473 Views
1.
Ирка совсем не хотела стать
ни космонавтом, ни балериной.
В детстве она колебалась в выборе
между Индией, пианино,
инфузорией-туфелькой,
биогенным расщеплением атома,
протерозойским эоном
и мужскими рифмами, как у Ахматовой.
В школе не оказалось класса
с углублённым изучением болезней крыс,
мечты написать диплом о смешении
синего с фиолетовым не сбылись.
Оставалось лишь пинать коврик,
на узоре линолеума чертить углы,
закреплять пройденный опыт
стежками ржавой фамильной иглы,
собираться замуж за форточку,
воспитывать воображаемое нейтрино
и вести себя естественно,
играя валенком на пианино.
2.
Иногда депрессивное сочетание
сломанной в хлам табуретки,
грязного пола, босых ног,
рваного халата в мелкую клетку,
принуждало психику вырваться
из отведённых врачами границ.
“Скоро начнётся…”, — думала Ирка,
обречённо потупившись вниз.
Если ничего не случалось,
она просто поливала цветы:
каждый день, по множеству раз —
пока хватало воды.
Выйдя на улицу, Ирка шла,
куда понесут её ноги —
по вечерам это был продуктовый
с той стороны дороги.
Покупала себе шоколадку,
варила макароны сестре,
в общем, пускалась во все тяжкие —
лишь бы не быть в депре.
3.
Аглая не то, чтоб была спокойней,
у неё хватало своих страстей.
С детства борясь с жестокостью мира,
Аглая ужасно хотела детей
от хорошенькой девушки,
раз мужикам не нравилось её имя —
что касается Владимиров и Борисов,
это было взаимно.
Аглая работала в транспортной компании
бухгалтером-счетоводом.
Каждый день она обречённо
плелась на эту свою работу,
вглядываясь в лица прохожих,
кто достоин её любви или наоборот.
Говорят, тем, кто сильно чего-то хочет,
везёт примерно раз в год.
И вот однажды Аглая, когда не ждала,
и когда ей было не надо,
залетела — не от мужика и не девушки,
а от чьего-то взгляда.
4.
К вечеру Аглая поняла, что случилось.
Заварив себе в кружке чай,
она судорожно планировала жизнь.
Поворот дверного ключа,
слишком громко произведённый
рукой младшей сестры,
едва не отправил Аглаины нервы
то ли в космос, то ли в тартарары.
Узнав о новости, Ирка
обещала быть рядом — иначе как же.
Ну и плевать, что дурочка,
всё же вдвоём не так страшно.
Успокоившись, Аглая сфотографировала
на телефон свой живот,
обещая повторить кадр
через девять месяцев — или как повезёт.
Ирка строила рожицы, несла глупости,
хохотала, не переставая,
но себе взяла макароны —
шоколад отдала Аглае.
5.
Беременность была подозрительной:
стремительно рос живот,
Аглая серьёзно боялась,
что при родах её порвёт.
В женконсультации на неё
так странно смотрели врачи,
что она не решилась обследоваться —
тем более, что-то лечить.
Выйдя в декрет, Аглая
бессильно лежала в постели,
макароны приходилось всё чаще
растягивать на неделю,
Ирка экономила пенсию по инвалидности,
не смотрела на шоколад —
в общем, несколько месяцев жизни
слились в бесконечный ад.
Если что и могло успокоить
беспокойное Аглаино сердце,
это только движения
оживившегося младенца.
6.
Как-то раз, проснувшись
приблизительно в девять утра,
Аглая отчётливо осознала,
что ей и ребёнку уже пора.
Пакет с вещами был собран заранее.
Сев на кровать,
Аглая не успела подняться,
как всерьёз начала рожать.
“До чего ж ты внезапен,
подарочек мой долгожданный!..”
Мир ещё не видал настолько
тяжёлой дороги к ванной.
Погрузившись в процесс,
сёстры не думали ни о чём,
иногда разминая затёкшую
ногу или плечо.
Около полудня, осоловело глядя
на окровавленный низ живота,
Аглая родила ребёнка –
небольшого, увесистого… кита.
7.
Абсолютно офонарев, Аглая,
распластанная на дне ванной,
внезапно уснула. Ей снились вещи,
не менее странные —
изумрудно-алые лиственницы,
земляничные мангровые леса,
над тропическим горизонтом —
белой кометы яркая полоса,
изумительно нежная люминисценция
глубин подводного мира,
лихо скрученные галактики,
старые мудрые Чёрные дыры,
крошечные лазурные крабики
в песке у молочной воды,
и ещё полсотни чудес,
танцующих и поющих на все лады.
Новорождённый спал в ванне рядом,
уткнувшись мордочкой в мать.
что ему снилось — кто его знает,
да и нету слов передать.
8.
Ирка боялась пошевелиться,
сев на мокрый кафельный пол,
Google не смог ей ответить,
как у китов различают пол.
Покорно дождавшись пробуждения
измученной вдрызг Аглаи,
Ирка молчала. Аглая молчала тоже.
Обе категорически не понимали,
что теперь делать и куда девать
разрушенный в клочья мир,
где они выросли для людей
и, вроде бы, тоже людьми.
“Хорошее имя для мальчика — просто Кит.
Был музыкант, Кит Мун”, —
сказала Аглая, и в её голове
сквозь рёв электрических струн
раздался ритмический грохот,
которым тут же заполнилась пустота.
“Точно”, — сказала Ирка, —
“Это имя вполне подойдёт для кита”.
9.
Аглая отходила от родов медленно
и с огромным трудом,
Ирка, как обещала, взяла
в свои руки семью и дом.
С таким нетипичным ребёнком
намного причудливей бытовуха.
