263 Views
Посвящается Анне Дергачевой, но она, конечно, понимает, что все это не о нас, просто я не смогла избавиться от некоторых имен и мыслей, ассоциаций и цитат.
Ну вот. Читай, Ню. И приезжай.
Другим тоже можно.
Август – время астр и гладиолусов, цветов, шепчущих о конце лета. В августе не оставляет грустное предчувствие осени, завершения летнего праздника. Что будет после августа? Всего лишь сентябрь. Листопад, а затем грязь и слякоть, слякоть и грязь, да оголенные ветви деревьев.
В этом году задержалось лето. Затянулась и радость с привкусом горечи.
В августе Вера и Андрей Тепляковы переехали в новый дом, построенный на берегу Верхнейвинского, демидовского, пруда. Сначала в доме поселилось эхо, и Вера с восхищением произносила отдельные слова в пустых комнатах, слушая отзвуки своего голоса. Ей нравилось это не меньше, чем рассматривать свое отражение в зеркале. Казалось, что она разговаривает с собой, только пространство необыкновенным образом расщепляется. Голос Веры оживал сразу в нескольких мирах и кружил по пустому дому, пытаясь увести ее куда-то. Потом эхо вытеснили люди с их новой мебелью, с их книгами, с их запылившимися стопками бумаг, с их техникой, в необходимости которой никому не приходило в голову сомневаться, с их уютными коврами, ковриками, жалюзи, люстрами и светильниками.
Эхо ушло – и дом ожил. В нем загорался свет по вечерам. Иногда горел почти до рассвета в одной из комнат. Это Вера, никогда прежде не страдавшая бессонницей, не могла привыкнуть к новому месту. Читала ночами в гостиной долгие романы – все те романы, что закупала каждый месяц на протяжении многих лет в книжных магазинах, но даже не открывала их… Сидела на полу, поджав под себя ноги на восточный манер, и то плакала, то смеялась. Веру радовало, что Андрей не видит ее в эти ночи. К утру прочитанные книги она подкладывала на тумбочку возле своей кровати, словно не хотела расставаться с ними. Когда их накопилось довольно много, Вера все-таки поставила их на место – в книжный шкаф красного дерева, там они затерялись среди других.
Только одну книгу ей пришлось читать очень долго. Ее подарила подруга, преподавательница английского. Русский перевод этого романа Вера прочла еще в юности и почти не помнила его. Осталась в памяти странная женщина, которая носила длинные бусы из жемчуга, жемчужная нитка спускалась по обнаженной спине. Когда-то Вере хотелось такие же бусы – вот и запомнилось. Позже она поняла, что ей ни к чему этот жемчуг. Сейчас Вера читала роман, запинаясь, заглядывая в словарь, оценивая, как дорогой кристалл, каждую фразу. В дневные часы Вера бродила по дому, и, взывая к ушедшему эху, повторяла те предложения, что казались ей особенно красивыми. Муж спрашивал, как это переводится, она качала головой:
– Никак.
И снова бродила, как будто напевая:
Now she lowered the lights for love. Why else should she want to shut off his view of her? He sent his words to her like letters, as though they left him some time before they reached her.
Her face had changed with his looking up at it; there was the eternal moonlight in it.
И всегда возвращалась в начало книги. Раньше Вера никогда не дочитывала романов в оригинале. Но ритм, заданный в первых строках, помог ей добраться до последней страницы…
On the pleаsant shore of the French Rivera, about half-way between Marseilles and the Italian border, stands a large, proud, rose-coloured hotel…
Ей казалось, что если бы она совсем не понимала языка, то все это звучало бы не менее красиво. Вере почти не было никакого дела до любовной коллизии, ей нравилась мелодия. Она не могла понять, каким образом слово могло превратиться в музыку. И прочитывая некоторые строки вслух, она спрашивала у Андрея:
– Это красиво? Это звучит, словно музыка?
Он хмурился, пожимал плечами и отвечал только:
– Я не узнаю тебя, Вера.
– Да, – рассеянно произносила она…
Больше она книг не читала. Так и сидела по вечерам, перелистывая рассыпающие листочки «Tender is the night».
Андрей сначала беспокоился, но потом решил, что Вера просто еще не привыкла жить в новом доме, далеко от города. Все это пройдет – так он думал.
Наконец, Вера стала засыпать все раньше и уже не выглядела уставшей. А на излете августа исчезла с тумбочки и зачитанная книга. Тогда Андрей и предложил отметить новоселье, пригласить в новый дом друзей.
