78 Views
К концу четверти стало понятно, что с таким занудным классом каши не сваришь. К тому же, классуха раскусила, что никого позитивных и активных, кроме Маруси, Светки, Таньки, Риточки и, конечно, меня в классе просто нет. Поэтому когда в школе стали организовывать новогодний КВН, то все указали на нас. Я, правда, сначала пыталась возмутиться, но Маруся тихо шепнула, что не бросит подружку в трудную минуту, и тогда неизбежное произошло: я стала капитаном команды.
— Блин, уж лучше бы в «Дом-2» сыграли, — ворчала Таня.
— Ничего, мы им покажем «Школу» Германики, — пообещала я.
— Надо сначала написать сценарий, — назидательно сказала Маруся, — когда люди играют в КВН, они не просто прикалываются на сцене, а сначала пишут сценарий…
— …и потом прикалываются над ним! — закончила Марусину мысль Рита.
Писать сценарий решили, как всегда у Светки, купив сразу три пакета «Туборга». Юрочка как раз уехал на питерский выезд фанатов ЦСКА, и поэтому можно было не отвлекаться на всякую ерунду. Но наши головы были заняты чем угодно, кроме сценария.
— Мы должны обыграть всех-всех! — заявила Таня, — у нас всё для этого есть. Светка фактурная, Маруся умная, Риточка вообще жесть, а ты, Ань, так и вовсе талант-самородок! Была б я парнем, я бы точно в тебя влюбилась.
— Спасибо-спасибо, — парировала я, — если ты не в курсе, у наших соперников капитаном как раз фанатка «татушек» Юлька Шакланова, и она уже смотрит на меня как-то вожделенно.
— Как-как? — не поняла Таня.
— Ну, трахнуть её хочет. Это поэтическое как бы, — грубо пояснила Светка, хорошо разбирающаяся в стихах и вообще в любви.
— А! Слушай, а судьи кто? — не унималась Таня, явно поглощённая какой-то выхваченной из космоса сверх-идеей.
— Учителя, конечно, — ответила Маруся.
— А Сан Саныч там будет? А физрук?
Я замерла поражённая. Этот КВН был редчайшей возможностью отплатить нашим учителям-мужчинам, которые так нам нравились, а они за эти годы на нас ни разу даже не посмотрели!
— Вендетта! — злобно прохрипела Ритка, и мы ударили по рукам.
Вместо написания сценария мы выпили пиваса и ещё дважды бегали за «Мартини». Мысль о мести захватила всё наше воображение.
— Давайте поставим на сцене Анькину поэму — «Жанну Д’Арк» или лучше даже «Фанни Каплан»! Пусть знают, что мы за эмансипацию! — предложила Маруся.
— Чё-чё? Какая контрацепция? — не поняла Светка, но Маруся быстро объяснила ей незнакомое слово.
— Эмансипация — это когда ты за права женщин.
— Чтоб трахаться, с кем хочешь?
— Не только. Это, к примеру, если тебя Юра ударит, чтобы ты тоже могла ему в зубы дать.
Светка зловеще захохотала.
— Тогда я точно за эмансипацию. Приедет — так по морде вмажу, что мало не покажется! Будет знать, как нарушать права женщин всякими походами налево! Эх, Юра, тварь, вот только вернись из Питера, я тебя одной рукой завалю…
— Слушай, поэма поэмой, но там же мужские роли есть — Ленин, например… — напомнила я, — вот кто из нас может достойно изобразить Ленина? Не я же!
— Блин, без мальчишек никак, — скорбно вздохнула Маруся.
— Ну, тогда надо самых надёжных брать. Маруся, решай.
Маруся, наш главный специалист по кастингу мальчиков, напрягла все свои недюжинные мыслительные способности. Вовочка Жбанков и Серёжа Смоляков, по понятным причинам, не рассматривались, но остальные кандидаты были не сильно лучше.
— Может, Лёшу Евстратова, баскетболиста? — предложила Маруся.
— Да ну, он к Аньке лезть будет, — фыркнула Рита.
— Да не будет, я его уже Таньке давно отдала, — возразила я.
Тем не менее, выбора не было. После долгих препирательств мы решили пригласить в команду баскетболиста Лёшу Евстратова, старосту Лёшу Ефимова и застенчивого Лёшу Ерошина, но когда рассказали им свой замысел, то он им не понравился. Тогда чтобы избежать провала, каждая из нас взяла по мальчику и начала обработку.
— Лёша, ты же староста, ты же понимаешь, как это ужасно опозорить одним своим отказом сразу весь класс, — убеждала я Ефимова, — ведь если мы провалимся на сцене, в этом будем виноваты не мы, а мальчики, которые вовремя не пришли на помощь!
