501 Views
Действующие лица:
ФАТИМА – девушка 25 лет, худая, длинные черные волосы. Одежда: больничный халат. Иногда из ночной рубашки или простыни она мастерит себе паранджу или хиджаб. Считает себя «дочкой пророка Магомеда».
Денис – врач в клинике, молодой мужчина. Светлые волосы и голубые глаза.
Василиса – медсестра острая на язык, около 40 лет.
Матрена– старая больная женщина, живущая в доме скорби. Не может ходить. Передвигается на инвалидной коляске. Носит очки.
Вика– внучка Матрены.
Юрий Александрович – главврач.
Призраки чеченской войны. Души.
Султан – худощавый мужчина с усами.Лариса – женщина средних лет в длинных развивающихся одеяниях, на голове ее повязана зеленая лента с арабскими словами «Бог Велик».Руслан – представительный мужчина, широкоплечий, очень смуглый с черной бородой. Носит белую рубашку.
Действие первое
Палата душевнобольной.
Узкая койка у стены, тумбочка из светлого дерева с нехитрым скарбом, деревянный стол, а рядом кривоногий деревянный стул с поломанной спинкой.
Около кровати лежит ковровая дорожка. Есть окно, вернее его иллюзия, затянутая двумя слоями мелкой сетки, за окном солнце и ветви елей, через которые – если присмотреться – можно разглядеть синюю воду озерца.
Появляется Василиса. Она катит тележку и кричит: «Еда! Еда! Пошевеливайтесь!» Останавливается и задумчиво говорит, глядя в зал: «Кто вовремя не придет, пусть с голоду помрет!» Скрывается, гремя тележкой.
Из угла сцены крадется Фатима (одета в больничный халат, а на голове как тюрбан – ночная рубашка). Она зверек крадется к своему спальному месту, прислушивается, приглядывается к потолку. Садится на край кровати.
Входит Денис.
Денис (громко). Василиса Петровна, пожалуйста, принеси обед в палату!
Василиса (появляется на сцене). Здрасте–приехали! С каких пор это работа медсестры – таскать больным их кормежку, Денис Федорович? Еда в нашем дурдоме проста. На завтрак — каша, на обед — картошка с селедкой или суп из риса, на ужин — тоже картошка, а иногда и каша, которая осталась с утра. Пусть топает и ест, где положено. Я и так на кухне помогаю на полставки, чтобы свести концы с концами.
Денис (просительно, разводя руками). Очень прошу. Не ест наша Фатима уже два дня в столовой!
Василиса (не смея перечить врачу, сквозь зубы). Пригрели чеченскую террористку!
Уходит.
Денис (подзывая Фатиму). Иди, иди. Не бойся. Фатима, иди сюда.
Фатима крадется на цыпочках за стол, садиться на стул и раскачивается.
ФАТИМА. Доктор, у мусульманина есть арабская вязь на сердце. Это доказали ученые люди.
Денис. Я не знаю об этом, Фатима.
ФАТИМА (глядя на врача и стуча себя в грудь). Нет Бога, кроме Аллаха! Нет Бога, кроме Аллаха! Вот что там написано!
Василиса вносит миску, ложку и кружку. Ставит перед Фатимой, глубоко вздыхает, пожимает плечами, удивляясь прихоти врача, поднимает глаза к потолку и с гримасой недовольства уходит.
Денис. Нужно есть.
ФАТИМА (с грустью ковыряя ложкой в тарелке). Вы мне не верите? Не верите, что у одних людей есть надпись Бога на сердце, а у других нет?! И от этого зависит по какому пути они идут…
Денис (улыбаясь). Эта теория довольно забавна.
Фатима закрывает лицо руками и вздрагивает.
Денис. Все будет хорошо, Фатима. Кушай, ты должна быть сильной! Ты обязательно выйдешь отсюда, когда выздоровеешь!
Пауза. Фатима ест руками, глядя в тарелку.Врач уходит. Фатима начинает петь, это больше похоже за завывание и стучать по столу. Василиса заходит.
Василиса. Скоро тихий час! Поела?! Пей таблетки! (Протягивает Фатиме таблетки.)
ФАТИМА (отодвигаясь и качая головой). Нет! Не буду! Мне не надо!
Василиса. Ишь, чего выдумала! Пей давай!
ФАТИМА. Нет!
Василиса (беспомощно). Назначено же! Доктор сказал! Юрий Александрович!
ФАТИМА (вскакивая в истерике). Врешь! Ты русская. Русские всегда врут! У нас соглашение было. Не хочу пить – не буду пить!
Василиса. Ах, так! Ах, так! (Злясь.) Ну, держись! (Снимает с ноги шлепанец.)
Я тебе покажу сейчас «Хасавюртовские соглашения» и русско-чеченское перемирие! (Начинает гоняется за Фатимой со шлепанцем в руке, Фатима от нее бегает кругами.) Я тебе устрою Шариат! Вместо двух таблеток – будешь пить пять!
Фатима бросает в Василису одеяло, сдергивая его с кровати, а затем и подушку. Василисе поймать худенькую девушку тяжело.
ФАТИМА (громко). Свобода или смерть! Свобода или смерть!
Василиса (умаявшись). Уф! Да пожалей ты меня, окаянная. Надо! Надо пить таблетки! А то санитаров сейчас позову. Скрутят тебя и выпьешь быстро!
Фатима, останавливаясь у стены и качая головой, выдвигает руки вперед (как будто защищаясь).
ФАТИМА. Нет! Нельзя! Харам! Харам! Грех! Мужчины не могут коснуться меня. Я мусульманка! Я мусульманка!
Василиса (бросая подушку и одеяло, которые валялись на полу, обратно на кровать, устало спрашивает). Так ты выпьешь?
ФАТИМА (с надеждой). У меня есть выбор?
Василиса (устало и зло). Нет! Ни у кого из нас выбора нет!
ФАТИМА (по-детски любопытно вытягивая шею). А что там таблетки?
Василиса (вытаскивая из кармана и всматриваясь в ладонь). Синяя и желтая! Как флаг Украины!
Фатима обреченно берет таблетки и выпивает воду из кружки. Медленно идет, садиться на кровать, и говорит сама себе.
ФАТИМА. После таблеток я чувствую себя так, будто кто–то подкрался и хлопнул меня мешком по голове. Лекарства заставляют думать, что храбрее меня нет на целом свете! Страх, годами мучивший меня после выпитых таблеток оказывается плодом чужой злой фантазии. И скажи мне некто в эту минуту: иди на расстрел! (Фатима смеется.) С радостью бы отправилась, ведь правда, мне не страшно, а интересно, как это — быть расстрелянным? (Грустно.) Вот стоит у стены осужденный кем–то, кто грешен не меньше, а может быть, даже и больше. Напротив осужденного — другие люди, вроде бы они люди, но другие: они не дают жизнь, а отнимают. (С вопросом.) И почему все стреляют разом? Ведь понятно, что только у двух–трех вояк пули попадут в несчастного. Может быть, как и в казни, где жертву забивают камнями, здесь присутствует коллективная ответственность: все стреляли, а кто убил — неизвестно. (Задумчиво.) Чей удар камня оказался роковым? Чья пуля попала в сердце? Палачи могут спать спокойно, если рядом другие убийцы оказали им моральную поддержку.
Василиса (раздраженно).Когда же ты угомонишься?!
ФАТИМА (зевая). Совсем маленькая я видела сон. Пришла девушка в русском сарафане и взяла меня за руку. «Меня убили! Убили!» — твердила мне незнакомка со светлой косой, показывала на старый сарай с темными подгнившими балками. «Меня повесили здесь на веревке! Позавидовали молодости и красоте. Наказали! Я была крепостной крестьянкой. Меня убили!» – говорила мне она. А я не знала, что на это ответить.
