447 Views
* * *
Ты вышел на улицу в начале октября.
Ты вышел к озеру покормить уток.
Срубить осину — добить упыря.
Ты вышел в светлое время суток.
Ты вышел сказать «Салам» и «Рахмат»
Дворнику и его синичке.
Ты вышел поджечь военкомат.
Ты покупаешь каминные спички.
Ты вышел в третьем тысячелетии века
Ты вышел в распахнутом сером плаще.
Навстречу тебе молодой калека,
Ты его не видел здесь,вообще.
Не местный житель и не жилец,
Догоняющий собственную крышу.
«Дай 17 рублей, отец».
Ты вышел.
1 октября 22
* * *
Двадцатый был до крови лаком,
Не шибко приютил и приласкал.
По зонам, по окопам, по баракам,
Пол-поколенья растаскал.
Пришёл другой под тем же знаком,
На той же пушкинской земле,
По поездам, по тесным автозакам,
В сияющей безбожной мгле.
До капли молоко медвежье выдоено,
Всё прогадали на гнилых бобах.
И щерятся языческие идолы
С мальчишескою кровью на губах.
2 октября 22
* * *
О.Лекманову, Б.Кацу, А..Долинину
Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых
Ломать коням тяжелые крестцы
И усмирять рабынь строптивых.
Блок «Скифы»
Запомни блоковскую притчу,
И поэтический завет.
Простую скифскую привычку —
Коням уродовать хребет.
А если на себя рабыня,
Напустит неприступный вид,
Бери рабыню,как твердыню,
Сама же отблагодарит.
Вот так, неся свою харизму,
Весь мир хватая под уздцы,
Глядят сквозь призму символизма
Российской армии бойцы.
2 10 22
* * *
Тонкие материи стихов,
Без огранки, выправки и цели
После сна являются тихохонько
Босичком, бочком,ещё в постели.
Плечики, качели, баловство,
Ёлочки из окон электрички,
Нежности и глупости раствор,
Века девятнадцатого личики.
Хорошо ,чтоб длился полусон,
Ручьевые плески полуречи.
Но уже ты взят в полукольцо
Ты уже идущим днём замечен.
И скрежещет на зубах песок,
И от диких новостей оскома.
И сжимает сердце голосок
Девочки из рухнувшего дома.
За окном то взрывы, то гудки,
И неотвратимо и упорно
Через сад идут товарняки
С танками на крашеных платформах.
4 октября 22
* * *
К 70 летию.
Не зову, не плачу, не жалею,
Не желаю зелена вина.
Это нам подарок к юбилею —
Вами разорённая страна.
Ей самой пока ещё масштабы
Своего разора не видны.
По платформам плачущие бабы,
Треснувшее зеркало войны.
Это наши жёны отражёны,
В чёрных стёклах с рамой золотой.
Это наши дети заражёны
Ненавистью, ложью, пустотой.
Кто вам юбилейный и шампанский,
Ваш бокал искрящийся нальёт?
Как по предсказаниям шаманским,
Наша жизнь безногая пойдёт?
Как пойдёт! Да будто я не знаю.
Будто я родился в первый раз.
И себя, как прежде проклинаю,
Потому что бесполезно — вас.
5 октября 22
* * *
ХТОНЬ
Даже Балда нам такого не выудил
Самое страшное сделано им —
Скольких людей он заставил и вынудил
Страстно желать неудачи своим!
Даже в сравнении с жизнью советской
Бездна открылась — не сыщется дно.
Всё,что им сделано, пахнет мертвецкой.
Снегом кладбищенским занесено.
В этом правленьи запомнит история
Главное, бывшее с ним и о нём:
Скрип механизма в тиши крематория,
Ямы могильной сырой глинозём.
7 октября 22
* * *
Я вслед за Катуллом ,жалевшим воробушка,
Печалился о жизнях ежонка и скворца.