Маленький Кит плохо спал —
из-за слишком острого слуха.
Молока хоть и было много,
но не хватало. Не зная китовьих норм,
через пару недель Аглая
отважно решилась на первый прикорм.
Кит жил в ванной, ел рыбу,
побивал все рекорды роста,
принимать душ в такой ситуации
оказалось совсем непросто.
Говорить о будущем было страшно,
но как-то вечером вдруг
сёстрам стало понятно:
выхода нет, надо бежать на юг.
10.
Относительно местности,
где обычно в природе живут киты,
были разные мнения. Ирка считала:
главное — много воды.
На Азовское с Чёрным денег не было,
да и сложно добраться очень,
оставался Питер — как раз был июнь,
и вовсю шли белые ночи.
Хоть и жара, но не тропики —
впрочем, с этим Кит справится сам:
как известно, Балтика — это лужа,
впадающая в Атлантический океан.
Аглая не соглашалась, она мечтала
дать сыну лучшее, что могла
Индия, Шри-Ланка, Малайзия —
вот где было вдоволь тепла!
Впрочем, теорию Иры
поддержал истощённый бюджет:
оказалось, что кроме Питера,
вариантов моря попросту нет.
11.
Путешествие в Санкт-Петербург
было поистине экстремальным.
Старый отцовский ВАЗ объединили
с прицепленной старой ванной,
ехали осторожно, накрыв брезентом,
чтобы не расплескать,
Кит тревожно вертел хвостом,
беспокойно смотрел на мать.
Аглая, не отвлекаясь,
вела к лучшей жизни свой драндулет,
Ирка боялась дорожного патруля,
но он не напал на след.
По истечению суток показался город.
Свернув наугад с шоссе,
измождённая Аглая ехала
по наитию и разделительной полосе.
Наконец, в просвете между
бетонных балок в кустах крапивы
оптимистично и бодро
засверкала водная гладь залива.
12.
Еле найдя возможность
близко подобраться к воде,
GPS определила локацию
предельно точно: “чёрт знает, где”.
Аглая плакала: “Мальчик мой вырос,
жаль, но пора прощаться…
Как же ты будешь там в океане,
среди прочих скитальцев?
Доплывёшь ли, мой миленький,
до Мадагаскара или Мальдив,
свою бедную старую маму
за годы странствий совсем забыв?”.
Кит сочувственно слушал,
дрейфуя в паре метров от берега,
было ясно, что он не торопится
ни в Азию, ни в Америку,
солнце грело как ненормальное,
неразборчиво бормотал прибой…
Наконец, сёстры поняли:
Кит зовёт их вместе с собой.
13.
Скинув одежду и обувь,
Аглая с Иркой прыгнули в воду.
В этот миг раздался чудовищный гром,
в майоликовом небосводе
яростным светом зажглись созвездия,
словно флаги далёких стран,
вспенившись, встал на дыбы и рухнул
в ноги сестёр Атлантический океан.
Голые, невозможно красивые,
помолодевшие, как минимум, втрое
хохочущие и счастливые
они носились по кромке прибоя.
Оказалось, у каждой было теперь
по большому хвосту.
Так началось их дальнее плавание.
Миновав примерно версту,
Ирка оглянулась назад.
От их прошлого не осталась следа:
с юга на север, с востока на запад
тянулась одна вода.
14.
Время шло очень быстро,
а потом ещё быстрее, и вот
трое бродяг начали новую жизнь
у тропических вод:
Ирка нашла приют в развалинах
буддистского храма у океана
прямо на пляже, меж деревнями
Ратмалана и Ангулана,
выбирала в мужья рыбака,
но влюбилась в мальчика в баре,
избегает русских туристов,
играет сама себе на гитаре.
Аглая родила своему Киту
пятерых прекрасных сестёр,
на базаре в Лунаве торгует мидиями,
украшает цветами двор.
Кит нашёл подружку, и странствует с ней
к неведомым берегам,
вознося хвалу за космос и волны
китовьим своим богам.
15.
Что касается брошенного ими города,
там всё осталось, как прежде.
Утром женщины наряжаются на работу,
ночью спят без одежды
со своими Владимирами и Борисами.
Те живут как-то тоже.
Кто остался по жизни несчастлив,
тем уже ничего не поможет.
И, наверное, можно поверить
только с очень большим трудом,
что на самом деле не нужен дом,
если всюду тебе как дом,
что не нужно религии, общества,
города, прочих расхожих истин,
что всегда с тобой только ты сама,
твои чувства, мечты и мысли.
Если ты — часть космоса,
как тебя испугают холод и пустота?
Всё, что нужно, уже в тебе.
Обрети своего кита.
Алексей Караковский
Родился в Москве в 1978 году, учился сначала на историка, потом на психолога. Работает в сфере разработки и поддержки Интернет-сайтов. Гитарист, мандолинист, вокалист, автор песен - в основном, на историко-географическую тематику. Лидер рок-группы «Происшествие»; также участник проектов «Ложные показания», «Сад Мандельштама», «Твоё лето не будет прежним» и др. Песни записаны по-русски, по-английски, по-польски и по-немецки; некоторые также переведены на французский, испанский, казахский и иврит. Создатель, а в 2000-2005 гг - главный редактор «Точки зрения». Автор десятка книг. Публикации в литературных журналах «Крещатик», «День и ночь», «Октябрь», «Смена», «Вопросы литературы», ROAR, «Слово\Word», «Лиterraтура», «Формаслов», «Артикуляция» и арт-самиздате («Контрабанда», «Пантеон андеграунда» и др.). Член Союза писателей Москвы (с 2007 г.), Московского союза литераторов (с 2019 г.).