Фатима пожимает плечами и качает головой
Вдалеке звучит музыка, словно кто–то играет на скрипке.
ФАТИМА (делая танцевальные движения руками). Следом за русской незнакомкой в мои сны вереницей потекли умершие от пыток и побоев, от голода и жажды, от страха и нищеты. Но ничем не могла им помочь маленькая девочка. И, наверное, они это поняли. Перестали тревожить, ушли в забытье, пережили свой ад молчаливо, а сны наполнились волшебным светом и были такими, пока не пришла Первая чеченская война
Василиса, надев на ногу шлепанец, поправляет съехавший набекрень медицинский колпак и уходит со сцены. Фатимазасыпает. Свет приглушается. И на сцене появляются вместе с музыкой (скрипка) тени, проектор включает кадры довоенного Грозного и отбрасывает отражения на стены. Входят Души.
Султан (задумчиво). Меня зовут Султан.Я был расстрелян в собственном дворе у дома, где играл когда–то с дедом… Жили дружно. Соседи все спешили в гости к нам… Чеченцы, русские, армяне, кумыки, ингуши, евреи, старик болгарин – торговец вареной кукурузы… Ту кукурузу помню до сих пор. Ее я своим детям покупал. (С вызовом.) За что, скажите мне, я был убит?
Лариса (призрак закутанный в длинные восточные ткани). Ты мирный житель. Боль твоя понятна. Твоя семья погибла, как и ты?
Султан. Нет. Я их успел подальше от огня отправить. Жена, сын, и дочь напрасно ждали на землях предков, что вернусь обратно. Мы ингуши. А в Грозном был наш дом, построенный во время единения.
Лариса. Когда была Чечено-Ингушетия?
Султан. Да.Так и есть. Меня убили русские. Наемники. Они позвали русского соседа, что с матерью больной не выехал с войны, и незнакомого чеченца. Нас расстреляли вместе. Веселились. Кричали: «Это интернационал! Интернационал!» (С возмущением он машет рукой.)
Руслан (до этого молчащий). Фатима спит! Негромко говорите. Ее гнетут и паника, и ужас, и только сон лекарство от всего.
Султан (кивая). Фатима видела, как собаки едят мертвецов. Вернее, то, что остается от человека, когда он дарит тело нижнему миру, словно одежду, и уходит нагой блуждать по аллеям вселенной…
Руслан. И что теперь?
Лариса. Руслан.Мы тихо, тихо…Не волнуйся.
Лариса берет дорожку у кровати и стелет на середину сцены.
Султан. Какое время?
Лариса. Время для молитвы!
Руслан садится на стул и смотрит на Фатиму.
Султан. Где есть вода для омовения?
Лариса. А если нет воды? Ведь сказано, уловки бесполезны. Нет жидкости – умой лицо песком.(Трет руки о стену.)
Встает на молитву, шепчет, совершает поклоны.
Руслан (говорит Султану шепотом). Ее зовут Лариса. Она погибла стоя на молитве! Двенадцать дней принятия Ислама. Армянка. Неспокойная душа. Ее родные бросили под бомбы, сбежали сами… Без еды и денег она не знала, как уйти оттуда. Утешенье она искала в вере мусульман…
Султан (задумчиво). Она нашла?
Руслан. Как видишь. Слава Богу!
Лариса продолжает молиться.
Султан. Теперь она сестра нам.
Руслан. Она молилась вместе со старухой–чеченкой. В это время русские послали на наш район из нескольких домов два самолета. Попала бомба в середину дома. Снесла четвертый, третий этажи… Лариса погибла, потому что не ушла. Она жила на третьем этаже. Не стала жизнь спасать.
Пауза.
Руслан. Осколок от снаряда стал частью ее черепа. Мгновенье смерти как мгновенье жизни. Но не прервав последнюю молитву, она награду получила свыше. Старуха испугалась и побежала прятаться поспешно.
Султан (с удивлением). Жива осталась?
Руслан. Осталась. Онемела за ночь, всю ночь держась за дряхлые перила, свисающие вниз, она кричала. Пролеты лестниц пали. Только утром, связав веревки, люди спасли старуху. Она мычала, забыв слова по-русски и чеченски.
Султан. Я вижу у Ларисы зеленую ленту!
Руслан. Когда ее хоронили в саду под вишней в воронке от снаряда, повсюду разливался запах мускуса. И все руины, пепел мертвецов, людей живые лица, как будто проливаясь прямо с неба, окутал мускус. Он был в ветвях деревьев обожженных, и на губах, и проникал в квартиры. И дети удивлялись, и седые. Такой была от Господа награда.
Султан. Велик Господь! Святая ему слава!
Фатима ворочается, и просыпается.
Лариса (возвращая коврик на место).Салам, Фатима! Мир тебе, родная!
ФАТИМА (сонно). Здравствуйте, соседи! Как мама там?
Души (хором). Нормально!
ФАТИМА (кутаясь в сдернутую наволоку так, чтобы она закрывало голову, словно платок и обращаясь к Руслану). Где ты сейчас? В раю или в аду? За праведность нам обещали рай в Коране!
Руслан. Сейчас я в твоей комнате!
ФАТИМА. А что бывает со злодеями после смерти?
Руслан. Никто их не пытает! Нет никаких чертей с рогами, поверь мне. Просто такие души помещают в родную компанию. Пространство, где они оказываются после смерти, довольно замкнутое, поэтому, не находя себе другого развлечения, они начинают друг друга унижать и мучить. В этом, собственно, и заключается их наказание. Жить в среде себе подобных!
Души кружатся по сцене и кричат: «Жить в среде себе подобных! Жить в среде себе подобных!» Стук. Души уходят.
Денис на сцене с бумагами в руках, обмотанный старой пленкой для фильмов, он садиться на стул и пытается размотать пленку и разглядеть что–то внутри нее.
Денис. Как самочувствие, Фатима?
ФАТИМА. Они ушли, спеша за лунным светом…
Денис. Кто?
ФАТИМА. Мои соседи…
Денис. На прогулке ты говорила, что кого–то видишь.
ФАТИМА. То были Стражи! Они проявляются на долю секунды, их лики свободно проходят сквозь наши пространство и время, но видят их лишь те, на ком останавливается их взгляд. Они охраняют природу: леса и горы. Сегодня я их видела в парке. У них стрелы и лук за плечами. Когда-то все они были людьми и жили в этих местах.
Денис. Сколько ты живешь на земле?
ФАТИМА. Полторы тысячи лет!
Денис вглядывается в ее глаза, но девушка повторяет совершенно серьезно, без тени улыбки: «Полторы тысячи лет!»
Денис. Наверное, в таком случае ты помнишь много войн.
ФАТИМА. Я хорошо помню только одну. Последнюю. Это была чеченская война.
Денис. Я пишу книгу о войне и готов тебя выслушать
ФАТИМА. Вы на диктофон запишете? (Она хмурится и начинает ходить по сцене.)
Денис. Нет, не запишу. Я запомню. Когда твоя история будет выбита на белом электронном листе внутри компьютерной матрицы, я дам тебе ее прочитать. Вдруг я что–то перепутал, увидел по-своему. К чужим историям следует относиться аккуратно и бережно.
ФАТИМА. И про это не скажете Юрию Александровичу?
Денис. Даю слово! К тому же заведующего нет, заболел он.
ФАТИМА. Это все от водки! Он пьяница!