О сломанных муравьиных рёбрышках,
О потере пескариком пойманного отца.
И мне жутко глядеть, как сквозь слёзы и мат,
Хищными шевеля плавниками,
Над страной летит военный комиссариат
С выпадающими призывниками.
8 октября 22
* * *
Мальчик! Как ты стал палачом,
С чего бы вдруг?
Автомат за твоим плечом,
Тусклый света круг.
Помнишь, ты читал «Филиппок»,
Видел картину «Три богатыря»,
Выращенный тобой цветок
Провожал тебя в школу первого сентября.
Скакал Дракончиком на карнавале,
Принёс корзину чёрных груздей.
Как оказалось, что ты в подвале
Стреляешь в незнакомых людей?
Ссадина между большим и указательным,
Дико устала правая рука.
А эти ещё орут, как зайцы,
И громко,точно фанаты «Спартака».
8 октября 22
* * *
Мои друзья хоть не в болонии…
В.Высоцкий
Мои друзья теперь в Болонии.
В Бретонии и в Каталонии.
В Тбилиси целыми колониями.
И не поверишь — в Патагонии.
В Варшаве с визой подвизаются,
И в Хайфе дружно обрезаются.
Ну ,правда, там всё образовывается,
Они потом перебинтовываются.
Трофим в Аляске аж подтаивает,
Из Шри в Ланку Кондратий сваливает,
Терентий в Индии простаивает,
Святых бурёнушек подаивает.
Весь мир насилия освоили,
Гуртом, компанией и сворою,
Живут без всякого пособия
И мнение хранят особое.
Отвалы дело самочинное,
И я ни камнем, ни песчинкою,
Я дома тихою личинкою,
С моей невидимой причинкою.
Здесь за московскими заставами,
И петербургскими подставами,
Останусь вашей Ярославною,
И литерою не заглавною.
Мои очки с железной дужкою,
Мои чаи картонной кружкою.
Забуду друга и подружку я,
Но ни в жилетку, ни в подушку я.
11 октября 22
* * *
Самый главный командующий штаб
Объявляет новый этап.
А это пёс волочащий задние лапы
Приполз с первого этапа.
А эта с беличьими ушками -в пустоту «мама»-«папа»
С предыдущего этапа.
А вот эти сотни тысяч,перекидывающие трапы
С одного на другой этапы.
Обезумевшие от человеческих внутренностей эскулапы
Не считают этапы.
Эта пытка.Бред. Крест.Крик. Крап
На колоде времени. Я со всеми, я на новый этап.
Я массовка в «Трагеди клаб».
А с экрана, как из раны, как из крана кровь кап-кап.
Простите,мы всё проглядели — сейчас какой этап?
12 10 22
* * *
Я свой стишок бесхитростный тачаю,
Я жду от печени печальных новостей,
Я выпиваю, печь топлю, скучаю —
И каждый миг зависим от властей.
Чужие, незнакомые мне , злые,
Изолганные до последней зги,
Каким-то странным нЕдугом больные,
Всегда встающие не с той ноги.
В каких, скажи, они учились школах?
Когда они покинули погост?
Тоскливое лицо ткачихи Терешковой
На фоне звёзд.
13 октября 22
* * *
Не слыша призывного зова,
Я жил обыватель и лох.
И вот я моби -билизован
В ряды повелителей блох.
Меня золотые червонцы
В несметном количестве ждут,
И незаходящее солнце
Мне чертит к победе маршрут.
И великолепные девы
С высоким под’емом груди
Пленительной страсти распевы
Поют у меня на пути.
«Останься, останься, о воин,
В квадратной пещере моей,
Ты будешь стократно доволен,
Я буду всё время твоей».
Но сверху какой-то Годзилла
Фигачит меня по шеям.
«Чего ты расселся, мудила,
Уяbывай в тамбур к хУяm».
И рядом гогочет хрипатый:
« Наш поезд идёт в Геленджик!
