постепенно отвыкала быть нужней и нежней
и приняла буквально тот расхожий тезис,
то что Бог — судия;
но иногда, когда над городом носилась гроза,
ты, против сил, была готова пожелать ему зла
но расценить то зло как грех сумела,
как ни странно, ты, а не я.
Что будет завтра, знает только Бог, и тоже с трудом,
ты будешь счастлива, и всё пойдёт своим чередом,
и на твой век вполне останется любви,
таланта и красоты
и что бы ни происходило в этой жизни с тобой
всё так же я стою незримо за твоею спиной,
но, к счастью, в целом мире буду знать
об этом только я, а не ты.
Блюз первой попытки
Девчонка сидит на крыше, бросает снег на прохожих,
Она б забралась повыше, но в доме пять этажей,
Она бы бросалась деньгами, но денег нет и в помине,
Она бы бросалась словами, но как попасть ими в людей?
Ребёнок едет в трамвае такой отвлечённо чистый,
Он не равнодушен к славе, хотя лишь три года ему,
Он, может быть, ехал бы в «Чайке» к ликующему народу,
А может быть в катафалке, скончавшись от пыток в плену.
Студент спит в библиотеке и снится ему alma mater
На развороте газеты под заголовком «Бардак»,
Он чаще спит дома в кровати и изредка на семинарах,
Но к теме песенки, кстати, не относится это никак.
Матрос скучает по дому, он служит на крейсере «Мирный»,
При виде лодок подводных его прошибает пот,
Он, может, скучал бы по морю, по айсбергам и цунами,
Но в оперативном просторе ржавеет Балтийский Флот.
Солдат ожидает приказа и пишет письмо любимой,
Как здорово было бы сразу с письмом прислать и себя!
Но как бывает в романах, любимая выйдет замуж,
И он на чужую свадьбу приедет к ней издалека.
А я так наивно жду чуда, оно никогда не наступит,
Ну что же поделать? Буду смотреть, как люди живут.
Затравленная улыбка — таким я на свет родился,
Была бы ещё попытка, а то я ни там и не тут.
Я ещё приду сюда
Улетай, моя Жар-птица,
В неземные города,
Нам с тобой уже не слиться
В этом мире никогда.
Мы летим с тобою порознь:
Я — на север, ты — на юг,
Ты была моею розой,
А теперь — прощай, мой друг.
Мне давно уже нет дела,
Что от блага, что от зла,
Ты внезапно улетела,
А с собою не взяла.
Ни надежда, ни отрада,
Лишь пустынный берег мой,
Ты была моей наградой,
А теперь — лечу домой.
Мир течет смертельным соком,
Напряженьем тысяч лиц,
Мягко капает из окон
Взгляд детей-самоубийц.
Как же можно пасть так низко?
Кто полюбит? Кто поймет?
Ты была когда-то близкой,
А теперь — наоборот.
Но мои слезы на иконе
Летний ветер иссушил,
И сегодня в нашем доме
Нет ни света, ни души.
Ты сказала: «Не вернется
Ничего и никогда»,
Только знаешь, моё солнце,
Я ещё приду сюда.
Маленькая ведьма
Маленькая ведьма смотрела ночами в окно,
Маленькая ведьма жила на восьмом этаже,
Помню, ей было всего лишь шестнадцать, но
Ведьма знала так много о сути вещей.
Не отвечал телефон, и молчал рок-н-ролл,
Горькие снадобья булькали тихо в котле,
Чтоб колдовать, ведьма садилась за стол,
А по ночам летала на ветхой метле.
Не окликала и не прощалась ни с кем,
Шла по проулкам, лишь опустив глаза,
Вряд ли кто говорил на её языке,
Но полюбила нас только она одна.
Только она колдовала холодной зимой,
Чтобы никто не умер и не замёрз,
Только она доводила нас всех домой,
Только она не жалела для нас своих слёз.
Что было дальше? Я вырос и бросил свой дом,
И за спиной только годы и города.
Я открываю наш детский фотоальбом,
Вижу, что ей шестнадцать, как и тогда.
Мне не увидеть её ни здесь и нигде,
Да и зачем? Всё сгорело, рассеялся дым.
Всё, во что верю — в дерзкий полёт на метле,
Всё, что я помню — то, что был ею любим.
Романс
Если я влюблена, я светла и смеюсь,
что творится со мной, отчего эта тайна,
ты подходишь ко мне, ускоряется пульс,
это всё неслучайно, неслучайно.
Начинается век, мой несбывшийся путь
вместе с календарём пробежал где-то мимо,
сколько лет без тебя — умоляю, забудь,
это всё поправимо, поправимо.
Здравствуй, милый мой друг! Наш единственный дом
края вечного неба касается крышей,
начинается ночь, и за нашим окном,
звук становится тише, становится тише.
Песенка о сентиментальном рыцаре
На полотне её лица овал.
Сентиментальный рыцарь
Искал врагов и с ними, когда скучал,
Намеревался биться.
