209 Views
– Вы не будете против моего соседства? Мне только отдышаться. После «Наталии» это последняя скамейка, больше нет. А я ходил на озеро, подышать и подумать. Хорошо дышится, когда думается, или наоборот – хорошо думается, когда дышится? Улыбаетесь… Это хорошо. На последней скамейке обычно сидят люди, которые сторонятся общества других людей. И я вас понимаю. Не думайте, я не из докучливых отдыхающих, о своих болезнях рассказывать не буду. И ваши болезни меня не интересуют. А вы и не лечиться сюда приехали, как я погляжу. Подозреваю, что на курорт вас из благих побуждений сослали ваши домашние или любящие – какие там у вас водятся. А вы сидите на последней скамейке и терпите мою болтовню. Она может оказаться вам полезной, кстати, случайные встречи иногда в высшей степени не случайны.
Как я уже сказал, я не больной, хотя воду пью, и к «Наталии» этой хожу – страшная гадость эта водица, будто её качают из адских клозетов. Но вода – это всё попутно, пользуясь случаем. Я здесь по делу. Гуляли вы по городу? А раз гуляли, то заметили, сколько здесь пустых зданий – и это всё прекрасные здания! Прежде щедро строили, широко! Не используются, увы. В окнах пыль и тоска по людям. Сейчас люди ходят на фитнес – раз-два, и ты в форме, по курортам уже не ездят. Активная жизнь в её активных формах. Курорт – это долго, это медленно, это пешком, с одышкой, кхе-кхе. Вы улыбаетесь… Это хорошо.
Да, а здания пустуют. Вот я и откомандирован их осмотреть, подыскать помещение для нашего филиала. Расширяемся! Если и дальше так пойдут дела, снимем тут всё подчистую. Ха-ха! Тихий городок, тихие люди, еле шевелятся одни курортники, сами видите – вон как раз идёт парочка с палочками, чистые младенцы после инсульта. А наш метод основан на полной неподвижности. Нет, конечно, антипролежневый матрац, массаж, масла, свежий воздух – это само собой, это мы всё делаем, мы должны сохранить тело в идеальном состоянии и при этом вылечить душу. Собственно, душа излечивается сама, и о механизмах излечения мы можем только догадываться. Но они действуют, действуют стопроцентно. Наша клиника даёт стопроцентную гарантию выздоровления. Рецидивов нет.
Вы смотрите недоверчиво. Да, наш метод только внедряется, и не так широко известен, но все великие идеи, как говорил Ницше, приходят голубиным шагом. И этот город, согласитесь, очень подходит для голубиных шагов. То, что порождено ежедневной гонкой, нужно лечить остановкой, покоем. Полным покоем. Это не тот покой, который вам предписали ваши сердобольные близкие. Да, вы сидите в тишине (я не в счёт), пруд, уточки, дубы, вы неподвижны, но в этом нет покоя, вы же понимаете. Я вижу по вашим глазам, что понимаете и согласны со мной. Мысли! Бегут мысли! И бежит время! Ну сколько вы здесь пробудете? Неделю, две? Разве этого достаточно, чтобы остановить бег? Вернётесь вы, и всё вернётся. Да оно и не отступало. Оно не отступает, не может. Даже если мы сами не гребём, нас несёт течение. Можно забыться, да, согласен. Наркотики, алкоголь, секс, религия, йога – забыться проще простого. Но наступает отрезвление. Приходит день: раздёргивает шторы, стучит в дверь, кладёт в почтовый ящик квитанции, звонит, наконец докучливыми голосами. Куда от этого денешься?
О, какой у вас взгляд! «Смерть!» – подумали вы. Я прав? Хорошее решение, всем хорошее решение, но есть одно «но» – это окончательное решение. Оно может казаться и твёрдым, и решительным, и безоговорочным, спасительным, освобождающим. Оно может быть даже приведено в исполнение. Многие так делают, да, о, очень многие! И так лишают себя шанса передумать. А шанс практически стопроцентный, я знаю, о чём говорю. Точнее, я это повторяю. Как я уже сказал ранее, стопроцентная гарантия выздоровления. Сейчас ваш мозг решил вас убить, а пройдёт время, и это, очевидное в какой-то момент решение, покажется ему абсурдным. Он сварит из ваших гормонов другое блюдо.
