618 Views
* * *
Человек ко всему привыкает.
К молчанию — тоже.
К бережливым движениям,
Черным стигматам на коже,
К новомодным запретам
Смеяться, рыдать и молиться…
Словно лобное место
Пустеют бульвары столицы,
Не читаются судьбы
Прохожих, шныряющих мимо,
Улетели скворцы,
В дальний край подались пилигримы.
Я стою, как сосна,
И роняю смолу над обрывом.
Да, возможно и мы
По итогу останемся живы.
Там, где пальмы,
Где небо синеет над теплым прибоем,
Мы друзей соберем
И следы от наручников смоем…
Ничего, что пока
Не видать нам утраченной цели,
Мы научимся жить
Там, где дальние предки сидели.
Выбираю ночами
Свои автостопные фото —
Ветлосян и Нарым —
И на сердце нерадостно что-то.
Воркута,
Лабытнанги,
Другого не вижу, хоть тресни…
Кровью харкаю в мир
Каторжанские смурые песни.
А заря поднимается
С каждым рассветом все выше…
…Я не буду молчать.
И тебя отовсюду услышу.
24.10.2022
* * *
Человеческой подлости нет предела,
Она — словно ржа и гниль.
Тихой сапой вползает в любое дело
И дело сминает в пыль.
Не пытайся в толпе распознать по лицам,
Где дали добро дерьму.
Остается, камрад, лишь одно: молиться,
Чтоб выстоять самому.
Проходные дворы,
Тупики,
Подвалы,
Пустые глаза лжеца.
Человеческой подлости нет начала.
И нет, как ни жди, конца.
В этой странной борьбе не поможет опыт —
Все хрупко и смерть близка…
Постарайся не метить чужие тропы,
Чужого не жрать куска.
Помни тайное слово одно: «Свобода»,
Храни свой негромкий свет.
Человеческой подлости нет исхода.
И чести
Исхода
Нет.
23.10.2022
* * *
Каждый день — как последний.
Рассвет — как впервые.
Нас везут электрички
В бетон
И стекло.
Мы, наверное, мертвые.
Вряд ли живые.
Наше время упущено.
Слито.
Ушло.
Здесь уже не осталось
Ни слов, ни созвучий,
Ни созвездий, ни сил —
Ничего,
Никого.
Только гордость изгоев,
Надежда на случай,
Остальное давно
И бесспорно мертво.
Мы встаем спозаранку,
Бледнее, чем ватман,
Перекличка оставшихся.
Минус в уме.
Каждый числит себя
Без вины виноватым,
Потому что беду
Отвратить не сумел.
Вечерами наш город
Похож на концлагерь.
Расстилается дым,
Пахнет жженая кость.
Кто-то сверху давно
Эту схему отладил.
А вот нам —
На себе испытать
Довелось.
Все слабей голоса.
Ни звонка,
Ни привета,
Только вышки горят
Над вместилищем тьмы.
…Ничего.
Все же было Варшавское гетто.
Значит,
Что-то подобное
Сможем
И мы.
22.10.2022
* * *
Перевести тебя через Майдан
Вполне возможно.
На другой язык —
Уже сложнее.
Как переведешь
Свинцовый отблеск Баренцева моря,
Нагие перекрестья проводов,
Трамвайные пути,
Вокзалы,
Ветер
И дождь осенний за моим окном?
Как отразить, не повредив ни словом,
Виолончельный тембр,
Вечерний сквер,
Зловещий шорох городских окраин,
Гудки машин,
Шиповник во дворе
И повороты ярославской трассы?
Когда-нибудь потом,
Сквозь толщу лет
Тебя найдут в моих стихах и спросят:
Каким он был?
О чем любил мечтать?
Что ненавидел?
Чем гордился?