Придумав себе молитву
На случай жизни любой,
Он выходил на битву
Нашёптывая текст такой:
Лючия, Лючия, ах, я ваш раб,
Лючия, станьте навек моей,
Лючия, Лючия, я был не прав,
Но будет ли лучше, если я исчезну
Но будет ли лучше, если я исчезну
Там, среди пены дней!
Давно закончился Второй Крестовый Поход,
Ни поздно, ни рано,
Но Пресвятая богородица снова зовёт
На этот путь ветеранов,
Отвоевать Гроб Господень
Отправился и наш герой
Вдали от родных и знакомых
Нашёптывал он текст такой:
Маргарет, Маргарет, ах, я ваш раб…
И на венецианском корабле
Он мог попасть в пучину
И на смертельно раненом коне
Он пересек пустыню,
В живых оставшись лишь чудом,
Он возвращался домой,
И вряд ли слышали люди,
Как он шепчет текст такой:
Анна, Анна, ах, я ваш раб…
Но время прошло и люди вокруг
Тоже стали другими,
Вернувшись обратно, он понял, что здесь
Уже забыли его имя
Тогда он стал чище и проще,
Найдя монастырский покой,
И часто, особенно, ночью,
Шептал он текст такой:
Боже, Боже, ах, я твой раб,
Боже, я не достоин судьбы своей,
Боже, Боже, я был не прав,
Но будет ли лучше, если я исчезну
Но будет ли лучше, если я исчезну
Там, среди пены дней!
Воробушек
Я сижу у окна и скучаю при этом,
Взирая на мир подо мной.
У окна воробей наслаждается летом —
Слишком холодно было зимой.
Он чирикает песни с весёлым мотивом,
Чтобы слышали их небеса,
А я так бы хотел попить сейчас пива,
Я устал искать чудеса.
Вот бы стать мне воробушком, божию птицей,
Ни заботы не знать, ни труда,
Хоть не пива, хотя б дождевую водицу
Пить из мусорного ведра,
И ловить на лету хлебные крошки,
Здесь еда растёт сама по себе,
Как же славно стать птицей хотя б на немножко,
Быть весёлым, а не навеселе.
Только это мечтания… Вот незадача,
Как подгадил мне физик Ньютон!
Сохраняй равновесие! Как же иначе
Из окна ты выпорхнешь вон?
Превращаясь в воробушка, помни приятель
То, что пташке настанет капут —
Ты же в небе летишь, ну а ей, в результате,
Топать вместо тебя в институт!
Не тормози!
Любовь моя, цвети всегда средь одуванчиков и роз,
Лети навстречу самолётам и орлам,
Табачных кустиков побольше насуши для папирос,
Они растут вон в том горшочке у окна.
И если в школе будут снова собирать металлолом,
Побольше прутиков железных принеси,
Ты их найдешь на пустыре и в чистом поле под кустом,
Прошу лишь об одном тебя: не тормози!
Там на неведомых дорожках башмаков моих следы
И на невымытой посуде таракан,
Наступит день, ты наберёшь в ведерко детское воды,
Конечно, если не сработает стоп-кран.
И в институте будут снова приглашать на КВН,
Ведь ты актриса ничего себе, мерси,
Однако, не забудь решить что для чего и что зачем,
Прошу лишь об одном тебя: не тормози!
«Ты свой диплом получишь в срок!», —
руководитель твой изрек,
Тебя считая разбитной не по годам,
Уже его проблема, что он не врубается в панк-рок,
Хоть и считает логарифмы без труда.
И если вдруг в аспирантуре все признают твой талант
И воплощение в тебе небесных сил,
Реши, что если ты не доктор, то уж точно кандидат,
И уж тогда, тем более, не тормози!
И будут внуки чередой организованной толпой
Твоим путём по жизни радостно идти…
Но указатели в дороге напишу своей рукой;
Там будет сказано одно: «Не тормози!».
Самолёт
Здорово, как дела? А у меня — хорошо,
Живу в веселии, что нужно ещё?
И все же если вдруг всё к черту пойдёт,
Я выйду на улицу и сяду в свой самолёт.
Сегодня воскресенье посетило серые дворы:
Хозяйки готовят вкусный обед, а лавочники добры,
Детишки смотрят вверх, я их возьму в полёт,
Где между небом и землей летит мой самолёт.
Наступит вечер, и пора возвращаться в свой дом;
Вот станция и канал, а рядом — аэродром.
Зайду в пивную — там у стойки приятель-пилот…
Давай-ка выпьем, старина, за мой самолёт.
Выше крыши
Я понять не могу, отчего не гуляем
мы по южным ветрам,
Когда дикой рябины рубины вдали
не сигналят по утрам,
И пошёл туда, где хитро зацветает осень,
Пять часов стремятся воплотиться в восемь,
Трясогузка кормит сказками детишек
На траве двора,
И пусть везде висят плакаты мелом: «Осторожно!»