Знаете, на одном опасном мысе живёт бывший полицейский, он занимается тем, что отговаривает самоубийц от последнего шага. Они там стоят, на обрыве, внизу камни, волны бьются, ветер свистит, возможно, даже развиваются одежды. Самоубийцы стоят со своим твёрдым и окончательным решением, со взглядом горящим, и тут из укрытия появляется этот бывший полицейский и говорит: «Нет, дружище, не делай этого, я точно знаю, что этого делать не надо, послушай меня». Ну я не знаю, что он им там конкретно говорит, у него свои ноу-хау, но он очень эффективный переговорщик. И вы знаете, второй раз на этот утёс никто не приезжает. Ну да-да, я согласен, они могут спрыгнуть где-то ещё, но я возьмусь предположить, что они этого не делают. Большинство окончательных решений сиюминутны. Это факт. И на этом факте основана наша терапия. Мы предлагаем твёрдое сиюминутное решение «не быть» реализовать, скажем так, мягко, без ущерба для здоровья. Мы погружаем нашего клиента в искусственный сон, в кому, если хотите. Предварительно он сообщает в налоговую и в коммунальные службы, что не будет присутствовать в текущей жизни некоторое неопределённое время. Пока нет стандартизированного заявления, но мы над ним работаем, ведь скоро это будет массово используемый бланк. Работаем мы и со страховыми компаниями, конечно, они ещё сомневаются, страховой ли это случай. Ну пусть подсчитают убытки, связанные с лечением депрессии (в мире эпидемия, вы знаете), фобий и всяких там, образно говоря, тараканов в голове, не считая переломов позвоночника и проломленных черепов, полученных при прыжках с утёсов. Элементарная же арифметика. Наш метод безопаснее и намного выгоднее. Побочных эффектов нет. Стопроцентное выздоровление. Я уже говорил. Человек приходит к нам, он решил побыть в состоянии «не быть», но без лопнувшего на асфальте черепа, высоких доз снотворных и прочих нелепых и даже незаконных ухищрений.
Он не знает, сколько времени ему потребуется для выздоровления, и мы тоже не знаем. Да, мы не знаем! Но сумму берём фиксированную, есть уже средние показатели, не первый год работаем. Хм. Это что касается технической стороны. И вот наш клиент в красивой пижаме, в красивой комнате (окна в сад!) засыпает. Засыпает надолго. За телом следят приборы и персонал. Душа, если она есть (а я склоняюсь к тому, что она есть, иначе бы наш метод не действовал) занимается своими делами. Её никто и ничто не отвлекает. В этой комнате, конечно. Что там происходит в черепной коробке (кстати, вы не знаете, почему круглый предмет называется коробкой?), мы не знаем. Коробочка эта лежит на подушке, а что внутри – тайна!
Да, для научного метода этого мало. Потому мы говорим, что лечим «самым глубоким покоем, какой только может быть». У нас нет отбоя от клиентов. Готовы платить любые деньги. Лишь бы «не быть». Нам не нужно направление от врача, и уж, упаси Бог, никаких психиатров. Случайные люди к нам не приходят. К нам приходят те, кому трудно вставать утром с постели и смотреть на белый свет, который в их глазах всегда серый в грязных пятнах. Я не буду описывать это состояние, оно наверняка вам знакомо. Я вижу, знакомо. И не надо так свешивать голову. Вам нечего стыдиться. Вы не одиноки. Я уже говорил о всемирной эпидемии? К нам едут из-за границы – успешные люди с непреодолимым желанием «не быть». Мы исполняем это их простое, по-человечески понятное желание.
Некоторые пробуждаются сами, были и такие случаи. Но в большинстве случаев мы прерываем этот сон. Приборы показывают, что пора. Вдруг начинают происходить изменения, мозговые ритмы меняются. Не буду вдаваться в подробности, у нас тоже есть свои ноу-хау, но ошибки быть не может. Ошибки ещё ни разу не было! Мозг подаёт сигнал, что он готов съесть бифштекс и трахнуть сиделку. Да-да, был и такой случай! Вы улыбаетесь… Ну а потом месяц реабилитации: мячики, гантели, прогулки в саду, и по домам, девочки-мальчики. Рецидивов нет. Люди живы, и многие даже умудряются стать счастливыми. Бог знает, что они там видят в своих долгих снах, которые становятся их потусторонней жизнью, чем они там занимаются, с кем говорят? Может, с Богом и говорят. И не надо никаких утёсов, и таких вот укромных скамеек. Я не хотел вас обидеть. Вот моя визитка. А мне пора, заболтался я с вами. У меня на сегодня ещё два здания. Одно прямо у вокзала. Как говорится, с корабля на бал. Ха-ха.
Наталья Скакун
Скакун Наталья Викторовна родилась 4 января 1969 года в поселке Балахта Красноярского края. Училась на филологическом факультете Красноярского Государственного университета, с 1997 по 2005 годы работала корреспондентом, заместителем редактора газеты «Сельская новь» (Балахта), собкором межрегиональной газеты «Экран-Информ» (Назарово). Является лауреатом краевого конкурса журналистских и литературных произведений о Красноярском крае (2004). Наталья Скакун – член Союза российских писателей (2012), ее рассказы публикуются на страницах журналов «День и ночь», «Сибирские огни», «Москва», альманаха «Енисей», коллективных сборников. Была редактором русскоязычной пражской газеты «Информ-Прага». В настоящее время работает в разных изданиях и в языковой школе Czech Prestige имени Натальи Горбаневской. Автором опубликованы два сборника прозы: «Дырки на карте» (2008), «Перемена слагаемых» (2016) и рассказ на чешском языке в альманахе Kmen. Живет в Праге.