215 Views
Купить CD: с доставкой в магазине издательства Выргород
Слушать: Яндекс.Музыка | Spotify | iTunes
Алексей Караковский — вокал, гитара, бас-гитара;
Михаил Гусман — бас-гитара, бэк-вокал (5, 8, 9, 21), основной вокал (13);
Катерина Гервагина — клавишные (1);
Тимофей Ляховский — кларнет, флейта;
Александр Баранов — ударные (1, 2, 5, 6, 8-23);
Владислава Рукавишникова — голос (1), вокал (6, 23);
Янис Сурвило — электронные ударные (3, 4, 7), запись, сведение, мастеринг.
1-5, 7-20, 22, 23 — музыка и слова Алексея Караковского;
6 — музыка «Banda Basotti», слова Алексея Караковского;
«Животные» — музыка Вячеслава Памурзина, слова Анри Волохонского.
В песне «Майор Савельев» использована запись тамильского католического богослужения, сделанная Викой Сушко в Кафедральном соборе святой Девы Марии, г. Баттикалоа, Шри-Ланка (январь 2015 года).
Восьмой официальный альбом группы «Происшествие». Песни написаны в 2011-2015 гг., за исключением «Тараканьи миры» (1992), «Пыль» (1993), «Я возрождаюсь», «Конец Хитрова Рынка», «Аракчеев мёртв!», «Обвал в шахте» (1994), «Засада» (2007). Записано в студии MYM Records в 2015-16 гг (звукорежиссёр Ян Сурвилло). Художественное оформление — Алексей Караковский. Официальное окончание работы над альбомом — 13 января 2016 года.
Майор Савельев
Савл! Савл! Что ты гонишь меня?
Деяния, 8:4-5.
Я Иисус, которого ты гонишь.
Трудно тебе идти против рожна.
Майор Савельев принял приказ идти к Ханкале,
Его бойцы несли огонь и смерть по земле.
Но голос с неба вдруг возопил: «Паша, Паша,
Что делаешь, отчего гонишь меня?
Брось оружие прочь, не убий,
Не иди, Паша, против рожна!»
Майор Савельев свернул с пути, нарушив приказ,
Он выбросил рацию, разоружил и уволил спецназ,
Ярче солнца сиял ослепительный свет,
громче взрывов слышался трубный звук,
огневые позиции у БТР
стали лишними вдруг.
Майор Савельев пошёл по Кавказу учить народ,
И трибунал его отыскать не мог пятнадцатый год,
Он творил чудеса у всех на глазах,
Воскрешая убитых, врачуя слепых,
А в больнице Семашко он обратил
Сорок тысяч еле живых.
Майор Савельев был схвачен разведкой неведомо где,
В Москве его дело решалось в высшем военном суде.
Слишком тягостен вес неучтённых чудес,
На почётном престоле скучает главком,
У него куча дач, за границей счета,
У него ФСБ, ОМОН и Газпром.
Майор Савельев принёс свет веры к его ногам,
Но смерть всегда начертана тем, кто берёт её сам.
Говорят, что билеты на казнь
Улетели за сутки в кассах музеев Кремля,
И когда кровь майора лилась на бетон,
Задрожала земля.
Майор Савельев — народный герой, его помнят все.
Главнокомандующий всё ещё жив, хоть и не совсем.
У обвинителя нет ни шанса спастись
в ослепительно белом предвечном суде.
Так ты иди вслед за тем, кто проложил дорогу
По мёртвой воде.
Гуманоид
У тебя две ноги, у тебя пара рук,
А у меня нет ног, и рук тоже нет,
Я — гуманоид.
Я хотел стать врачом, а может ментом,
Но у меня нет ног, и рук тоже нет,
Я — гуманоид.
Я когда-то любил, а она меня нет,
Зачем я ей без ног, зачем я ей без рук,
Я — гуманоид.
Первая чеченская, вторая чеченская,
Цхинвали и Сухуми, Донецк и Мариуполь,
Военный госпиталь, русский мир,
Ни ног нет, ни рук нет,
Я — гуманоид.
