712 Views
* * *
Замечай повсюду божий бисер:
Капельки, букашки, маргаритки.
Ни воронок, ни огня, ни рытвин,
Не кровит земля и не дробится.
На отмытой раме свет продольный,
И на подоконник сел рябинник.
У кого-то ближнего убили,
У кого-то больше нету дома.
Каждый день – отрада и утрата,
Свитая из люрекса удавка.
Как я распознаю благодарность?
На контрастах, друг мой, на контрастах.
Спрячемся в объятьях – не заденет.
Тень за дымом: кочет или кречет?
Нас давно хотят расчеловечить,
Только мы становимся людéе,
Только мы становимся лютéе.
Час затишья краткий. Звёзды-крапки,
Поперечный неуместный красный,
Плотное привычное плетенье.
34
Что ещё задонатить на мирное завтра?
Слово года: усталость. Не худшее слово.
На подушке: я, пяточка, хвост, динозавр,
Луч, слизнувший несладкие сонные слёзы.
На повестке: напомнить о сборе, собраться.
На поверку: несобранность, череп-барометр.
Если действовать строго годам сообразно,
Будет тридцать четыре причины бороться.
Вдоль бороздки на грядке – скворечная россыпь,
Всходы – редкие, нежные – счастья этюды.
По бороздке на лбу узнаёшь, что ты взрослый.
Что ты, взрослый?.. Поплачем. Обнимемся. Будем.
* * *
Это не опухоль, только нарыв,
Не навсегда, но останется шрам.
Бездна затянется. Шли фонари,
Свечки, аптечки, словечки – швыряй!
Гаснущим лаем над мёртвой водой,
Свистом прозрачным под мёртвой плитой,
Песней убежища тьму отведёт,
Вымоет в тёплый прозрачный подтон.
Выйдут из ада пшеница и мак,
Пепел поправ, чернозём обнулив.
Выросшие под тревоги, впотьмах
Дети – запомнят, как мы обнялись.
* * *
Как нам выспаться, любовь моя, как?
В пирамиде света – ты, под экраном.
Добираюсь по лучу маяка
До твоей подушки левого края.
Мне бы вынырнуть и чуть подышать,
Не справляюсь просто жить, где уж там уж.
Непосильный разговор по душам,
Па де шаль: на третьей реплике драма.
К третьей новости мутит. Духота.
Строчки белые да с алым приданым.
Дай нам целыми дождаться хотя б
Мира, и тогда пускай разрыдает,
Размотается колючий клубок
И прокатится по свежим лукбукам:
Плащаница, маскхалат и клобук.
А мы детское сошьём. Вот лоскутик.
* * *
Говорит: война обрыдла? Пиши про всё.
На закате моря крабик уполз в песок,
Ты в мурашках от купальника (не просох).
В целом странная отрисовка.
Очень страшно обернуться большим рывком,
Будут лица не прогружены ни на ком.
Говорит: не загоняйся, ложись ничком,
Пусть песок тебя защекочет.
Говорит: смотри на горе издалека,
Отмокай пока, сетями закат лакай.
Я хочу расслышать, чья это реплика,
Есть ли версия без закадра?
Невод невидаль приносит – густую гниль.
Свет вечерний ли, кровавый? – Да обернись,
Говорит, – как убегается от войны?
Запиши, что тебе приснилось.
* * *
С полуденных гор стекают стада,
К деревьям, теням кисейным.
Ору на детей, ору со стыда,
Обычное воскресенье.
Как будто меня как минимум две,
И обе едва вывозят.
А если судьба захлопнула дверь,
Поплачь безысходно возле.
Уже и наплакано с океан,
Намолено на три мира,
Но то же: ракеты из точки А,
И дети идут по минам.
За адом и ад и не только ад
С пугающей амплитудой.
Ракеты взлетают из точки А,
Я чувствую. Я оттуда.
* * *
Видишь воронку войны? Приближаться нельзя.
Мягкие, мирные падают в чёрный раструб,
Люди как люди: зевает раскрытый рюкзак.
Дети как дети: футболка “Щенячий патруль”.
Новости: взятки и сборы, прилёт и арест.
Та же рутина бессилия, гонка, цейтнот.
Только война приближается, грудь расперев,
Только воронка уже у тебя под окном.
Не отряхнуть, не проснуться, не переболеть.
Мост осыпается в облако, к чёрту ремонт.
Будущих мёртвых, бездомных, сирот и калек
Тянется к старому берегу список имён.