Денис (показывая Фатимебумаги). Здесь у меня рассказы русских солдат, которым удалось выжить в Чечне: им не перерезали горло чеченские боевики, их не взорвали на фугасе «чужие» и только по чистой случайности не расстреляли свои. Еще там я храню дерзкие, не совсем связные, но полные ненависти и отваги письма чеченских ополченцев, написанные в тюрьмах и дошедшие до жен и матерей по лабиринтам случайных встреч. (Убежденно.) Письма спасены от забвения.
ФАТИМА (показывая на какой–то лист). Эторисунок ребенка? (Рассматривая.) У разрушенного горящего дома лежит старик, а рядом плачет мальчик.
Денис. Маленький художник погиб. Он со своим дедушкой отправился искать дрова для уличной печи. Им нужны были дрова, чтобы приготовить военный обед: горсть макарон и луковица. Старик погиб на его глазах, и совершенно ясно, что рисунок — внятная просьба вернуть деда.
Пауза.
Денис. Потом в центре города Грозного погиб отец ребенка, занятый поисками питьевой воды. А через какое–то время, попав под обстрел, скончался от осколочных ранений и сам мальчик, а также его мать и младшая сестренка. Рисунок мне передали их соседи, рассказав, какой была эта большая и дружная семья.
ФАТИМА (отпрянув и выронив листок). Вы воевали у нас в Джохаре в сердце Ичкерии?
Денис (непонимающе). Где?!
ФАТИМА. Джохар — это наша столица, раньше его еще называли Грозным!
Денис. Я никогда не воевал.
ФАТИМА (настороженно). А почему?
Денис. Потому что я ношу очки.
ФАТИМА (задыхается и прикладывает руку к сердцу). Я не поняла.
Денис. Когда–то, когда я пришел на медкомиссию, чтобы пойти служить в российскую армию, меня забраковали. Сказали: у тебя такое зрение, что стрелять ты будешь только по своим! Меня отправили домой.
ФАТИМА (с одобрением заключает). Бог помиловал!
Денис (задумчиво). Я думаю, что Фатима — ненастоящее имя.
ФАТИМА. Настоящее! Меня всегда так звали! Это мое настоящее имя!
Денис (соглашается). Хорошо. Я хочу, чтобы ты начала нормальную жизнь здоровым человеком. Я вижу, что у тебя посттравматическое состояние. Кроме панических атак, ты ничем не больна. Это проходит, рассеивается как дым. Все зависит от самовнушения и практик. Понимаешь?
ФАТИМА (горячится). Меня всегда звали Фатима! (Она сдергивает с кровати простыню и мастерит из нее паранджу.) Я дочь пророка!
Денис. Твои документы так и не нашли, записали, как сама назвалась.
ФАТИМА. А у меня нет родных. Они теперь, как пел чеченский бард Тимур Муцураев, ютятся в зобу у райской птицы.
Денис. Я принес тебе апельсин! (Дает Фатиме маленький яркий апельсин из кармана белого халата. Фатима прыгает на одной ноге и начинает жонглировать им как мячиком.)
ФАТИМА (громко). Ведро воды — один рубль! Ведро воды — один рубль! Я путешествовал за ней через лес и попал в передрягу. Там русский снайпер стрелял по колесам! Ведро воды — один рубль!
Денис. Кто так сказал?
ФАТИМА. Водовоз! Он разливает из ржавой цистерны мутную воду в яркие пластмассовые ведра, а женщины в это время общаются.
Появляются души и говорят на разные голоса.
— Полный дом гостей! Свадьба! Праздник! — говорит одна пожилая чеченка радостно взмахивает руками в такт своему голосу. — А какая невеста!
— Говорят, она русская? — изумленно переспрашивает другая женщина.
— Да, но знает Коран. Я сама слышала, как читает.
— Хорошенькая?
— Очень!
— Как они познакомились?
— Али с нашего двора помог русской старушке дверь починить, а это оказалась ее правнучка!
Маленькая пауза.
ФАТИМА (доходчиво). Женщины перешептываются, смеются и собираются идти на свадьбу в соседний двор. Здесь, в сердце Ичкерии, нет закрытых дверей: если у соседа свадьба, приглашены все, и хозяин обидится, если кто–то из соседей не придет. Первая война уже отгремела, но ненависть еще не поселилась в наших сердцах. Мы роднимся: чеченцы и русские, мы еще помним, что мы все — люди. Это 1995 год. Весна.
Денис. И ты на свадьбе?
ФАТИМА. На чеченской свадьбе свои обычаи. Невеста стоит в углу целый день, гости подходят, шутят над ней. Иногда даже обидно. Обзывают «лягушкой», «кикиморой». Но главное юной невесте молчать — показать выдержку и стойкость, умение уважать старших. За отдельными столами пируют мужчины и женщины. Жених появится в доме только на третий день. Он уехал к друзьям. Ему не пристало веселиться со всеми. Невеста в первую ночь будет помогать сестрам и матери будущего мужа по хозяйству. Горы грязной посуды ждут красавицу в подвенечном платье!
Денис. Тебе нравятся чеченские традиции?
Души вокруг них танцуют лезгинку.
Лариса (останавливается и говорит). Женщины рассматривают пятнадцатилетнююневесту как игрушку, шутят. Она похожа на изящную принцессу, ее волосы блестят и переливаются как шелк. «Как девушку раньше звали?» — спрашиваетпожилая соседка с кусочком торта в руке. «Не помню!» — отвечает другая. «Но теперь она наша! Чеченка!» Старики сказали, что имя она выбрала в честь дочери Пророка.
Денис. Какая интересная история! Завтра хоть и не моя смена, но приду на работу, может быть, ты еще что–то расскажешь.
Молодой врач уходит. За ним убегают Души.
Василиса катит на колясочке старуюМатрену, ноги которой укутаны в плед. Свет приглушен. И освещена только часть, где Матрена встречается с внучкой Викой. Девочка подбегает и обнимает бабушку. Начинает показывать ей солдатиков, куклу, которые принесла с собой.
Вика. Бабушка Матрена, я пришла тебя проведать!
Матрена. Совсем одна пришла?
Вика. Нет, с мамой. Но мама ушла к тетям, спросить о твоем здоровье.
Матрена. Могла бы у меня спросить…
Вика. Мама продала твою квартиру и купила нам дачу!
Матрена. Тебе там нравится, внучка?
Вика. Там есть сад! Нравится, бабушка.
Фатима подкрадывается и пытается подслушать, о чем говорят бабушка и внучка. Матрена улыбается и гладит Вику по волосам.
Вика. Бабушка! Бабушка! А кто такой оборотень?
Матрена. Прости, милая. Я задумалась
Матрена пытается вспомнить.
Вика. Оборотни — они страшные? Они кусаются?
Матрена (встрепенувшись). Кто сказал тебе такое?!
Вика. Мальчик в садике! Он сказал, что оборотни — это волки, которые на самом деле люди. Они нападают ночью и кусают за горло. Они дикие, их нужно убить!
Матрена. Никого нельзя убивать. Все рождены, чтобы жить, Вика.
Вика. А рыбка с сосиской?
Матрена. Есть люди, которые не едят мяса. Ве–ге–та–ри–а–н–цы!
Матрена с трудом произносит последнее слово, но улыбается: у нее получилось.
Вика. А ты, бабушка?
Матрена. Я слабый человек. Ем рыбу и птицу.
Вика. Если ты придешь жить к нам, то съешь нашу рыбу–попугая?
Матрена. Нет, милая. Что ты! Я буду ее любить.
Вика. Значит, ты съешь рыбу-попугая, которую не любишь?
Этот вопрос заставляет задуматься старуху, медсестру Василису, и подкравшуюся из темноты Фатиму.
Матрена. Я обещаю исправиться.