Мой сосед убьёт меня
Мой сосед прогнал жену, грозя ей топором,
И уснул, ведь завтра новый день на Первом Часовом,
а потом
Он будет искать врагов,
Но дома нет никого,
Но дома нет никого,
Он снимет со стенки ружьё,
Чтоб сделать нам всем хорошо,
Сделать нам всем хорошо!
Мой сосед оденет свой единственный костюм
И тогда мне отомстит за то, что я встал на пути,
а потом
Он будет искать врагов,
Но мы с ним остались вдвоём,
Мы с ним остались вдвоём,
Он снимет со стенки ружьё,
Чтоб сделать нам всем хорошо,
Сделать нам всем хорошо!
Мой сосед пойдет домой, но выйдя на проспект
Сразу всех увидит остальных соседей и своих, и моих.
Он будет искать врагов,
А тут открыт целый простор,
Такой огромный простор,
Стреляй ещё и ещё,
Чтоб сделать нам всем хорошо,
Сделать нам всем хорошо!
Мой сосед убьёт меня, но и его убьют,
Все умрут, останутся лишь те, кого и с ФСБ не найдут.
Никто не будет искать врагов,
Ведь больше нет никого,
Больше нет ничего,
Мы задохнёмся от счастья в стране,
Где на соседей не хватит гробов,
Где на людей не хватит гробов,
Где на нас всех не хватит гробов!
Мой сосед прогнал жену, грозя ей топором,
И уснул, ведь завтра новый день на Первом Часовом,
на Первом Часовом!
Интифада
А представь, однажды он не умрёт,
Некрологи отменят и сбросят траур,
В новостях покажут счастливый народ
И портреты вождя в позолоченных рамах.
Он, конечно, знал, что приносят беду
Ритуалы вуду на могилах предков,
Он исчезнет последним в своём роду,
Словно горстка пыли от порыва ветра.
Мы живём, под собою не чуя страны,
Нам родиться вместе и подохнуть вместе.
Но сейчас, когда звуки шагов не слышны,
Мандельштама просто убьют в подъезде.
Если ты не русский, то ты фашист,
Это право державы — прирастать ГУЛАГом,
Взгляд вождя внимательно смотрит вниз
Изнутри сияющего саркофага.
А представь, пройдёт ещё сотня лет,
Но всё тот же призрак в кремлёвских сводах,
И ни яд, ни виселица, ни пистолет
Не отпустят его уже на свободу,
Потому что клином в яйце игла,
Потому что проклятьем расписка ада…
Но однажды, я верю, расступится мгла
И ударит космическая интифада!
Дело врачей
Спецслужбы проникают телевизором в мозг,
Спецслужбы проникают рекламой в глаз,
Спецслужбы нас выводят на Крымский мост,
Спецслужбы открывают на кухне газ.
Всеобщее леченье от фиктивных язв
Заменит населению отсутствие яств,
Обман, как гангрена, проникает вглубь,
И вот мою страну расчленяет хирург —
Дело врачей!
Спецслужбы отвечают звонком на звонок,
Спецслужбы проводят с избирателем встречу,
Спецслужбы баллотируют на новый срок,
Наркоз в ходу, но отчего-то не легче,
Держава поднимается всё выше с колен,
Зловредным США не захватить её в плен,
Кому больнее жить — значит, те и враги,
Анестезиолог, отключи нам мозги —
Дело врачей!
Приход для патриота — внутривенный Крым,
Пол-куба Новороссии пустить по венам,
Россия на помойке варит общий винт,
Поскольку нищим духом не хватает веры.
Химической зависимости колют иголки,
И тело разрывают абстинентные ломки,
Афганский героин, чеченский гашиш,
Невидимый нарколог, отчего ты молчишь?
Дело врачей!
Страховка как винтовка, остановка в упор
Карательной психиатрии лязгнут зубы
Весь мир театр, галоперидол — актёр,
Историкам будущего — полный Анубис,
Мединский нам расскажет, как любить страну,
ГУИН продемонстрирует твою вину,
Казачий хор затянет «Любы, братцы, любо»
И даже стоматолог заговаривает зубы—
Дело врачей!
Красная луна
Сначала они скрывались в подвалах,
Мотали в тюряге пожизненные сроки,
Но красная луна взошла над Россией,
И оборотни вышли из подвалов наружу.