…Впрочем,
Читатель все равно домыслит сам,
Каков твой рост,
И как звучал твой голос,
Какие книги ты любил читать
И где бродил бессонными ночами,
Что сочинял в пути,
Что пил,
Как жил,
Куда стремился,
Чем гасил тревогу,
Что в детстве беспокоило твой сон,
Кого ты ждал в тяжелые минуты…
Тебя подхватят инглиш и иврит,
Армянский, украинский, польский, сербский,
Немецкий, шведский…
Слушай, им насрать,
Что ты — увы — болезненно застенчив
И вовсе этой славы не хотел.
Переведут.
Вот так — открыв словарь,
Вооружившись в сотый раз терпеньем
И юмором.
По большей части — черным.
Воссоздадут легенду о любви,
Разлуках, встречах, тайнах…
Им виднее.
Лет через двести,
В мирные года,
Читатели вздохнут: «Как люди жили!
Как дерзостно перечили судьбе!
Как согревали в горький час друг друга!
Мы тоже так хотим!»
…не надо — «так».
«Так» — слишком больно.
Время, как гаррота,
Сжимает горло,
Целится под дых,
Швыряет в грязь и топчет сапогами,
Рвет нити бытия,
Кромсает плоть,
Лишает веры душу.
«Так» — не надо.
Переведите нас, как будто мы
Вернули мир:
Сплели его канаты,
Поставили на башнях маяки,
И протянули руки сквозь пространство.
И это будет лучший перевод.
Через майдан.
Сквозь пепел.
К новой жизни.
21.10.2022
Уезжающему другу
Человек не «мой» и не «твой» — он совсем ничей,
Вне хулы и оваций,
Чиновников,
Палачей,
Вне друзей, что сдают
За бутылочку коньяка,
Вне заклятых врагов,
Депрессии,
Тупика.
Человек свободен — куда его ни бросай,
Человек свободен и ветру кричит «Бандзай!»
Человек покидает чудовищный маскарад,
И остатки его оков на ветру звенят.
Человек не «наш» и не «ваш» — никому нигде,
Полосой в небесах
И «блинчиком» по воде,
Не заложник,
Не жертва,
Не мясо в «святом» бою —
Просто спасший свою планету.
И не свою.
Жаль, что он до сих пор не считает, что он «ничей» —
На душе целый склад гранита и кирпичей,
В голове голоса:
«Защити!»
«Помоги!»
«Спаси!» —
Так растят дурачков-Иванушек на Руси.
Но хотя бы пойми,
Моральный ты инвалид,
У меня за тебя жопочуялка не болит.
Не сижу у дверей СИЗО,
Не рыдаю вслед.
Ты свободен.
Свободен, слышишь?
Претензий нет.
А когда в тишине, треща, догорит свеча,
Можно будет вернуться и сызнова все начать:
На погибель,
На радость,
Хоть нахуй —— поймешь потом.
А сейчас — выдыхай свободу.
Свободным ртом.
20.10.2022
* * *
Мне почему-то приснился
Эмигрировавший в Израиль Мандельштам.
Он сходил по трапу самолета,
Взволнованный и немного ошарашенный,
Стесняясь старомодного портфеля
И растоптанных ботинок.
На ворот его рубашки налип желтовато-прозрачный
Березовый лист.
А в портфеле лежали мятые рукописи
И кусок черного хлеба.
Он и сам не понял,
Почему и как внезапно переместился почти на сто
Огромных лет вперед.
И кто так неистово хотел его спасти,
Что в ладонях вынес из тридцать восьмого года,
Когда смерть уже занесла над ним свою руку.
Наверное, если бы Мандельштам просто остался жить —
Через десять лет его бы все равно убили.
В недоброй памяти сорок восьмом.
Как сионистского недобитка.
А так…
Он шел по незнакомым улицам,
Еще не свой среди своих,
Но уже свой среди своих —
Стремительный, сухощавый, замкнутый,
Погруженный в невидимую музыку.
Таких же, кудрявых и темноглазых, с высокими лбами и упрямой губой
Тут больше, чем звезд на небе,
Ты только посмотри! Вот! И вот! И еще! И еще, еще, еще!