Вика. Хорошо. (Веселеет.) Умница!
Василиса (закашлявшись). Прием окончен!
Матрена. До свидания, внучка.
Вика. До свидания, бабушка.
Василиса ставит инвалидное кресло со старухой недалеко от стола и уходит, а Фатима подкрадывается к Матрене.
ФАТИМА. Такая хорошая девочка! Вы счастливы?
Матрена. Что? Мне что–то снилось, но уже не помню, а сейчас вроде Вика была, а, может, и нет…
ФАТИМА. Была! Была! (Радостно.) Я тоже ее видела!
Матрена. К тебе приходят гости?
ФАТИМА (уклончиво). Иногда… Кстати, я видела такое! Людмила, сменщица нашей Василисы, сделала мне укол, и я закрыла глаза… А потом, сквозь северное сияние, наполнившее собой комнату, мне стало очевидно, что календаря на самом деле не существует. Давно уже канули в никуда даты, имена и цивилизации, вроде их и не было вовсе.
Фатима счастливо смеется.
Матрена. Как нет календаря? Нет Нового года и Пасхи? (Горестно.) Как жить?
ФАТИМА (быстро и торопливо). Материки сместились, океан захватил большую часть суши, но карты никто не рисовал и не смотрел на звезды. Когда с нашей цивилизацией было покончено, планета, которая так долго страдала, обрела долгожданный покой. Вот так–то. (Разводит руками и добавляет с горечью.) Но Великие Учителя решили иначе. Они не смогли сохранить наш мир в его медленных, изначальных проявлениях. Теперь энергия снов, бурлящая потоком, обрела оттенок радужной ночи. В глубине черного цвета засиял спектр разноцветных красок. Пласт энергий всех погибших существ внедрился в нее, и образы вернулись в наш мир в виде Теней.
Матрена (щурясь сквозь очки). Мир теней?
ФАТИМА. Вначале Тени не могли понять, что изменилось. Тела их были такими же, как и прежде, но полупрозрачными. Радостным было новое умение летать!
Теперь тени птиц пели, сидя на тенях деревьев. А деревья, карабкаясь корнями, взбирались на высокие синие горы и оттуда, смеясь, прыгали вниз. Мир возрождался в своей новой, неведомой сути. Быстро выяснилось, что убить друг друга Тени не могут. И убийство перестало быть нормой. Да, Тени не могли жить вечно: когда приходил их срок, они сливались с закатом, и никто не мог обнаружить их на рассвете… Красть что–то оказалось бесполезно: предметы материального мира проходили сквозь пальцы. Проблемы с едой решились — Тени не питались друг другом, это было бессмысленно, глупо. И поскольку всякая власть исчезла за ненадобностью, каждый в свой срок успевал сделать только то, о чем мечтал. Кто–то облетал всю планету, догоняя ветер, другие катались на гребнях волн во время цунами. Были и те, кто сочинял сказки, танцуя у костра, зажженного от молнии. Тени не боялись ни жары, ни лютого холода. Они передавали из поколения в поколение друг другу легенду о том, что их мир станет еще лучше. Это будет однажды, когда в их роду появится необыкновенная Золотая Тень. Учителя удалились, чтобы вернуться через тысячи лет и посмотреть, что еще начудят эти Тени.
Пауза.
Матрена (ее очки съехали с носа упали).Так это был сон?
ФАТИМА (радостно). Я хочу жить в этом мире, в мире, где наступил долгожданный покой, стать частью пространства, в котором есть чудеса.
Матрена. Бедная! Ты с войны, да?
ФАТИМА. С войны…
Матрена. Мать моя была с войны. Видела при фашистах столько, что ночами не спала, кричала. Отец насильно держал, чтоб руки на себя не наложила. Потом прошло… И у тебя, милая, пройдет.
ФАТИМА (твердо). Не пройдет! Я никогда не забуду.
Матрена. Все проходит, пробегает как вода в речке…
Василиса возвращается со стопкой чистого белья.
Василиса. Ох, полнолуние, твою мать!
Василиса начинает сбивать постель, Матрена бормочет песню.
Матрена (тонким голосом). Вдоль по улице метелица метет,
За метелицей мой миленький идет;
Ты постой, постой, красавица моя,
Дозволь наглядеться, радость, на тебя!
Ты постой, постой, красавица моя,
Дозволь наглядеться, радость, на тебя!
На твою ли на приятну красоту,
На твое ли что на белое лицо.
Ты постой, постой, красавица моя,
Дозволь наглядеться, радость, на тебя!
Ты постой, постой, красавица моя,
Дозволь наглядеться, радость, на тебя!
ФАТИМА. У–у–у–у–у–у–у у–у–у–у–у–у–у–у–у–у.
Василиса. Ну, будет вам завывать! Таблетки дам и спать!
Действие второе
Денис входит в комнату. В комнате Василиса, которая раскладывает по столу таблетки, и главный врач Юрий Александрович.
Денис (вежливо). Доброе утро всем, дорогие коллеги!
Юрий Александрович (сморкаясь в платок). Пришел, да? Правильно, если провинциальная клиника, так опаздывать можно. В своей, чай, московской за час раньше прибегал. А тут когда хочу – прихожу, изучаю, кого пожелаю и книжки свои, никому не нужные, пишу!
Василиса (сбивая подушку).Доброго утра вам, Денис Федорович!
Денис (не меняя тона). Захворали вы, Юрий Александрович?
Юрий Александрович. Захворал, да! А надо ехать черт знает куда и лекции читать. Не будет меня неделю, а то и больше. Все на тебя оставляю. Всю нашу, так сказать, богадельню.
Василиса. Денис Федорович справится!
Юрий Александрович. Тебя спросить забыли! Кыш отсюда.
Василиса (расстроено). Я все–таки старшая медсестра!
Юрий Александрович машет рукой и громко чихает.
Василиса. У вас температура. Сейчас градусник принесу! (Уходит.)
Денис. Расскажите мне, как Фатима сюда попала? Кроме того, что она из Чечни в ее листе практически нет информации. Кто? Откуда? Что удалось выяснить?
Юрий Александрович. А кто выяснял? Сумасшедшая она. Cумасшедшая. Здесь все сумасшедшие (смеется), даже мы в каком–то смысле ку–ку!
Денис. Я так не считаю… У нее нервное потрясение… Панические атаки… Но это не шизофрения!
Юрий Александрович (садиться на стул).Вот все вы такие, гуманисты хреновы. Кто сюда попал, уже не выйдет. Ты по чему дипломную писал, напомни?
Денис (неуверенно). По влиянию гипноза на…
Юрий Александрович. Именно! Тебя самого лечить нужно! (Смеется.)
Входит Василиса, дает градусник Юрию Александровичу.
Юрий Александрович. Вот, упрямая коза! Сказал, не надо мне!
Василиса (продолжает протягивать градусник).Надо! Надо!
Юрий Александрович сдается и сует его под халат.
Денис. Расскажите о первом посещении. Кто привез, как все было?
Юрий Александрович (задумчиво). Как было? Это же шесть лет назад было!
Денис (настороженно). И не помните?
Юрий Александрович. Как такое не вспомнить! Весь тогдашний персонал боролся с неким существом, которое рычало и визжало одновременно. Привезли нам его сотрудники МЧС. Еле скрутили. Нечеловеческая сила. Нечеловеческая… (Задумался.)
Пауза.
Василиса. Она вся грязная была! Явно славянка. Сразу в ванну отправили. Орала диким криком….
Денис. А что орала?