В семнадцатом они посеяли семя,
В двадцатых и тридцатых собирали свою жатву,
В тридцать седьмом почти всё вырвали с корнем,
А то, что осталось, сожрали в сорок первом.
Нет-нет-нет, просто так вы не уйдёте,
Мы ничего вам не простим и не забудем,
Суд будет скорым, а расправа справедливой,
И красной луны вам больше не дождаться.
Потом убийцы захватили пол-Европы,
И красная луна светила над Прагой,
Садисты в погонах убивали безоружных,
Во имя труда и дружбы народов.
Кровавые твари шли маршем по планете,
В Анголе и Кубе до Афганистана,
И красная луна освещала погибших,
В огромном котле, словно в братской могиле.
Теперь мерзавцы растеряли сноровку,
Окраины империи снова свободны,
И оттого пьянее их кровавая стая,
В последние ночи под красной луною.
Они могут дальше всех резать в Украине,
Они могут дальше сажать нас, русских,
Но солнце свободы освещает баррикады,
И рухнут оковы, и настанет день Победы!
No, no, no, non si può più dormire
la luna è rossa e rossa di violenza
bisogna piangere i sogni per capire
che l’unica giustizia borghese si è spenta
Ленин
Ленин — такой же, как все,
скромняга-Ленин — такой же, как все!
Прослыв мифическим героем
среди хрущёвок, зон и общаг,
на Красной площади построил
себе роскошный особняк!
Ленин — такой же, как все,
курчавый Ленин — такой же, как все!
Канонизирован ребёнком,
он воплотил в нас свой генофонд,
и знает каждая девчонка,
кому отдаться, когда припрёт.
Ленин — такой же, как все,
народный Ленин — такой же, как все!
Плетя невидимые нити,
он след оставил в нас на века,
один хабаровский учитель
открыл влечение к ЧК!
Ленин — такой же, как все,
могучий Ленин — такой же, как все!
Он победил фашизм и голод,
Служил в спецназе, спасал солдат,
Скрестив в пробирке серп и молот,
Он разработал ракеты ГРАД.
Ленин — такой же, как все,
трудяга-Ленин — такой же, как все!
Успешный менеджер «Газпрома»,
задравший кверху наш ВВП,
он свысока глядит на то, как
мир вне России живёт в дерьме.
Ленин — такой же, как все,
гламурный Ленин — такой же, как все!
Герой журналов и ток-шоу,
всегда в почёте, повсюду люб
держатель рейтинга большого,
самый желанный в России труп!
Ленин — такой же, как все,
Иосиф Сталин — такой же, как все,
Брежнев — такой же, как все,
Владимир Путин — такой же, как все!
Конец Хитрова рынка
Возможно, они были по-своему правы,
Ища в каждой тени врага,
На Дальний восток отправлялись составы,
Под снегом стояла тайга.
На нарах скучает бездомное братство —
Какой ты, к чёрту, кулак?
Но по приговору далёкая станция,
А там только смерть и ГУЛАГ.
Конец, конец, конец Хитрова Рынка!
Конец, конец, конец Хитрова Рынка!
Неважно, чего в этом мире хотелось,
Когда кровь стекает в песок,
Чекисты смеются, босяцкая бедность
И дохлые крысы у ног.
Сметённые красным террором люди
Прямо на наших глазах
В общей могиле больше не будут
Испытывать голод и страх!
Аракчеев мёртв
У нас в империи порядок простой:
Тебе всегда дадут команду «Стой!»,
Плотней смыкает ряды государственный строй.
Раздвинь пошире пограничный пунктир,
Надёжный мир — это русский мир,
Всех остальных в кандалы и по этапу в Сибирь.
Аракчеев мёртв! Аракчеев мёртв!
Аракчеев мёртв! Давно уже мёртв!
Но дело Аркачеева никогда не умрёт…
Теперь несложно найти врага,
Когда столица Киргизстана — Москва,
Когда элита России — строевая Чечня.
Всем генеральским шлюхам нужно жрать,
Скорее в пекло, товарищ солдат,
Ведь ты обязан убивать за то, чтоб снова призывали воевать!