Мне-то что? Мне, может, можно невозможно,
Я летаю, в то же время стоя на асфальте,
Мокром с самого утра!
А на дереве магнолии черный котенок
уподобился диким цветам,
Он ещё слишком мал, чтоб управлять полетом,
он случайно оказался там,
И я сказал ему: «Чего тебе бояться?
Если ты хоть раз летал, тебе не оторваться,
Если оторваться, это разве только
К небу от земли!»
И мы летели вместе, было очень интересно,
В облаках, конечно, нам хватило места,
Самолеты пропускали, если честно,
В море расступались корабли!
Я уже летаю пятые сутки
и ловлю в охапку ветра,
Мое тело при этом стоит на асфальте,
мокром с тех же пяти утра!
И я не знаю, что со мною происходит, это —
Преступление, шиза иль просто лето,
Радость — это тоже добрая примета,
Радость просто быть,
И если крылья есть, изволь тогда лететь повыше —
Выше облаков и даже выше крыши,
Прыгнуть вверх, руками доставая солнце,
Или без причины полюбить!
Кошка
Глупые коровы пасутся в поле,
Злые крокодилы лежат в песке,
Белые акулы плывут по морю,
Бледные поганки растут везде.
Но разве кошка может быть некрасивой,
Разве кошка может быть не хороша?
Грязное метро хлопочет до ночи,
Гадкие автобусы ползут домой,
Жирные троллейбусы гнусно хохочут,
Тупо грузовик идёт по прямой.
Приторные девочки хотят быть красивей,
А крутые мальчики курят и пьют,
Истерично бабки орут в магазинах,
Но серые ребята с собой всех возьмут!
Я неадекватен!
Я пронзён стрелой навылет, и дела мои плохи:
Умираю от бессилья, слишком пишутся стихи,
Жму вовсю на газ и тормоз, и не сплю почти три дня,
Ведь прекрасный женский образ всюду радует меня!
Я неадекватен, в радостном бреду
Я домой по наледи иду,
Ничего не помню, жизнь как будто сон —
Я сегодня светел и влюблён!
Трудно жить по рок-н-роллу, раз такая круговерть,
Тут совсем уже недолго вспыхнуть и перегореть,
Я продам свои гитары, я сбегу с ней в Гондурас,
Мне по жизни нужно мало — только взгляд любимых глаз!
До чего ж любовь до гроба нас меняет на корню!
Я почти уже способен даже выиграть войну,
Рисовать портреты маслом, жарить кофе и маис,
Вскрыть в себе Фиделя Кастро и начать другую жизнь!
Мы поём
Кто-то ходит в модной расшитой джинсе,
кто-то одевается в стиле «как все»,
кто-то наряжается в стиле «дурак»,
кто-то, как нудисты, не одет никак!
Кто-то красит волосы в оранжевый цвет,
кто рисует краской у себя на лице,
кто-то знает толк в растаманской косе,
кто-то, как Хрущёв, без причёски совсем!
А мы поём, мы поём, мы поём,
чего ещё хотеть,
А мы поём, мы поём, мы поём —
мы просто любим петь.
Кто-то хочет выкупить Бруклинский мост,
кто-то собирает майки с ликами звёзд,
кто-то собирается на отдых в Ирак,
кто-то, словно бог, не отдыхает никак.
Кто-то на работе подпирает стол,
кто-то в выходные ходит на футбол,
кто-то отдаёт предпочтенье попсе,
кто-то, как чекисты, не тусует совсем!
Алексей Караковский
Родился в Москве в 1978 году, учился сначала на историка, потом на психолога. В 2015-2018 гг жил в Самаре, с 2022 года - в подмосковном г. Щёлково. Создатель, а в 2000-2005 гг - главный редактор «Точки зрения». Гитарист, мандолинист, вокалист, автор песен. Лидер рок-группы «Происшествие»; также участник музыкальных проектов «Ложные показания», «Сад Мандельштама», «Твоё лето не будет прежним» и др. Записал два десятка музыкальных альбомов - в основном, на историко-географическую тематику. В 2020 году получил стипендию Министерства культуры Российской федерации, благодаря которой издал большими тиражами свои наиболее известные работы в музыкальном издательстве «Отделение ВЫХОД». Исполняет свои песни по-русски, по-английски и по-немецки; некоторые тексты переведены также на польский, французский, испанский, казахский языки и иврит. Автор десятка книг (проза, поэзия, нон-фикшн), ряда публикаций в литературных журналах («Крещатик», «День и ночь», «Октябрь», «Смена», «Вопросы литературы», ROAR, «Слово\Word», «Лиterraтура», «Формаслов», «Артикуляция» и др.) и арт-самиздате («Контрабанда», «Пантеон андеграунда» и др.). Член Союза писателей Москвы (с 2007 г.), Московского союза литераторов (с 2019 г.). Известен переводами на русский язык поэтов-битников, европейских поэтов Второй мировой войны, а также множества известных народных и рок-песен.