Юрий Александрович. А вот это – интересно.Заявила, что она «Дочь Пророка», зовут ее Фатима, и она чеченка. Хотя сразу было видно – брехня это! Она сто процентов – русская! На мои здравые доводы, что в Чечне этой была антитеррористическая операция и во всем виноваты террористы, совсем понесла ахинею. Кричала, что–то вроде того… (Изображает, размахивая руками.) Гады! Сволочи! Вы убили мою мать, чтобы спросить, кто я? Вы сажаете меня в клетку, как дикого зверя, чтобы помочь мне?! Мне или себе?! Убийцы! Ну и все в таком роде….
Денис (с любопытством).Может что–то еще?
Юрий Александрович. Еще билась об стену и причитала, что антитеррористическая операция на самом деле была террористическая. Заявила, что мы боимся правды! А она такая все знает о правде и нам ее расскажет. (Улыбается.) Спросила меня, знаю ли я как это — заживо гореть в автобусе. Так погибли ее соседи, бегущие от войны! В живых, после попадания снаряда в автобус, остался один ребенок. Новорожденный. Мать успела выбросить его в окно! Мол, раньше людей сжигали на кострах, а теперь их сжигают в автобусах! Инквизиция! Пришлось взять дело под личный контроль. (Шепотом.) Ну, вы понимаете… Дело–то деликатное… Лучше у нас, чем просто пристрелят…
Василиса. Я сделала ей укол, а она все кричала про какую–то соседку «бабушку Олю», убитую у пожарного колодца с водой…
Денис. Спасибо!
Юрий Александрович (вытаскивая градусник). 37,5! Твою мать. Так и знал, что заболею! Билеты сдавать все равно не стану. Уезжаю! У–е–з–ж–а–ю!
Уходит. Василиса машет ему вслед рукой.
Василиса (перекрестившись). Ну слава Богу! Отдохнем недельку!
Денис. Василиса, одень Фатиму! Мы на прогулку!
Василиса выводит Фатиму, набрасывает на нее плащ, а Фатима потихоньку прячет под плащом скомканную простыню.
Фатима и Денис прогуливаются.
ФАТИМА. У–у–у–у–у! (Воет и прыгает на одной ноге.)
Денис. Почему ты не приходишь в столовую на обед?
ФАТИМА. Мне одиноко. Никто не садится со мной за один стол.
Денис. Почему?
ФАТИМА. Все думают, что я террористка.
Денис. Я так не думаю.
ФАТИМА. Я думаю, что ты — шпион! Ты все пишешь в блокнот!
Денис. Нет. Я хочу помочь.
Фатима смеется.
Денис. Ты не веришь?
ФАТИМА (пританцовывая).Я никому не верю. Люди выращивают кролика, а потом забивают его палкой. Я чувствовала себя кроликом. Кроликом, который всё знал заранее!
Денис. Нужно рассказать кому–то свою историю, иначе пепел снова оживет, станет огнем внутри сознания, неизбежно испепелит его, и тогда она исчезнет, поглощенная ужасом произошедшего.
ФАТИМА. Русские ничего не сделали, чтобы остановить нашу войну, спасти нас. Их дурацкие антивоенные митинги в Москве были нужны им самим, приносили пользу лишь их репутации, в лучшем случае заставляли на мгновенье задуматься бегущих мимо их пикетов прохожих, но не могли изменить систему внутри страны, и бомбы падали по–прежнему на нас, наши дома и сады.
Идут молча. Фатима вытаскивает из-под плаща простыню и мастерит хиджаб.
Денис. Почему ты взяла простынку?
ФАТИМА (обиженно). Мне хиджаб не дают! Я просила, но не дали. А мусульманская религия велит надевать покрывала. Вот у меня вместо покрывала — простыня!
Фатима опять подпрыгнула на одной ноге и завыла тоненько: «У–у–у!»
Денис. Ты волк? Волк — это знак чеченцев?
ФАТИМА. Выть я и раньше любила, хотя и запрещали. Бабушка, помнится, говорила: «Не вой — несчастье накликаешь». Но вой иногда — это и есть счастье. Счастье быть собой.
Денис. Ты видишь стражей?
ФАТИМА. Вижу. Они растворились за теми деревьями, они – охраняли нас…
Денис. От кого?
ФАТИМА (уверенно). От всякого зла. Я поняла это еще в детстве, когда в школу
залетали снаряды и приходилось падать за деревянные парты, спасаясь от вихря смертельных железных снежинок.
Денис. А я собираю истории, чтобы их не забыли люди! Все стирается, исчезает… Ошибки прошлого повторятся снова.
ФАТИМА. Русские – это дикое племя, истребляющее другие племена! Русские жаждут войны и захвата чужих территорий!
Мимо идет Василиса и последняя фраза ей так не понравилась, что она остановилась и показала Фатиме кулак.
Денис (оглядываясь).Нельзя ли рассуждать тише?
ФАТИМА (тараторит).Есть Люди и Нелюди! Есть Люди и Нелюди! Среди всех религий и национальностей. Но русские — особое зло. Раньше я думала, что все русские — зло, а теперь думаю, что поганцы есть в каждом народе, просто среди русских их очень много!
Денис (улыбаясь).Ты разбираешься в этом? Каким образом ты это вычислила?
ФАТИМА. Утром пришел Юрий Александрович и ударил меня. Вот!
Фатима поднимает рукав и показывает огромный синяк. Василиса уходит.
Денис. Я с ним поговорю!
ФАТИМА. Не надо.
Денис. А за что ударил?
ФАТИМА. За другую простыню: я из нее паранджу делала!
Приплясывает в хиджабе из простыни.
Денис. Понятно. Но я все равно с ним поговорю!
ФАТИМА. Нет! (Делает судорожные движения руками.) Василиса потом дала мне конфету, чтобы я не плакала. Может, она нерусская?
Денис. Русская! Кстати, главный врач говорит, что ты безнадежная. Я ему не верю. У нас хорошее отделение. Спокойное.
ФАТИМА. А кто ты?
Денис. Я помощник главврача. Приехал из Москвы. Практика у меня здесь.
ФАТИМА. Все равно не верю никому.
Денис. Это правильно!
ФАТИМА (удивленно). Да?
Денис. Да. Все правильно. Не верь никому. Только себе.
ФАТИМА. Почему раньше не пришел?
Денис. Раньше?
ФАТИМА. Много лет никто не говорит со мной, медсестры могут ударить…
Денис. Мне скоро в Москву. Но истории о чеченских войнах затянули. Книга свидетелей ада. Понимаешь?
ФАТИМА. Понимаю.
Денис. Проблески твоего сознания перемешиваются с кошмарами, не могу отпустить тебя в темноту.
ФАТИМА. Как ты это сделаешь? Тьма вокруг!
Денис. Я придумаю что-нибудь!
Василиса. Ужин! Ужин! Еда!
ФАТИМА. Надо идти?
Денис. Подождет!
Василиса исчезает.
ФАТИМА. Ты хотел, чтобы я рассказала свою историю? Ну так слушай!
Я решила, что тебе нужно ее записать!
Денис. Я запомню.
ФАТИМА. Говорят, что из каждого положения есть три выхода. Это правда. Я могла есть свежих, еще теплых, подергивающихся в агонии крыс, а они могли кусать меня в темноте. Шансы на жизнь у нас были совершенно одинаковые. Их привлекало тело моей матери. Его странный запах, отдающий металлом.
Вы можете не верить, но я чувствовала запах металла…
Фатима принюхивается.
