451 Views
* * *
А один-то, скажем я, отваживается:
– Жизнь, – говорит, – налаживается.
– Не горло полоскать палёной водкою
А уши приласкать калёной сводкою.
Себе на пятки наступает мафия,
И двинула в обратку география.
И не обетования диванные,
А кровью завоёванные данные.
Злорадства то в словах моих нисколечко,
Да промахнулась кобра мимо кроличка.
И повторю, ни капли не злорадствую,
И не кричу ни «Слава» , ни «Да здравствует».
Но пишется моё стихотворение
С глубоким чувством удовлетворения.
* * *
Я больше ни о чём не беспокоюсь,
Быть светлой радости в моем краю,
Когда воюет уголовный кодекс
За честь мою и Родину мою.
Чтобы звезда победы нам светила,
Смелей гляди в грядущий день, солдат.
Наш корпус имени Андрея Чикатило,
Сожмёт, как горло жертвы, автомат.
Вам кажется, что мы лишь о баланде,
Кого пристукнуть да чего украсть?
Нет! Есть у нас о чём балакать с Ганди,
Мы, если что, всегда подхватим власть.
И вы нас ждите, тыловые крысы,
Вернёмся – развернёмся во всю ширь
За ВВП в его обоих смыслах!
За пахана! За волю! За чифирь!
* * *
Надо не пускать в себя плохого!
Вот его как будто бы и нет.
Есть к нему подходы-переходы,
Ну а ты поставил турникет.
На одной седьмой продрогшей суши,
Где полно лесов, морей и рек.
Надевает крепкие беруши,
На себя хороший человек.
И не слыша новостей и сводок,
Спит на правом правильном боку,
Устремивши честный подбородок
К белому, как саван, потолку.
* * *
России не пристало торопиться
Прекрасное должно быть величаво.
Она взлетает тяжко-белой птицей,
«Титаником» отходит от причала.
И ход её величествен и страшен
На нефти вязкой да на тяге крысьей;
Она несёт комок кремлёвских башен
В свои доисторические выси.
Она себе до цента знает цену,
Вся толстая и многовековая.
Она идёт, как Зыкина со сцены,
Несметными богатствами сверкая.
О ежах
А теперь давайте вспоминать,
Как нам будет худо.
Как нас будут мять и сминать
Отсюда и досюда.
Как припомнят нам каждое словцо
Каждый лайк загонят обратно в глотку.
Как мы будем терять лицо
И находить подмётку.
Давайте бояться еще смелее,
Будущее не за горами,
И за версту обходить бакалею,
Где торгуют топорами.
Уже на глобусе и места нету,
Где не сыщется нас, бояк,
Как медный всадник мчится по свету
За нами рычащий ахтызак.
Господи! Да что у нас за рожи
Там, где когда-то сияли лица!
Хватит бояться-то! Страх-то съёжился,
А еж никого не боится.
* * *
1.
ИЗ ЛЕРМОНТОВА
Полковник наш рождён был хватом,
Хватался всё за мирный атом.
2.
Сходи в кино, погладь штаны,
И почини канализацию.
Как не было у нас войны
Так нет у нас мобилизации.
* * *
Ко мне привязался убитый солдат.
В квартиру зашёл и не хочет назад.
– Чего ты солдат, что те надо?
– Сожрать тебя надо с женой и котом.
Сказал и смеётся оскаленным ртом.
– Как банку тушёнки со склада.
– Ты, может быть, выпьешь, убитый солдат.
– Ну да, я смотрю, ты бухловым богат.
– Так я наливаю, служивый?
— Да ты с перепугу, отец, охерел,
Вон руки танцуют и щеки, как мел,
И голос какой-то фальшивый.
В твои-то года западло так тупить,
С чего я с тобой живяком буду пить,
С какого, подумай, такого?
Мне нечем и незачем, мне ни к чему,
Мне водка твоя, как Бетховен Му-му,
Ни в воду, ни в ухо, ни в слово.
– Скажи, ради Бога, убитый солдат,
Я, может быть, перед тобой виноват
Я, может быть, жил не по чести?
– Какой же ты душный и скушный, чувак,
Охота же, старому, гнать порожняк,
«По чести»! Сиди уж на месте.
И тут не сдержался отчаянный кот,
Он прыгнул и впился пришельцу в живот,
С зелёным пожаром во взоре.
Закрытая глухо балконная дверь
И серый безумный поджавшийся зверь,
Повисший на порванной шторе.
* * *
Мне жалко мышку, червяка,
Идущего в коробке на рыбалку,
И только чувака из ЧВК
Не жалко.
Мне жалко тигра и осу,
Надевших полосатую рубаху.
И мальчика из ВСР, и хлопчика из ВСУ
И Гамлета, и Тузенбаха.