Аракчеев мёртв! Аракчеев мёртв!
Аракчеев мёртв! Аракчеев мёртв!
Кто убит
В развале империи виновен царь,
В развале республики виновен народ,
В развале заводов виновны хозяева,
В развале рунета виновен спамбот,
Кто убит, тот виноват!
В развале армии виновны солдаты,
В больницах места занимают врачи,
В строительстве бунт бетономешалок,
И левым уклоном ведёт кирпичи!
Кто убит, тот виноват!
Кто развалил Россию — тот виноват,
Кто предал Россию — тот виноват,
Кто продал Россию — тот виноват,
Кто купит Россию — тот царь и бог!
Художники
Художники рисуют картины, проповедуют доброе-вечное,
Как можно больше берёзок, церковных куполов и российских триколоров,
Хороший художник Шилов, портрет Путина вместе с Гагариным,
А вот Путин и Иисус на молебне в Храме Христа Спасителя.
А все остальные будут сидеть в тюрьме!
Художники рисуют прекрасное, сохраняют традиционные ценности,
Любят родную страну, воспитывают детей в нужном русле,
Кинорежиссёр Михалков снимает фильмы о правильных трактовках
Истории государства, самого великого в мире.
А все остальные будут сидеть в тюрьме!
Художники против содомии, за православные уроки в школе,
Они не допустят гей-парадов в Абхазии, Осетии и Севастополе,
Они получают ордена за благородное служение
Глазунов, Церетели и Пушкин поют под красным знаменем Победы,
Что Пётр Павленский будет сидеть в тюрьме!
Артём Лоскутов будет сидеть в тюрьме!
Олег Мавроматти будет сидеть в тюрьме!
Василий Слонов будет сидеть в тюрьме!
Александр Савко будет сидеть в тюрьме!
Анатолий Осмоловский будет сидеть в тюрьме!
Авдей Тер-Оганьян будет сидеть в тюрьме!
Каждый из нас будет сидеть в тюрьме!
Я никому не нужен
Вокруг один ублюдочный пост-модерн,
Поэты изнасиловали смысл слов,
Мой разум подключается на раз в Интернет,
Ну да, меня услышат — так ли мне повезло?
На радио в почёте упрощённый стандарт,
Свобода слабоумно воплощаться в попсе,
Словесное дерьмо рождает фанфик цитат,
За музыку и фильмы ненавидишь друзей.
Да кто же мне поверит, если никому не верят,
Кто меня полюбит, если никого не любят,
Да кому я нужен, если никому не нужен никто?
Гудбай, спасибо за всё!!!
Конечно, можно пить, и сразу станешь тупым,
Хохочешь, словно овощ, всюду грязь и тепло,
В великом государстве запрещён героин,
Но как-то нерешительно, и всюду бухло.
Всеобщее курение задушит меня,
Я многого боялся, но теперь не боюсь,
Того, что мир подохнет за стеною огня,
Ментовские дубинки остановят мой пульс.
Конечно, очень хочется бежать в монастырь,
Конечно, очень хочется покончить с собой,
Но мир военнопленных — это мир психбольниц,
И ты опять встаёшь, и отправляешься в бой.
Я не желаю женщин, мне плевать на мужчин,
И только мои дети ещё любят меня,
Увы, но мне не выискать весомей причин
Моей дурной зависимости от настоящего дня.
Вокруг опять ублюдочный пост-модерн,
Вокруг тупое радио и кино,
Я просыпаюсь: рядом только стая собак
И умершая девочка у входа в ночное метро…
Засада
Я помню, как в моём микрорайоне менты
в опорном пункте вплоть до утра
глушили самогон и в ткацком общежитии
ходили проверять паспорта.
Мне кажется, что мир стал ещё более стар,
лишь я до сих пор так никем и не стал.
Засада!
Я не могу больше ждать,
и компромиссов не надо,
мне было лишь двадцать пять,
когда на улице дождь
размывал все устои моральных основ
и рушился мир наших вечных и мудрых отцов.
Знакомый по работе как-то раз нам приносил
совсем недавно вышедший диск,
волшебная программа моделировала счастье
на всю оставшуюся жизнь.