ФАТИМА. Я ловила крыс старой пожарной каской, которую нашла в глубине подвала. Нужно было часами сидеть неподвижно и, едва появлялась крыса, — опрокидывать железный купол, отрезающий путь к жизни. Затем следует бить крысу железным прутом сквозь щель между каской и полом, пока не затихнет. Но этому еще следовало научиться! Крысы очень живучие. Еще я могла звать на помощь. Сорвав голос за первые два дня, я поняла, что это плохой вариант. Я находилась в заваленном плитами подвале дома. Мы спустились туда с матерью во время обстрела. За нами шли соседи с детьми, но прогремел взрыв. Бомба с российского самолета попала в цель. От запаха гари я едва не задохнулась. Беременную соседку Заиру убило сразу, и она лежала около лестницы. Детей и старика завалило плитами. Вначале я думала, что умру от пожара, лежа на цементном полу. Но пламя затихло, и меня не покидало ощущение, что все происходит по заранее написанному сценарию. И я просто одна из букв в этой стопке грязных, густо исписанных листов.
Пауза.
ФАТИМА (нервно сдернув простыню-хиджаб и показав черные косы).Бедная мама! Она ведь спустилась в подвал самой первой. Мама успела сказать после взрыванесколько слов: «Мы так устали ждать смерти. А теперь я чувствую: в моей груди горячо (Фатима прижимает руки к груди, а простыня упала), словно там кипяток и сверху поставили утюг. Это «пропуск» дальше. Я, наверно, оставлю тебя, моя милая». «Мама! Мамочка! Говори со мной! — просила я. — Не молчи!Я боюсь, что ты умрешь! Я боюсь остаться одна. Я позову на помощь! Не умирай, пожалуйста!» Спасатели пришли через двенадцать дней, когда я научилась пить талый снег, бегущий тонким ручейком по стене подвала, ставшего склепом.
Денис (приобняв Фатиму). Ужинать! Идем, идем. Возвращаемся.
Фатима подходит к слоту и садится за стол, смотрит в тарелку
Денис. Василиса, за простынь, что Фатима брала, ее ругать не нужно
Василиса. Как пожелаете, доктор.
ФАТИМА. Я спать хочу
Денис. Спокойной ночи!
Фатима, не поев, ложится в кровать. Василиса забирает ее миску и уходит вслед за Денисом.
Свет приглушается и почти неясен, только огоньки вдалеке. Откуда–то издалека доносится восточная нежная мелодия.
ФАТИМА (прислушиваясь). Вы здесь?
Пауза.
ФАТИМА. Я знаю, что здесь. Выходите!
В луче света появляется Султан.
ФАТИМА. Ну как там мама?
Султан прикладывает палец к губам и застывает в центре площадки
ФАТИМА. Говори…
Лариса женщина средних лет в хиджабе и длинных развивающихся одеяниях приходит следом.
Лариса. Хорошо все! Мама в порядке. (Садится на край кровати.)
ФАТИМА. А долго я буду жить?
Лариса. Долго-долго! Не бойся.
ФАТИМА. Приехал новый врач из Москвы… Никто не говорил со мной шесть лет. Кричали. Ругали. Он хороший?
Лариса. Хороший. Но он не мусульманин…
ФАТИМА (сокрушенно). В том–то и дело.
Султан (прерывая паузу).Сама говоришь: есть Люди и Нелюди. Какая разница, кто как верит. Бог Един!
Все подхватывают (Лариса, Фатима и появившийся Руслан): «Един! Един!»
Руслан. Фатима, все эти годы здесь, в доме скорби, ты ощущала себя солдатом, сжавшимся в окопе под непрерывным огнем. Все твое существование здесь было бесконечно длящейся конвульсией. Ты дрожала от страха, впечатавшись в стену палаты, и скрежетала зубами без всякой надежды на спасение, хотя на самом деле страх был иллюзией и с медицинской точки зрения являлся лишь неконтролируемым выбросом адреналина, гонками живых молекул на вздыбленном войной треке жизни. Мы пришли немного поддержать тебя…
ФАТИМА (смеясь). Руслан, ты говоришь, как истинный философ!
Руслан. У меня появилась возможность все пересмотреть… Всю жизнь.
ФАТИМА. В моем детстве ты был простым деревенщиной из горного села. Ты плохо учился в школе, пас отару барашек и не читал книги. А сейчас говоришь, как ученый. Кстати, все спорили как ты умер. Мы не нашли твой труп. Как ты умер?
Лариса и Султан молча ходят по сцене в собственных думах. Фатима на цыпочках подходит к Руслану и заглядывает ему в глаза. Руслан смущается и отворачивается.
Руслан. Мир мертвых не такой, как вы себе представляете…
ФАТИМА (делая большие глаза). Да?.. А какой?
Руслан. Он больше похож на мир живых со своими проблемами…
Лариса (встревая. многозначительно). Хм, это уж кто куда попадет…
ФАТИМА (вскрикивает, поднимая руку к потолку). Я помню! Ты, Руслан, поехал собирать вещи… Твой друг решил вывезти семью в лагерь беженцев. Дети и жена. Вы поехали по дороге… Грузовик с одеялами и детскими игрушками…
Руслан. К чему все ворошить?
ФАТИМА. Нашли остов от машины. Он был черный. Все сгорело. Люди видели, как был удар. (Показывает руками сверху вниз.) У–у–у–у–у… Огонь… Вертолет…
Руслан. В зеркальной комнате у каждого свой стол.
ФАТИМА. А что это?
Руслан. Еще увидишь. Я покажу тебе как-нибудь. Вот сидит душа за столиком и смотрит любую страницу. Иногда можно дальше последней заглянуть…
ФАТИМА. Ты заглянул?
Султан. Пора нам, доктор твой придет скоро. С обходом!
ФАТИМА (нахмурившись). Откуда знаешь?
Лариса. Время утренней молитвы! Кто утром вспоминает Бога, тот одевает лучшие одежды…
Руслан (кивая на Ларису громким шепотом). Она имеет в виду энергию!
ФАТИМА. Вы помните Зухру? Она совсем не читала. И в школу никогда не ходила. В сорок лет у нее уже были внуки! Так рано замуж отдал ее дед. Совсем малюткой. В войну ее убили снайпера, когда она искала воду.
Лариса. И что с ней? Как соседка поживает?
ФАТИМА. Недавно она мне снилась. Двор наш. Дом кирпичный. Дорожки, вдоль цветы (показывает на полу). Все как всегда… И Зухра сказала мне, что смерть ее ужасно поразила. Хихикая, она призналась, что попала в мир, где нет (Фатима показывает на себе рукой – низ живота) мужчин и женщин! (Хихикает.) Зухра божилась, что это правда! Что она в печали. Не разобрать, кто баба, кто мужик.
Султан. Чего ее ты слушает болтушку?
Лариса. Аллах велик! И каждому, поди, дарует что–то для его прозренья.
ФАТИМА (испуганно). А что мне делать, когда от страха зуб на зуб не попадает? Внезапно становится страшно и я задыхаюсь. Сердце бьется как бешенное. Я теряю сознание. Но все спокойно. А я слышу взрывы. Страшные взрывы. Это внутри моей головы?
Показывает на голову.
Султан. Это внутри наших сердец. Кто знал войну – ценит каплю воды и крошу хлеба. Острее его глаз видит правду и ложь. Ты можешь с этим жить. Поможет доктор. Денис. Он не был солдатом. На нем нет крови невинных жертв.
Лариса. Кто был солдатом и убивал, проклят. Проклят!
ФАТИМА. Кем? Аллахом?
Руслан. Своей душой. Пауза.
Султан. А помните, как до войны в нашем дворе по вечерам веселился народ? И русские, и дагестанцы. Кумыки и цыгане. И чеченцы. Украинцы, армяне и кумыки. Плясали все. И хлопали в ладоши.
Лариса. Да, было время… Время как кольцо. Все повторится. Ходит все по кругу!