— Лёша, я понимаю, что тебе наплевать на честь класса, но ты же мужчина! — увещевала Маруся Евстратова, — посмотри на Таню… нет, лучше на Анюту! Посмотри, она же просит тебя! Видишь, какая у неё грудь, попа? Лёша!
— Лёша! — с Ерошиным Света была лаконична, — а в зубы?
В конце концов, все трое согласились, и мы начали писать сценарий.
Вообще хочу сказать, что сценарии — это очень просто, когда ты пишешь такие замечательные стихи, как я. Просто берёшь любое стихотворение, и уже понятно, кто что делает. Главное, чтобы все изображали из себя актёров как можно глупее, переодевались в хрень всякую, неестественно двигались и много падали — и тогда будет смешно. Во всяком случае, в нашей школе этот тупорылый юмор прокатывает.
Как-то Лёша Ефимов сказал, что у каждой команды должна быть группа поддержки. Тогда Лёша Евстратов предложил остальной части класса, не задействованной в КВН громко скандировать девиз «Сись-ки! Сись-ки!», но тут же получил по башке от Светки и заткнулся. После недолгого обсуждения мы придумали кричалку получше: «Наших полный стадион, мы вам жопу надерём!». Светка божилась, что её использует ФК «Луховицы», и мы, конечно, ей поверили, но это было неважно. В общем, мы заранее подготовились ко всем конкурсам, и к 28 декабря наша команда была готова.
Готовился и другой класс. Мы потихоньку следили за ними, но они так ничем и не удивили — их творческих сил хватило только на идиотские переделки попсовых песен, которые они пытались петь хором, не попадая ни в одну ноту. Уже в этот момент я поняла, что нашей команде валькирий-мстительниц предстоит великая судьба, способная затмить немеркнущий свет Экскалибура чувственных фантазий, когда Луна вступает в символическое сражение с кошмарными силами тьмы, обступающими в томительной нордической ночи нашу беззащитную хрупкую ойкумену со всех сторон (кстати, эту готичную фразу я придумала для своей подруги Риточки Ротко — Рита, правда, няшно? Помаши Ане ручкой!).
28 декабря в 16.00 противоборствующие силы встретились в актовом зале. Наши ребята и девчонки заняли левую половину зала, а группа поддержки Юльки Шаклановой — правую. Учителя, жюрившие конкурс, сели за специальные столы у сцены, чтобы всё было, как по телевизору. Первыми по жребию были мы. Для конкурса «Приветствие» у нас была заготовлена постановка моей драмы «Ксения Годунова»; сексуально озабоченного Лжедмитрия играл Евстратов. В завершение Маруся сообщила, что наша великая страна, освободившаяся от ужасающего польского гнёта, целых четыре века осознавала происшедшую катастрофу, и теперь в результате мы отмечаем государственный праздник 9 ноября — день долго ждавшей своего часа женской обиды! На этих словах Маруся выразительно посмотрела на членов жюри и сделала им кокетливый книксен. Было слышно, как кто-то проскрипел зубами. Судя по тембру, зубы принадлежали учителю труда.
Потом на сцену вышел параллельный класс и стал петь песню о любви к школе на мотив «Ты целуй меня везде, восемнадцать мне уже», причём на пианине играла сама музычка, злющая дура Анна Георгиевна по кличке Умка. Лажали они страшно, но нашему директору, редкостному козлу, судя по всему, всё понравилось. И вот миг судейства, называют нашу команду, и все судьи ставят «4». А им — «5».
— Суки! Нечестно! Они хотят, чтобы мы просрали? — возмутилась Светка.
— Терпи! Настоящие герои никогда не любимы толпой! — успокоила её Маруся, а я для верности схватила подружку за руку.
Следующим конкурсом была «Разминка». В нём команды должны были задавать друг другу идиотские вопросы и по очереди на них отвечать. Параллельный класс нас не разочаровал: и вопросы, и ответы были исключительно о бухле и сексе. Зал хохотал как полоумный, но мы не сбились с пути, ловко подкалывая всех и вся, а более всего — мужчин-учителей, начинающих уже краснеть от стыда за своё бесцветное лемминговое существование, недостойное джентльмена.
— Если в школе разрешат курить, то как вы к этому отнесётесь? — задала последний вопрос команда соперников.
— Выкурим их, — прошипела Света, но Маруся остановила её и ответила на вопрос сама.
— Будем вам придумывать ответы на ваши вопросы, потому что сейчас вы ответите, что «выкурите нас», что ещё от вас ждать? — гордо сказала Маруся, и команда Шаклановой не нашлась с ответом.