Мне жалко гибнущую плоть,
Мне жаль запытанную фразу.
Тех, воплотил кого Господь,
И тех, которых создал разум.
И не могу преодолеть
Свой дар бессмысленный– жалеть.
* * *
Петроградское небо мутилось дождём
На войну уходил эшелон…
Александр Блок
Не кричит почерневший от горя хрипун- паровоз,
Не хватаются жёнки и мамки за полы шинели.
Не летит за деревней покос , за покосом откос,
И не машут косынками вечнопечальные ели.
У одной половины начинается в прятки игра,
У другой узаконенный акт суицида.
Никакой окуджавы в насиженных складках двора,
Никакого забытого напрочь ковида.
Призывной призывник – – только пара невинных ушей,
Только руки кривые, и хочется Верку и пива.
Только в меру сочувственный взгляд записных алкашей,
Не вошедших в любые реестры любого призыва.
+++
Ещё мамина грудь помнит тёплых касания губ,
Ещё блюдце с клубникой не успело разбиться,
Ещё прятки в передней средь висящих на вешалке шуб,
А уже косолапит в убитые или в убийцы.
Убивать-то , братишка, научишься шибко не враз,
Мы ж с тобой никого, окромя комаров или моли.
Пуля-умница знает зато, как войти между глаз,
Чтобы ты позабыл про зудящие в берцах мозоли.
Мы с тобой незнакомы. Пусть тебе пофартит –
Чтоб ни ты, ни тебя в скучноватые райские кущи.
Слышишь крики «Ложись»? Это что-то летит.
Жизнь устроена так, что бывает всегда предыдущей.
* * *
Я чего-то трещал. Мол, куда все бегут?
Кто-то должен остаться в гостиной и детской.
А теперь говорю – побежали? – зер гут –
На несвойственном мне разговорном немецком.
Я, признаться, совок. Хоть бывают совкей.
Сам расстаться не в силах с привычным и близким.
А кто может, конечно же, плиз и окей,
На отличном и литературном английском.
И сжимая синичку в бессильных руках,
На узбекском, на хинди, на гордом иврите,
И на всех неосвоенных мной языках,
Я кричу вам сквозь слёзы: кто в силах, валите!
Разговор в больничном коридоре
– Я из палаты номер пять.
Могу гулять, могу читать
– А я лежу в седьмой,
На днях пойду домой.
– А в той, которая меж нами?
Оттуда вой, и дым, и пламя.
Решётки на окне стальные.
А там-то кто?
– Все остальные.
Черновик
Я хочу победы соловья,
Листопада, дерева, ручья.
И воды, что из ручья зачерпнута.
Зачёркнуто.
Я хочу для русских солдат,
На Крещатике победный парад.
Чтобы все открывались двери нам.
Похерено.
Я хочу победы Украины,
Чтобы русские признали вины,
Чтобы их знамёна были сложены.
Уничтожено.
Я хочу победы этих двинутых или этих чокнутых.
Уничтожено. Похерено. Зачёркнуто.
Я боюсь побед. Боюсь побед.
Рычащих салютов. Послепобедных лет.
Торжества площадей. Якобинства.
Показательных казней. Единства.
Слишком хорошо я с историей знаком
Поэтому эти строки останутся черновиком.
* * *
Выехали в день уже осенний
С водкой и багажником еды.
Разгрузились, расстелились, сели
На поляне около воды.
Пели, выпивали, трали-вали,
И не торопясь, вдоль берегов
В разных направленьях проплывали
Трупы наших недругов-врагов.
Ясно, чуть поддатыми мы были,
И уже скрывала реку мгла.
Только мы заметили– поплыли
По реке товарищей тела.
Мы не стали прерывать процесса,
И взгрустнув, но на подъём легки
Отнесли свои деликатесы
Ближе к лесу, дальше от реки.
* * *
Дева-птица, дева-птица,
Прелесть, нежность, сила, стать.
Соловьица, воробьица,
Милая жена и мать.
Ты ль весною не летала,
Прихорашиваясь вся
И супруга выбирала
Прихорашиваяся?
Чтобы был не только ладный
Гладкопёрый молодец,
Чтоб весёлый и не жадный,
Чтоб заботливый отец.
Ты парила и вилася,
Жизни спутника ища,
И такому отдалася,
Чудным телом трепеща.
Сколько сил вы положили
Чтоб создать уютный дом,
Как счастливые кружили
Над причудливым гнездом.
Как совместно вы узнали:
Жизнь прекрасна и проста.
Как детишки открывали
Желторотые уста.
И головушку держали,
В свет входили и тепло,
И учились, и мужали,
И вставали на крыло!