ФАТИМА. Не сплясать бы нам? Ведь в прошлый раз я танцевала как в восточной сказке. На сердце боль, но стало мне чуть легче. Станцуем снова?
Звучит музыка. Фатима танцует с Русланом, а Султан и Лариса им хлопают. Во время танца входит Денис. Духи пятясь уходят за сцену, Фатима остается в центре одна застывшая в танце. музыка все тише… Василиса заглядывает со шприцом в руки, но махнув рукой под взглядом врача, исчезает.
Денис. Привет! Сегодня я дежурю. Слышу шум. Решил войти. Не спишь? Я отменил тебе лекарства. Не будет больше таблеток!
ФАТИМА (хлопая в ладоши). Ура! Ура! Я не любила их, все время спать хотела…
Денис. Ты танцуешь?
ФАТИМА (оборачиваясь). Они ушли.
Денис. Опять за горизонт?
ФАТИМА (подбегая к нему).Давай я научу тебя танцевать лезгинку!
Пытается кружить его по сцене.
Денис (полушутя отбиваясь). Юрий Александрович – наш главный врач уехал. И у меня есть план. Попробуем самогипноз. Я занимался этим очень долго и результаты есть. Но мне нужна твоя помощь!
ФАТИМА (продолжая вертеться). Не понимаю…
Денис. Нужно закрыть глаза и увидеть пирамиду. Она сияет золотистым светом…
ФАТИМА. И кто из нас тут сумасшедший?!
Денис. Закрой глаза. Ты видишь пирамиду?
Фатима закрывает ладошками глаза, садится на стул и легко раскачивается.
Денис. Попробуй найти пирамиду. Когда найдешь ее, войди внутрь и отыщи лестницу. Лестница может быть любой формы, но на ней следует отсчитать и пройти тридцать три ступени. Только тридцать три! Иди и считай.
ФАТИМА (не открывая глаз и продолжая раскачиваться). А когда я окажусь наверху? Что делать дальше?
Денис. На тридцать третьей ступени ты увидишь врата. Это врата волшебного города Шамбалы. Они распахнутся, как только ты приблизишься. Попроси, чтобы охранники этого места провели тебя в четыре храма по очереди. Войди в первый — в Храм Здоровья — и посмотри, что тебе дадут там. Попроси выздоровления. Вторым будет храм Любви: попроси, чтобы любовь стала частью твоей жизни. Далее следует посетить храмы Веры и храм Судьбы.
ФАТИМА. А когда следует это делать?
Денис. Перед сном. Когда ты засыпаешь. Это очень важная техника. И она станет нашим секретом. Никто не должен узнать об этом. Никто. Понимаешь?
ФАТИМА. Хорошо. Я попробую.
Денис. Попробуй сейчас. До завтра еще часа четыре. Денис уходит.
ФАТИМА (шепотом). Соседи, где вы?Тишина.
ФАТИМА. Вы здесь или ушли? (Сама себе.) Нет никого! Опять одна. Одна. Пирамида из вещества, похожего на стекло. Я вижу ее с сине–золотым огнем внутри. Что делать? Открывать глаза. Денис не разрешал… куда идти? Может быть, есть старая стремянка, которую я видела в детстве… О, вижу! Белую винтовую лестницу в виде змеи, которая овивает колонну.
Фатима наступает на невидимые ступени.
ФАТИМА Мрамор холодит ступни. Один, два, три, четыре, пять, шесть…
Фатима садиться на пол.
ФАТИМА (удивленно, не открывая глаза). Врата Шамбалы – старые, насквозь прогнившие доски. Такие ворота можно увидеть в любом хуторе поздней осенью. И не то что они закрыты или открыты. Там и засова–то никакого нет — они покосились, и образовался проем, куда можно войти. (Пауза.) За воротами здания самые обычные, светлые. Это Храм Здоровья…
Пауза. Фатима раскачивается взад–вперед в ночной рубашке (на кровати лежит халат и пояс от него), затем найдя пояс от халата, сама завязывает себе глаза и вскакивает в центр комнаты.
ФАТИМА. Храм Здоровья похож на оранжерею. Лианы вьются и свисают с потолка… Я стою посередине Храма. Я прошу… Прошу остановить программу саморазрушения, которую я запустила. (Кричит.) Хочу быть здоровой! Дайте мне сил! Дайте мне здоровья!!! Сок, мед, конфеты, молоко…
Хватает в воздухе руками невидимые нам вкусности и жует. Фатима сжимает и разжимает ладонь руки перед собой, затем прижимает ладонь ко рту. Его лицо искажает гримаса.
ФАТИМА. Это долька лимона! Ну и кислятина! Ладно, потреплю ради здоровья… Я не хочу сойти с ума здесь… Любовь… Где храм любви?
Идет вправо (выставив вперед руки).
ФАТИМА. Нет, здесь поля…
Идет влево (выставив вперед руки).
ФАТИМА (вскрикивает). О, храм Любви!!! Ты оказался удивительным местом.
На полу искрится мозаика из синих, белых и розоватых камней. А вокруг, внутри стен, голубая вода с рыбками. Рыбы сверкают чешуйками сквозь зелень морских трав и ракушек. (Ликуя.) Здесь радуги. Настоящие! Радуги сияют в этом храме постоянно, оттого и все цвета под куполом переливаются и воздух, как после летнего дождя, чистый. Нет, просить я здесь ничего не осмелюсь… Я стала вдовой в 16 лет… Убили моего мужа. (Фатима грустнеет, пауза.) А Храм Веры у каждого свой! В моем храме есть коврики и там люди молятся Аллаху, а другие придут и увидят иконы, лики святых или статую Будды. Или ничего не увидят, кроме прекрасного сада, где деверья и цветы есть проявление Господа.
Фатима становится на колени и опускает голову вниз, поднимает руки к небу.
ФАТИМА (потрясенно). Мне не полторы тысячи лет? (Качает головой.) Да. Мне не полторы тысячи лет, а всего лишь двадцать пять.
Фатима снимает со своих глаз пояс от халата, повязанный вокруг головы как повязка для расстрела. Вскакивает на ноги.
ФАТИМА (смотря в пустоту). Ко мне идет старый китаец! Он не пускает меня в Храм судьбы. (Фатима берет что–то невидимое всем в руки.) Это цветочный горшок? Спасибо. (Кивает кому–то невидимому.) Я бросила семена. Они проросли за долю секунды и превратились в длинные зеленые побеги. (Потрясенно.) По семенам и всходы!
Пританцовывая, Фатима кружится и ложится спать. Появляется Василиса, света становится больше. Медсестра, оглядываясь, чтобы ее никто не заметил, моет полы шваброй.
Василиса. Довели до ручки! Теперь не только в столовой работаю, еще и вместо уборщицы убираю. Довели, что врачей, что учителей… Теперь еще новый налог на жилье придумали… Не живи, а хоть вешайся!
(Продолжает мыть полы.)
Денис заходит.
Денис. Доброе утро!
Василиса. Доброе! Рано вы встали, доктор… Думала, хоть вы моего позора не увидите…
Денис. Да бросьте вы! Я пока студентом был, вахтером и дворником подрабатывал…
Василиса. Неужто правда?
Денис. Правда-правда.
Василиса довольно улыбается и уходит с ведром и шваброй. Возвращается с подносом еды. Фатима просыпается.
Василиса. Стол накрыт!
Денис (отворачивается пока Фатима наденет халат и расчешет волосы). Как медитация?
ФАТИМА. Ты хотел знать мою историю.
Денис. Я про книгу говорил, я пишу…
ФАТИМА (сидя на кровати). Да, про книгу.