За этот конкурс некоторые учителя поставили нам пятёрки.
Дальше был объявлен музыкальный конкурс, насчёт которого мы много спорили при подготовке. Таню довольно быстро удалось уговорить не исполнять при всей школе танец с раздеваниями, но ничего другого мы придумать никак не могли.
— Аня, ну а давай споём какую-нибудь песню Бутусова, ты же его поклонница, — предложила Ритка.
Я возмутилась.
— Я поклонница Бутусова? Да это, наоборот, он мой поклонник, ни одного концерта без меня провести не может! Давайте вообще-то не отвлекаться от нашей страшной мести. Предлагаю вспомнить какую-нибудь старую тупую песню о школе и перевести стрелки на наших врагов!
И тут Лёша Ефимов вдруг возьми да и скажи:
— А я умею играть на гитаре одну древнюю песню. У меня папа её всегда по пьянке на гитаре играет. «В каморке, что за актовым залом, репетировал школьный ансамбль».
— Блин, это ж про нас! — Маруся аж захлопала в ладоши.
— И я умею эту песню играть, — скромно сказал обычно молчаливый Лёша Ерошин.
Оставалось переделать слова. Я достала лист бумаги и стала записывать то, что предлагали другие, ну и сама, конечно, тоже давала дельные предложения.
— Я не буду петь про «Ионику», потому что не знаю, что это такое, — заявила Светка.
— Может, это такая задрипанная гармошка? — предположил Лёша Евстратов.
— Переделаем «Ионику» на Германику, её все знают.
В кустарниках у Южного порта
Скрывалась жестокая банда
Бесстрашных старшеклассниц-воительниц
Под названием «Валькирии».
Кастеты, цепи, нож и топор,
А также фильмы Германики.
Главарём была девочка Аня,
Под кличкой Чёрные Бантики.
Ещё была садистка Риточка
Та, что бродила жуткой ночью,
У неё была склонность к извращениям,
Она была влюблена только в трупы.
Но пьяным трупам нравилась Светка
Та, что играла у Германики,
А Светке часто снился Франкенштейн
И иногда Лаврентий Берия.
— И что же дальше делать с этой историей? — удивилась Маруся, но я уже взяла авторучку и одним духом дописала концовку.
Учитель пения, хоть был кастрат,
Зажал в углу географичку,
На них смотрела вся школа,
Не исключая младших классов,
Потом прогремел страшный взрыв,
Но что-то его сдержало,
Может, пара колотых ран,
А может быть директор школы,
При жизни он был редкостный козёл,
А после смерти — кусок мяса.
Вот такая вот вендетта.
Такая вот банда «Валькирии».
— Нас выгонят на фиг из школы, — испугалась Светка.
— Дубина, это я для нас написала, чтобы мы знали, что имеем в виду, когда поём. А со сцены мы споём тупню про вечную молодость, не переделав в ней ни слова. Ну, может, только кроме «Ионики».
Девочки аж захлопали в ладоши от моей находчивости.
— Я им пошлю такой телепатический сигнал с настоящим смыслом этой песни, что они точно всё поймут, что мы о них там себе думаем! — злорадно заявила Маруся.
Когда мы вышли на сцену, никто, похоже, не ожидал нашего чудовищного плана, все сидели с обычными протокольными физиономиями. Но как только мы стали петь со зловещим и человеконенавистническим видом про вечную молодость, а Маруся послала в зал мысленные сигналы о ненависти и мести, всех стало бросать то в жар, то в холод. Директор наш, редкостный козёл, на строчке про взрыв как-то странно закашлялся. Сан Саныч покраснел. Физрук долго вытирал пот со лба, а потом и вовсе смылся из актового зала. Нас охватило какое-то злорадное настроение, и пока мальчишки повторяли в конце музыку без слов, мы просто катались по сцене и демонически хохотали. Это была наша победа! Жюри, правда, конечно, поставило по тройке, а параллельному классу, который исполнил песню о любви к школе на мотив «Губки бантиком, бровки домиком», конечно пятёрки.
После этого начался единственный конкурс, в котором я была не уверена — конкурс капитанов. Сказать по правде, Юлька Шакланова была нормальная девчонка, хоть и фанатка «татушек». Уж не знаю, какая жизненная трагедия заставила её в десятом классе пойти по такому ужасному пути, но ведь в каждой из нас живут какие-то свои жуткие катастрофы, и надо суметь понять любого человека, пусть даже бисексуалку Юлю. Поэтому я не питала к ней вражды и ненависти, да и пива за долгое время нашего знакомства мы выпили немало.