Мы ждали у стола вожделенный ответ,
и умный аппарат нам вдруг сказал, что нас нет.
Один мой приятель, сказал, что любовь
он сам встречал в продаже в метро,
конечно, консервант и идентичный натуральному вкус,
но удовольствие стоит того!
Он очень огорчён, что с зарплатой голяк,
всех баб не перетрахать и не выпить весь коньяк.
Тараканьи миры
Тараканьи миры организуют экспедицию
ко звездам, тараканьи миры
тараканьи миры по жизни ищут тусовки,
чтобы время веселее провести
Тараканьи миры придумали телевизор
и пятьсот каналов в их родной грязи
Подключайся по отдельным проводам,
Будешь жить, как полноценный таракан!
Тараканьи миры организуют фестиваль
Самых-самых тараканьих звезд
тараканьи миры торчат ночами в клубах,
Чтоб у стойки пить бодрящий «Диклофос».
Тараканьи миры собираются в толпы
выбирают президента тараканьи миры
тараканьим президентом должен быть достойный
самый лучший таракан, таракан всей Земли!
Обвал в шахте
Словно выстрелом разбился пресловутый бардак,
Словно с каждым новым вздохом растекается мрак,
Словно вспышка иронии с неясным ключом
В банальных сценах со счастливым концом —
Обвал в шахте, места нет луне.
Разжигается несильная простудная дрожь,
За спиною собираются воткнуть в спину нож,
За спиною собираются меня наградить,
За спиною собираются меня осудить!
Ограниченных иллюзий ежедневный оргазм,
Исторических открытий предпоследний раунд,
За чугунными решетками в сплетеньях роз
Я иду через дым, через пепел папирос!
Все наши уже там
Я не боюсь суда, я совсем не боюсь суда.
Музыканты, художники, учителя,
Врачи, офис-менеджеры, профессора,
Множество простых, хороших людей,
Рискуют стать жертвой каждый Божий день —
Все наши уже там, все наши уже там.
Я не боюсь тюрьмы, я совсем не боюсь тюрьмы.
Мой прадед расстрелян в тридцать седьмом,
Дед попал в колонию детей врагов народа,
Отец четверть века сажал ворьё,
Музыкантам теперь дают по два года —
Все наши уже там, все наши уже там.
Я не боюсь умереть, я совсем не боюсь умереть.
Гумилёв был расстрелян в кустах у реки,
Мандельштам погиб в бараке за четыре строки,
Галич случайно умер в Париже,
Цой, Летов, Башлачёв с каждой нотой всё ближе,
Все наши уже там, все наши уже там.
Я возрождаюсь
Я возрождаюсь кладкой кирпичной,
Клочком бумаги, полной луною,
Я возрождаюсь завтрашней гарью,
Сыпью чумною!
Старой одеждой, радостной пылью,
Пролитой кровью, мёртвой петлёю,
Я возрождаюсь своим отраженьем,
Сыпью чумною!
Гудок телефона, гудок машины,
Я в твоих мыслях ни в зуб ногою,
Я возрождаюсь в твоей боли
Сыпью чумною!
Пыль
Я поднимаю глаза на желтый ярлык на лбу,
Добровольно сдаю себя в плен, рисуя звезду на стене дома,
где пыль…
Рассыпаются в пыль камни резных дорог,
Хрусталь разбивается, и — пыль, кругом одна пыль…
Один поднимается вверх, другой опускается вниз,
А я остаюсь среди вас, ведь я лишь звезда на стене дома,
где пыль…
Навсегда
Сегодня по течению, а завтра никак,
сидишь один, законченный лох,
А что мы там не видели в далёких мирах,
когда наш тоже, в общем, не плох?
Мы быстрые, мы хитрые, мы как на войне,
сидим, весь день уткнувшись в экран,
И если в жизни не с кем поболтать о хуйне,
приходится придумать роман.
Yeah-yeah-yeah…
Когда тебе не двадцать, то неважно уже,
насколько много просрано лет
Общение между полами только в ЖЖ,
в мозгах — мультимедийный омлет,
Конечно, это клёво, пусть так будет всегда,
пока башкою бьют об асфальт,
На полке рядом с водкою святая вода,
чтоб было чем закончить gestalt
Да-да-да…
Допашешь до звонка, и уезжаешь домой,
но дома не дают ордена,
Мужчина — в самом деле, ни фига не герой,
а женщина — по жизни одна.