Целая улица Мандельштамов.
…А по трапу самолета спускались все новые и новые
Беженцы из прошлого:
Соломон Михоэлс,
Перец Маркиш,
Лев Квитко…
Сотни, тысячи погибших в концлагерях и застенках.
Сотни, тысячи замордованных лагерями.
Почему-то все привыкли числить их мертвыми —
Видимо, зря.
Они даже не знали, что появится такая страна — Израиль.
Но, может быть,
В глубине души в это верили —
Вот он и родился.
Родился потому, что мечты всегда исполняются.
Не смейтесь,
Это действительно так.
Наверное, через пару часов Осип Эмильевич
Найдет какое-нибудь уютное кафе,
Попросит стаканчик….
«Ой, сколько тут всего у вас… А что такое «латте»? Это вкусно?
… пусть будет латте,
Пусть будет чизкейк. Какое слово забавное!» —
Сядет за стол,
Пристроит на соседний стул измотанный жизнью портфель —
И, прихлебывая горячий сладкий напиток будущего,
Напишет свои первые израильские строки.
Их, конечно, издадут.
В антологии Современной Еврейской Поэзии —
Вместе с Маркишем, Квитко и многими другими,
Кто родился уже в Израиле,
Или еще в Харькове,
Или в Нью-Йорке,
Или в Питере… неважно.
Да совсем неважно!
Главное — что он может дышать,
Смотреть на мир удивленными глазами,
И видеть не вышки и забор,
А желтую витрину магазина напротив, кусочек улицы
И веселых подростков со скутером (Господи, а что это?!!)
Слушать не топот сапог,
Не лай овчарок,
Не завывания ветра —
А бодрые наигрыши уличных музыкантов (жаль, не видно!),
Хохот бегущих по тротуару девчонок,
Гудки автомобилей (сколько же их!)
И медленное щелканье шестеренок и коленчатых валов,
Вращающих Землю.
Еще будет время притереться к иному ритму жизни,
Еще будет возможность узнать поближе свободу,
Еще будут новые встречи,
Старые друзья,
Олеандры и тамариски,
Море и древние города,
И синее небо.
Небо.
Небо.
Небо.
…Ведь отныне и вовеки
Ему ничто не угрожает.
Аминь.
07.10.2022
Поуехавший фрейлахс
Я не буду выть, как по покойнику,
Потому что ты, шлимазл, живой.
Сяду, ножки свесив с подоконника,
Над пустой осенней мостовой.
Как бы нас по свету ни развеяло,
Как бы ни сшибало на лету —
Песенка, надежная, как дерево,
Крепнет, набирая высоту.
Спят коты на клетчатом диванчике,
Льет ночник голубоватый свет.
Не теряйтесь, девочки и мальчики,
Между разошедшихся планет.
Как бы нас за горлышко ни цапали
В эти непростые времена,
Как бы мы в отчаяньи ни драпали —
Музыка по-прежнему одна.
Чемодан, вокзал, тоска приглохшая
По знакомой с детства толкотне…
Из глубин утраченного прошлого
Та же песня отвечает мне.
Льется, словно спирт на демонстрации,
Жжет, как догоревший уголек…
Так что прекращай сидеть в прострации —
Путь к финалу слишком недалек.
Все мы — звезды, чертим в небе линии,
Падаем за шиворот судьбе…
Я дарю вот эту вечность синюю
Вместе с морем и зарей — тебе.
Хоть на миг оставь реальность побоку,
Прогони уныние с крыльца:
Песенка, свободная, как облако,
Остается с нами до конца.
06.10.2022
* * *
Как просто рвется меж людьми
Невидимая связь!
Как ты там руки ни тяни —
Былая дружба в наши дни
И нахуй не сдалась.
Нас раскидали, как листву,
В сиреневый туман.
Среди покинувших Москву
(И покидающих Москву,
И не покинувших Москву)
Мечтать о встречах наяву —
Сплошной самообман.