Что ж теперь своих красивых,
И взлелеянных своих,
Отдавать безумной силе
Чтоб она сожрала их?
Соловьицы, воробьицы!
Заступитесь за детей!
Режьте вражеские лица
Ятаганами когтей!
Радость праведного гнева,
Чёрная чужая кровь..
Девы-птицы, птицы-девы,
Боль, надежда и любовь.
* * *
А время движется всерьёз,
И будет Новый год и ёлки,
Контуженный и трезвый Дед Мороз
К нам явится из самоволки.
При нём подарочный мешок,
А маскировочная шуба мешковата.
Мы прочитаем Дедушке стишок,
Он нам подарит автоматы.
Магическое «Раз! Два! Три!»,
Произнесёт Снегурочка-сестрица,
Мы дружно скажем «Елочка, гори!»
И елочка, конечно, загорится.
Не будем петь, не станут нас смешить,
Конец надежд, любви и представленья.
И будут эту ёлочку тушить
Идущие за нами поколенья.
Дай шакалов- победителей
Взращённые в заблёванном углу
Мы встанем все – – шакал к шакалу,
И сам Акела и медведь Балу
От нас получат по …балу.
Привыкшие к военному баблу,
К своей зарплате цвета хаки,
Когда вернёмся сядем на иглу,
За всё заплатит брат Табаки.
Да будет с нами ненависть и мгла,
А попадётся в подворотне Киплинг,
Под ноготь старому пойдёт игла,
Чтоб нас переписал! А фиг ли?
Мы всё возьмем, что раньше не смогли,
Мы оборудуем подвальчик.
И Маугли положим на углИ,
Не жарко, мальчик?
Нас рать! Читайте правильно: “нас рать”!
Мы – бывшие гонимы и голимы.
О, как мы будем ваших самок брать!
Неутолимы.
* * *
Порез от бритвы неумелой
На подбородке плохо бритом.
Тебя они убийцей сделают,
Меня убитым и забытым.
А мы ещё и не приласканы –
Целинного мы чище снега.
Найдутся нашим одноклассницам
Те, кто быстрей умеет бегать.
Сейчас идёт другая драма,
Открыты небеса двухсотым.
Купи мне, беспилотник мама,
Я стану смелым беспилотом.
* * *
И сад и участок растерзаны,
Бредут потихоньку к зиме..
Маруся сажает гортензии,
У ней красота на уме.
Кот белочек ловит за пяточки,
Сосне и забору хамит.
Маруся шурует лопаточкой,
Талантливо лейкой гремит.
У нас-то всё стоны и жалобы,
У нас-то тоска и война…
С чего бы, скажите, сажала бы,
Совсем, что ли, дура она?
Отнюдь! Саморучно лицензию
Ей выдал живой ангелок.
Маруся сажает гортензии,
Как будто бы ей невдомёк,
Что мир засевает протезами
Безжалостная белена.
Маруся сажает гортензии
Высоким безумьем больна.
Маруся болеет любовью,
Прекрасна она и права!
Над скорчившимся Подмосковьем
Сияет её голова.
Художница. Антитеза.
Придёт – сукой буду – весна.
Маруся сажает гортензии!
Сажай их надолго, жена.
* * *
Великолепно, мой мальчик, когда хоронят с почестями.
У девчонок потекла тушь. Ружейный салют.
Хватит ли водки? Пацаны озабочены.
Хватит. Если не хватит, ещё принесут.
Великолепно! Минута – и ты на облаке!
Спасибо, ребята! Общий привет!
А мама-то где? Мама в обмороке.
Маме через неделю исполнится сорок лет.
Вадим Жук
Вадим Семёнович Жук — советский и российский актёр, сценарист, поэт, теле- и радиоведущий. родился в 1947 году в Ленинграде. Снимался в фильмах Александра Сокурова, Игоря Масленникова, Владимира Хотиненко, Антона Барщевского и других. Был автором и ведущим на Радио России, РТР, ТК «Культура», где сотрудничал с Михаилом Жванецким, Игорем Иртеньевым, Сергеем Плотовым, Екатериной Михайловой и др. Автор и соавтор сценариев анимационных фильмов «Собачья дверца», «Сказка про Волка», «Лис», «Ваня и Леший» и ряда других. Написал ряд песен к анимационным фильмам «Маша и Медведь», «КОАПП 20 лет спустя», «Солдатская песня» и пр. Выпустил сборники лирики «Стихи на даче» (изд. «Зебра-Е»), «Жаль — птица» (изд. «Время»), «Ты» (изд. «Век информации»). Сборника драмы и драматических стилизаций «След в след» (изд. «Время») Сборника стихов «Угол Невского и Крещатика» совместно с Татьяной Вольтской (изд. «Радуга»). Живёт в Москве.