Оттянемся в море ,ребята!
Ты, чо, вообще, не мужик?»
А эту противную кашу,
Я с детства не ел никогда.
Мне холодно, мама, мне страшно.
Зачем я? К чему я? Куда?
14 октября 22
* * *
У нас разложено по полочкам,
Нюансов ваших нам не надо.
И все уехавшие сволочи,
И все оставшиеся гады.
И только к тем лишь,кто в дороге,
Мы менее строгИ и стрОги.
14 октября22
* * *
АНГЕЛЫ
Над Украиной стало больше ангелов,
Из тысячи благополучных мест,
Слетелись. Над армейскими фалангами,
Над головами плачущих невест,
Над кулаками сжатыми отцовскими,
Над скорбными развалинами, пашнями,
Камнями, пылью, кирпичами,досками,
Госпиталями, песнями вчерашними,
Над сломанною Лесиной строкой,
Над люлькою безумного Тараса,
Над страшной параджановcкой рекой,
Над синей примайченковскою краской
Парят, крылаты.
Усталость и надежда в их глазах,
Решимость божецкая до конца сражаться
И если в нежных ангельских руках
Сверкнут металлом тусклым автоматы
Не стану удивляться.
15 октября 22
* * *
Словно все заведены
Плоским ключиком войны.
Уезжает из страны
Население страны.
Крики ,стоны ,охи ,ахи,
Их хватают за рубахи,
Их хватают за штаны
Специальные чины
Христиане, мусульмане,
Иудеи, марсиане
Мужики и пацаны
Валом валят из страны.
Омичи и томичи,
Москвичи, костромичи,
Не хотят гореть в печи,
Не хотят носить мечи.
Что им дома не сидится,
Аж трещат от них границы!
Уезжают в заграницу
Разнородные частицы.
Ах,мы родины сыны,
Нам хоть в граждане Луны.
Не нужны нам Сталинграды,
Ни к чему Бородины.
Мы самим себе нужны.
Кто с женой, кто без жены
Самолётом, самосвалом,
Самопёхом, самовалом.
От ракеты, от снаряда,
От двухсотого наряда,
От кремлёвской от стены,
От смертельной тишины,
Чёрт бы знал в какую местность,
В ностальгию, в неизвестность.
Население страны
Уезжает из страны.
16 октября 22
* * *
Друг от друга обалдели
Школьница и школьник
В мутное стекло глядели
Сев на подоконник.
Сколько можно целоваться
В центре Ленинграда?
Всё,элементарно, Ватсон,
Всё идёт ,как надо.
Посреди страны огромной,
Злобой раскалённой,
Перед жизнью многотомной,
Неосуществлённой.
Гонит радио- трудяга
Михаила Глинку.
И божественная влага
На чулке «в резинку».
19 10 22
* * *
ЖЕНЩИНА
Ты говоришь мне — ядерная зима.
У меня всё закручено в банки ,от пищевой моли.
Гречка,булгур,пшёнки тьмущая тьма.
Надо подумать об алкоголе.
Хорошо, что не выбросили книжки,
Наконец-то я прочту Бёме и Кьеркегора
Я связала тебе свитер, маленькому штанишки,
Где отступается солнце, там согревает ангора.
Под тяжким каменным льдом наших привычных рек,
Подплывая глянуть на мир через окошки трещин,
Сохранится рыба, говорящая как человек,
И она будет говорить умные вещи.
Время разогнётся, гибкое, cловно лоза,
Запахнет ядерною весною.
Интернета не будет. Зато отдохнут глаза,
Чтобы видеть тебя, склонившегося надо мною.
20 октября 22
* * *
Где-то ходит преемник — сговорчивый, ладненький, кольчатый,
Учит Даля, читает критически «Архипелаг».
И покудова крылья свои перепончатые
Аккуратно сложил под красивый пиджак.
Тише травки в пейзаже и яблока из натюрморта,
Подчищает резиночкой старых друзей.