Денис. Ты ведь про свою свадьбу рассказывала? Я догадался.
ФАТИМА. Да. Я была замужем. Моего мужа убили. В шестнадцать лет я стала вдовой.
Денис. А как тебя называла мама, когда ты была маленькая?
ФАТИМА. Светлана.
Денис. Хорошо, это очень красивое имя. (Пауза.) Как и Фатима.
ФАТИМА. Я мусульманка.
Денис. Ты сказала, что на земле живут только Люди и Нелюди. Значит, ты должна понять, что нет зла в каких–то национальностях, а есть в отдельных сердцах.
ФАТИМА. Кстати, в чеченской традиции тебя бы называли Дени.
Денис. Поешь, иди.
Фатима встает, но не идет к столу с едой.
ФАТИМА. Меня спасли совершенно случайно. Я этого не хотела. Они отняли мою мать у меня, чтобы закопать в землю. Я знаю, ей не хотелось со мной расставаться. В земле холодно и сыро!
Денис (боится, что Фатима впадет в истерику). Может быть, ты должна смириться с тем, что она умерла?
ФАТИМА (сдерживая слезы). Когда разгребали плиты дома, один из спасателей спросил другого: «Зачем нам ее спасать? Она сумасшедшая! Бешеная! Пусть покусает «черных»! Кто-нибудь сжалится и пристрелит ее!» А другой ответил: «Нет, мы достанем ее из этой бездны!»
Пауза.
Денис. Ты пряталась от людей?
ФАТИМА. Я пряталась от русских! Просила милостыню на улицах Джохара во время войны. Обычно на базаре в барахольном ряду. Меня жалели дети и старики — кормили пирожками с картошкой. Я жила подаянием.
Денис. Когда это случилось?
ФАТИМА. Я убежала от спасателей в первый раз. Меня только со второго раза поймали и привезли сюда.
Денис. А что было до этого?
ФАТИМА. Я читала стихи такого поэта и писателя, Еремея Парнова, своей матери. (Декламирует.) Немногим видеть тот дано
Далекий и туманный берег.
И снова, как давным–давно,
Мы падаем у черной двери.
Толпимся шумно у реки,
Как будто бы достигли цели…
Но незаметны и редки,
Кто сумрак вод преодолели,
Сквозь частую проплыли сеть,
Спокойны к злу и милосердью.
Они не победили смерть —
Они возвысились над смертью.
Пауза.
Денис. Я хочу помочь.
ФАТИМА. Нам нельзя помочь. И не стоит этого делать. Мы перешли Стикс и стали серыми тенями. Отпечатками Сна. Пеплом, из которого создано все живое. Ты напишешь свою книгу и уедешь отсюда. Ты ведь уже слышал мою историю.
Денис. Я хочу, чтобы мы ушли из нее. Навсегда.
ФАТИМА. Может быть (Фатима показывает на окно), за этой решеткой мир еще хуже…
Денис. Может быть. Но я смогу тебя защитить.
Денис уходит, заходит Василиса, качает головой, забирает поднос, Фатиму и тоже исчезает. Бьют часы. Свет полностью выключается. Включается заново. Фатима сидит на своем месте.
ФАТИМА (спокойным голосом). Я стала каждый день подниматься в Шамбалу по ступеням сознания. Однажды я попала в Белоснежный город, где были белые зубчатые башни. На крыше Белоснежной башни стоял стул. Он был жестким, с высокой спинкой. На нем в позе лотоса медитировала странная женщина в белых одеждах. У этой женщины имелся хвост, похожий на хвост барса, и длинные когти на изящных руках. Взглянув глазами хищника, женщина-кошка плавно спрыгнула к подошла ко мне. «Я искала ворота Шамбалы, а оказалась здесь», — сказала ей я. Все происходило настолько реально, что нельзя было понять, сон это или все еще медитация? «Понятно, — ответила мне женщина и объяснила. — Я воин этого волшебного города».
Фатима встает и поправляет прическу.
ФАТИМА. «Мне нужен Храм Здоровья», – сказала ей я. Хранительница засмеялась и фыркнула, а я в тот же миг оказалась в готическом дворце с цветными стеклами. Там было множество бассейнов, в которых отражались солнце и высокие колонны, уходящие высоко в небо. «Здоровья, здоровья! Я хочу быть здоровой!» — крикнула я изо всех сил. И в тот же миг закружились вокруг меня маленькие единороги с крылышками. Они щебетали подобно птицам: «Что дать тебе? Что дать тебе? Ты отобрала все, что у нас есть!» «Дайте мне великую силу исцеления!» – просила я. И увидела прозрачный бокал, который стал наполняться солнечным светом. Свет густел, переливался и превращался в каштановый сироп. На него было больно смотреть — так он ярко сиял!
Пауза.
ФАТИМА. Единороги пищали: «Больше нельзя! Хватит! Хватит!» (Фатима смеется.) Но я выпила напиток и почувствовала, как тело наполняется энергией.
Такого ранее никогда не было. И набравшись храбрости, я отправилась в Храм Любви. На этот раз Храм выглядел иначе, вернее, его совсем не было: вместо него открылся мраморный зал под открытым небом. Он был ослепительной белизны, а в его центральной части жили шахматы. Удивительно, но не было черных фигур: на белой кремовой доске стояли почти одинаковые фигуры. «Ты выберешь белые или с оттенком?» — спросил кто–то невидимый. Но я играть отказалась. Шахматы забегали сами, но не убивали друг друга, а догоняли и прыгали на голову противнику. При этом проигравшие перенимали цвет победителей.
Фатима прыгает, изображая шахматы на шахматной доске.
ФАТИМА. «Любви хочу!» — сказала я неожиданно для себя. Увидела появившиеся театральные маски на стенах. Они улыбнулись беззубым разрезом рта, завертелись, превращаясь в крылатые диски. И в воздухе появилась лодка. На ней я отправилась в мир спокойствия и совершенства… В мир, где душу не ранит война.
Фатима собирает вещи, открыв тумбочку. Входит Василиса.
Василиса (вздыхая). Вот, Фатима, твои бумаги. Весна сменилась летом, потом пришла осень, прежде чем оформили документы. Тянут как черепахи!
ФАТИМА. Не беспокойся, Василиса. И ты, если повезет, уйдешь отсюда когда-нибудь.
Василиса (начав перестилать кровать). Дай-то Бог!
ФАТИМА. В храме Судьбы мне рассказали такое, чему бы я никогда раньше не поверила, но теперь точно знаю, что это правда. Все может случиться на самом деле, если это увидеть.
Входит Юрий Александрович с Денисом.
Юрий Александрович. Случай, конечно, уникальный. Не зря вы по теории гипноза диссертацию защитили! Это же надо – на полтора года у нас задержались! (Пожимает Денису руку.) Куда отправитесь?
Денис. Путешествовать! Нам нужно сменить обстановку.
Юрий Александрович. Это точно. Наша обстановка никого обрадовать не может. Ни внутри, ни снаружи. Повсюду страх!
Василиса краем наволочки вытирает глаза. Фатима и Денис медленно уходят, обнявшись. Духи — Султан, Лариса и Руслан — машут им вслед. На сцене появляются Матрена и Вика (Вика выкатывает на коляске бабушку). Они тоже молча машут. Фатима подбегает и обнимает обеих.
Матрена. Пока, родная! Прощай! Живи! Живи за всех, кто погиб!
Фатима отправляет им воздушный поцелуй.
Полина Жеребцова
Писатель-документалист, драматург, художник. Проза и стихи переведены на 30 языков мира. Родилась в Грозном в 1985 году. Живет в Финляндии. Монопьеса «Чеченский дневник» поставлена в Польше.