— Юля, — сказала я, — а ведь ты тоже знаешь, как бывает, когда тебя не любят. Как мы можем после этого быть друг против друга?
— Ты клёвая Анька, ты меня понимаешь. Я бы в тебя наверняка влюбилась, но уважаю я тебя ещё больше, и влюбляться не буду! — ответила Юлька, и мы пожали друг другу руки.
После этого мы мило пообщались на какие-то дурацкие темы. Я понимала, что никому не смешно, что Юлька всё равно выиграет, потому что против меня все сговорились, но все должны видеть что такое настоящая дружба, когда мужчины обламывают и смеются над нами! В результате, оценив наши лучшие чувства, нам обеим влепили по «тройке».
Финальным конкурсом было «Домашнее задание» — последний и уникальный шанс что-то доказать. Для него мы поставили мою поэму «Фанни Каплан», обильно сдобренную агрессивным цитированием Лукомникова, Брехта и Откровения Иоанна Богослова. Мальчики показали себя с лучшей стороны: Евстратов в роли Ленина танцевал классический балет, а Ефимов с Ерошиным выделывали акробатические номера босиком на битом стекле. Маруся свободно исполняла Баха, Малера, Оскара Петерсона и Псоя Короленко, а девочки пели Уитни Хьюстон в три голоса — и всё это в моей постановке!
После этого команда Шаклановой могла уже не выходить на сцену, но они всё-таки вышли и, не показав ровным счётом ничего, стали ходить по залу с протянутой шляпой и униженно просить жюри, чтоб они поставили им оценки повыше. В зале начался свист, а мне тут стало по-настоящему жалко Юлю Шакланову, которой пришлось учиться в таком тупом классе. Оценивать было нечего, и жюри под давлением людей поставило им «единицы», а нам «пятёрки», после чего средние баллы уровнялись.
— Победила дружба, — важно изрёк наш директор, редкостный козёл, и тут в зале взорвалась первая петарда, а за ней последовала дымовая шашка. В двери стремительно врывались люди в красно-синих шарфах, потрясающие шарфами, знамёнами, палками и скальпами убитых в ближнем бою «зенитовцев». Руководил фанатами в дугу пьяный Юрочка.
— Мой рыцарь не просто на коне, а с целым стадом! — восхищённо вздохнула Светка.
К счастью, всеобщей драки не получилось: это они просто праздновали наш успех. Правда, от полученной душевной травмы наш директор, редкостный козёл, стал заикаться, физрук был переведён к мальчикам, Сан Саныч открыл в себе скрытые таланты кинорежиссёра и презрительно уволился из школы, и только училка младших классов Лиене Вальдемаровна всё ходила по опустевшим школьным коридорам, улыбаясь каким-то там своим женским секретам, хрен знает каким.
Аня Бантики-в-слезах
Я живу в Москве в самом красивом районе, между Шарекоподшипниковской улицей и второй Машиностроения. Школа у меня самая обычная, директор казёл, а учителя вроде ничего, особенно физрук. Наш учитель рисования Сан-саныч тоже ведёт ЖЖ и часто мне пишет. Ещё мой журнал читает училка из начальных классов Лиене Вальдемаровна, приехавшая из какойто Литвы или чегото ещё хуже. У меня есть лучьшие подруги Светка и Таня, а так же готка Рита Ротко и Маруся Народицкая. Мы с ними часто гуляим и пьём водку. А я читаю им своё новое творчество. Ещё есть котёнок Фанфик о котором незнают мои дибильные родители. У меня часто бывает любовь и дипресия. Любовь к нашему физруку у меня одностороняя. Я очень мучаюсь и поэтому однажды потпустила к себе программиста Ванечьку. Но это конечно несерьёзно потомучто когда я вырасту я стану знаменитой и недоступной. Выйду замуж за алигарха и пусть все завидуют! Иногда меня спрашивают как с таким количеством ошибок я учусь в школе. Наверно вы удивитесь но в школе я обычьно пишу без ошибок и только в стихах позваляю себе ностоящую творчесткую свободу. Конечно моя авторская арфография ещё нуждаеться в дороботке и я займусь этим когда прочьту все мои любимые книги Бориса Поплавского, Ильи Зданевича, Александра Введенского и Тристана Тцара. Ну а пока времени нет я просто стараюс избегать плионазмы и отглагольные рифмы. Поклоники говорят что этого достаточно и пишут мне восторженые посвещения. А ещё мне недавно сказали что моя вредная соседка Олеся Николаева якобы работает в Литинституте, и я оканчательно решила туда непоступать. Ну может только если сами позовут. И то врятли.