Мы лезем в норы бытия,
Мы прячемся за щит
И нынче — мыслю горько я —
«Возьмемся за руки, друзья!»
Насмешкой прозвучит.
Но, может, где-то там заря
Встает, сметая зло,
И на листках календаря
Заместо громких «одобря…»
В прекрасный полдень ноября
Напишется: «Долой!»?
И грянут Киев, Тель-Авив,
Белград, Гюмри, Москва,
Все те, кто друг,
Все те, кто жив,
По стопке беленькой вкатив,
Знакомые слова?
Когда упоротый эмир
Подохнет, словно тля,
Да будет мир!
Да снидет мир!
Ядрена мать, пусть будет мир! —
Воскликнет вся земля.
И люди, штопая края
Надежд, убитых в хлам,
Споют без лишнего нытья:
«Возьмемся за руки, друзья!»
Возьмемся за руки, друзья!
…Что остается нам?
04.10.2022
* * *
Что слышно у вас?
Ветер. А воздуха нема.
Справа дом пустой,
Слева крики «Стой!»-
Пятьдесят оттенков дерьма.
Что слышно у вас? Роют. Срубили сады.
Справа сборный пункт,
Слева сборный пункт,
Пятьдесят оттенков беды.
Что слышно у вас? Песни. Повсюду слышны.
Справа марш весёлый,
Слева «Гей, соколы!» —
Пятьдесят оттенков войны.
Что слышно у вас?
Осень. Октябрьский стресс.
Справа Шереметьево,
Слева Домодедово.
Пятьдесят оттенков небес.
Что слышно у вас?
Слухи. Сквозь гнет тишины.
Справа протесты,
Слева аресты,
Пятьдесят оттенков страны.
Срочно бери билеты! —
Горят мосты —
В Алма-Ату, в Тбилиси, на край земли…
Чертова связь… Я встречу!
Ты где? Ты…
Ты…
…В трубке гудки.
И ветер.
За мной пришли.
3.10.2022
* * *
Ты, главное, пиши.
Не «мне».
Не «в стол».
Неважно, где — в каких краях и весях,
И не суди себя — нас после взвесят
И вымерят,
Составив протокол.
Не затыкай себе виною рот,
Не признавай — ты слышишь — пораженья!
Не отменили силу притяженья,
Начни.
Посмей.
А дальше — как пойдет.
Не взваливай молчанье, как бурлак,
На хрупкие — в сравненьи с миром — плечи,
И так найдется тот, кто нас калечит,
Кто нас шельмует — сыщется и так.
Кто где застрял — голимая фигня
Во времена всеобщего кошмара.
Не предавай полученного дара,
Не оставляй в безвестности меня.
Зашей в кармане дырку, обормот,
Не вырони бумажек, мишугене,
Не потеряй ни совести, ни тени,
И просто — будь.
А дальше — как пойдет.
02.10.2022
* * *
Напиться — не выход,
Повеситься — тоже.
А что мы — босые и голые — можем?
Ни денег, ни цели,
Одна маета.
И эта планета, как видишь, не та.
Вот глянешь в окно — там сплошные вокзалы,
И воздуха мало,
И времени мало.
И тонешь в стоп-кадре, как в фильме Кусто.
Хоть кто-то успел попрощаться — и то…
Просоленный кофе с просоленным перцем.
Никто не приедет в наш славный Освенцим.
Никто не вернется.
Иллюзий не строй
И старые книги на полке закрой.
Бегут хатифнатты по минному полю…
Не плачь. Я подохнуть себе не позволю.
Пусть выгорит в легких прозрачная взвесь,
Когда ты мне шепотом скажешь:
«Я здесь!»
01.10.2022
Александра Неронова
Композитор, режиссер музыкального театра-студии "Тенер", поэт и художник-график. Родилась в подмосковных Люберцах, всю жизнь живет в Москве, много путешествует автостопом, увлекается историей, любит железные дороги и заброшенные заводы. Не замужем, двое взрослых детей.