Выправляет учёную степень и мастера спорта,
Покупает недорого ртутных полулюдей.
Подбирает кота и забавное хобби,
Например, без рецепта варить древнерусские щи.
Молоток по руке и ворота доступные, чтобы
Когда время придёт, приколачивать щит.
Ищет прадеда — лучше участника штурма рейхстага.
Хорошо, чтобы в генах был кто-то немножко еврей
Для пикантности. Думает о реформе российского флага
Сделать синий синее, а красный немного красней.
Он покуда тихонько торгует гробами,гаремами, бункерами,
Вроде не было. Смотришь — а он уже тут.
Он — взлелеянный адом и зонными взлаянный суками,
Он придёт. И кто в этот стишок заглянул — доживут.
22октября22
* * *
УТРЕННИЙ РАЗГОВОР
Мы-то миряне с кроватей не встали ещё,
Завтрак не съели из белых овальных коробочек,
Слушаем, уши прижав , Арестовича,
Больше чего в нас не знаем: усталости, ужаса, робости.
Мы не приучены делать бутылки с приветом от Молотова,
Нам не зарезать столовым ножом Коношонкова,
Нету у нас пропусков, чтоб добраться до Золотова,
Зря на нас с горькой надеждой глядят наши жёнушки шёлковые.
Нам не удастся прожить наше прошлое заново,
Прокляли было и вновь полюбили Желябова,
Слушаем, смотрим, всем сердцем сочувствуем Жданову.
Страстно хотим , чтоб явилась свобода халявная.
Мы в основном не герои, не рыцари штучные,
Мы ни характером толком не вышли, ни статию;
А из свободного мира да из Украины замученной,
Крики, упрёки, призывы, угрозы, проклятия.
Наш Россинант под окошком ушами не прядает,
Только поверьте — не стоит особо стыдиться нам.
Я никого не виню, никого не оправдываю.
Я лишь хочу, чтобы дети не стали убийцами.
24 октября 22
* * *
Живут две старушки
В стратегически важном селе.
Готовят галушки
На тактически главном столе.
Яйцо и мучица,
Стратегически важный лучок.
Макитра лучится,
И зелени свежий пучок.
И Гоголь Никола,
Сняв цилиндр, приспособился ждать:
Ой,бабы, доколе,
Мне слюни глотать , голодать?
Не время ли, пушки
Утопить в полноводном Днепре?
Готовят старушки
В стратегически важном селе.
Да дурень Ванюшка
На какой-то нажал стерженёк,
Звиняйте, подружки,
Погасает в плите огонёк.
И обе товарки
Недвижные в чёрном углу,
И смалец, и шкварки,
На стене, на окне, на полу.
25 октября22
Вадим Жук
Вадим Семёнович Жук — советский и российский актёр, сценарист, поэт, теле- и радиоведущий. родился в 1947 году в Ленинграде. Снимался в фильмах Александра Сокурова, Игоря Масленникова, Владимира Хотиненко, Антона Барщевского и других. Был автором и ведущим на Радио России, РТР, ТК «Культура», где сотрудничал с Михаилом Жванецким, Игорем Иртеньевым, Сергеем Плотовым, Екатериной Михайловой и др. Автор и соавтор сценариев анимационных фильмов «Собачья дверца», «Сказка про Волка», «Лис», «Ваня и Леший» и ряда других. Написал ряд песен к анимационным фильмам «Маша и Медведь», «КОАПП 20 лет спустя», «Солдатская песня» и пр. Выпустил сборники лирики «Стихи на даче» (изд. «Зебра-Е»), «Жаль — птица» (изд. «Время»), «Ты» (изд. «Век информации»). Сборника драмы и драматических стилизаций «След в след» (изд. «Время») Сборника стихов «Угол Невского и Крещатика» совместно с Татьяной Вольтской (изд. «Радуга»). Живёт в Москве.