За право быть усталым не дают выходных,
поблажку — только если болезнь,
Не надо ждать добра тем, кто другой, от других,
здесь всё должно остаться, как есть!
Nicht-nicht-nicht…
Стране нужны рабы — но ты ведь знаешь и сам,
что должен умереть за неё,
Раз молод — приготовься подчиняться козлам,
И помни, что для них ты — никто.
Молись о подзарядке батареек к зиме,
Стремайся отключений в сети,
И помни: только смерть приходит лично к тебе,
Такая вот концовка пути.
pour jamais… да-да-да… никому… навсегда…
Раненая птица набирает высоту
Ты выронишь от страха свой фартовый карабин,
Рука сама собой привычно тянется к ножу,
Полярное сияние в кавказских небесах —
Знамение, сулящее немедленную смерть.
Соседская девчонка не пошла к тебе женой,
Такое оскорбление не принято прощать —
Ты выстрелил, вложив в ружьё всю ненависть и боль,
И пёрышки слетали с окровавленных небес.
Ты выстрелил в ребёнка, что с того, что эти птицы
У Господа за пазухой всё видят за версту —
Всё! Можешь просить пощады!
Всё! Можешь начать молиться,
Но раненая птица набирает высоту,
Раненая птица набирает высоту!
Я знаю, ты не выдержишь, ты бросишься в бега,
Твой ужас, явно видимый в оптический прицел,
Ведёт меня сквозь горы, через страшную любовь,
Которая сожжёт тебя надёжней, чем напалм.
За мной спешат знамения и ядерная мощь,
Да-да, ведь я тот ангел из твоих священных книг,
Который лишь по случаю спускается к земле,
Чтоб обратить гнев Господа на тварь вроде тебя.
Ей было восемнадцать — и ты выстрелил в ребёнка,
Ей будет девятнадцать — и ты выстрелишь в себя…
Всё! Больше не будет смерти!
Всё! Больше не будет боли!
Ведь раненая птица возвращается домой,
Раненая птица возвращается домой!
Дом самоубийц
Я проникаю через стены и окна,
Я захожу в знакомый дом, я незаметен для глаз.
Они сидят и сторожат свои вещи,
И на просвет слегка мерцает отравляющий газ.
Бетонный пол, вокруг валяется мусор,
На серых трещинах неровный след от огня,
Разряд частот — и обгоревшее тело
Своей навязчивой пульсацией не выдаст меня.
Сюда приходят умирать своей смертью,
Но как же, Господи, петь, когда охота блевать?
И женский смех упрямо давит в затылок,
И неподвижная фигура обнимает кровать.
На иллюстрациях убитые звери,
Под белой тканью проступает неизвестный предмет,
Кино немеет вплоть до дрожи в коленях,
Но за невидимым экраном лишь картон и цемент.
Идут часы, уже становится легче,
Всё те же звуки, тонкий шорох осторожных червей,
Свет прекращает пробиваться сквозь пепел,
И обгоревшее становится немного черней.
Гниёт чеснок, и не кончается утро,
Тугие нити проникают из влажных глазков
Закрой лицо, тебя никто не узнает,
И лишь проводка чуть сильнее будет жать у висков.
Мне сложно верить
Сижу один, смотрю в окно,
Там бессловесно и темно.
Под ливнем мокнет серый мрак,
Трамваи уезжают в парк.
Мне слишком сложно верить, что ты есть…
Под вечер то, что и с утра,
Сегодня то же, что вчера,
Я ничего уже не жду,
Ни вдохновенье, ни беду.
Мне слишком сложно верить, что ты есть…
Я помню бар, случайный взгляд
Двенадцать месяцев назад.
Она взяла из рук стакан:
«Ты не испорчен, просто пьян».
Мне слишком сложно верить, что ты есть…
Отменены все поезда.
Из крана капает вода.
Тебя здесь нет. И смысла нет.
Я молча выключаю свет.
Мне слишком сложно верить, что ты есть…