– А у нас есть друзья? – поинтересовалась Вера.
– Ну, есть же люди, с которыми мы общаемся, – смутившись, ответил Андрей.
– Да. Я подумаю. Погода стоит замечательная. Тепло. Можно накрыть стол во дворе. У нас там так красиво. Хорошо, что я еще до того, как закончили отделку комнат, посадила цветы.
– По-моему, ты не полюбила дом…
Вера промолчала. Ей дом казался слишком большим и слишком пустым для двоих, но сказать об этом мужу она не решалась. И в самом деле, другая женщина радовалась бы новому просторному дому, где каждая мелочь была продумана, где стояла дорогая мебель. Ей же было неуютно. «Это пройдет, я привыкну. Я уже засыпаю в одиннадцать вечера», – успокаивала себя Вера. К тому же здесь никто не упрекнет ее в том, что старые вещи занимают слишком много места, и им давно пора на свалку. В сущности, Вера Теплякова была чудовищной скрягой. Ей не хотелось ничего выбрасывать. Ручная кофемолка со сломанной ручкой соседствовала с суперсовременным кухонным комбайном. Потрепанные журналы прижились рядом с новыми книгами, изданными на старый лад – с размахом сталинских времен.
– Ты сегодня поедешь в город? – спросила Вера у мужа.
– Да, есть небольшие дела, – ответил Андрей.
Ему нравилось разговаривать с женой, даже просто так – ни о чем.
– Какие дела могут быть в отпуске? – Вера удивилась, а когда она изумлялась, то ее лицо оживало, становилось наивным и детским.
– Ты же знаешь, я не могу без работы, – спокойно сказал Андрей.
Они сидели на террасе за небольшим столиком и пили кофе. Вера легко могла прожить и без работы, ее в свое время привело в недоумение решение мужа переехать за город: он готов был целыми днями ездить по банкам, выбивать контракты и заниматься чем-то совершенно непонятным для нее. Вера не представляла, как Андрей Тепляков будет жить без города, без завтрашних газет, без ресторанов, без суеты. Впрочем, он не решился продать их квартиру в центре…
Андрей поставил чашку на стол.
– Ну, я пойду собираться, пожалуй. Я вернусь часов в пять. А ты подумай о новоселье.
– Хорошо. Счастливо.
– Я буду по тебе скучать, Вера, – нежно проговорил Андрей, погладив Веру по щеке.
– Да, конечно. Я тоже.
Вера не встала, чтобы проводить мужа – к чему все эти условности? И только когда Андрей уехал, она пошла в дом, переоделась в купальник. Удивительный все-таки стоял август…
Она спустилась к озеру, вошла в воду и поплыла медленно, не торопясь. Хорошо, что ехать никуда не надо, чтобы попасть на озеро. Можно плыть долго-долго… А что здесь еще делать? Ее пугало наступление осени, хотя никаких ее примет, кроме астр и гладиолусов, нашептывающих о конце лета, пока не было. Даже вода казалась такой же теплой, как в июле.
***
Домой Вера вернулась час спустя. Ей очень хотелось есть. К трем часам дня Вера приготовила обед, быстро поела прямо на кухне. Она не привыкла еще к полному одиночеству. Конечно, можно было позвонить какой-нибудь приятельнице, поболтать о том о сем или почитать до приезда Андрея, но она пошла в кабинет. Взяла ручку и чистый лист бумаги. И задумалась… Кого пригласить на новоселье?
Аня Ракитская… Невысокого роста. Любила не по размеру широкие, пестрые свитера и длинные в пол юбки. Смуглая девушка с немного раскосыми газами, в них играли искорки кочевничьего костра. Аня Ракитская, любимая всеми. За ней бегали мальчики в школе и в университете. Чуть полноватая. Рот широкий. Аня Ракитская – «всеобщая» любовь, как говорила ее сводная сестра, очень на нее похожая и некрасивая. Так появилось первое имя, но Вера помедлила, не записала его сразу. Ей нравилось повторять имя подруги, думать о ней. Казалось, что возвращаясь вновь и вновь к ее имени, можно увидеть ее. Вернуться в прошлое. Нет, прошлое не было прошлым. Возможно, где-то совсем рядом, в одном из тех миров, откуда несколько недель назад доносилось эхо, продолжали встречаться две девочки бальзаковского возраста – Аня и Вера. Они сидели в барах, тянули джин с тоником и говорили о своих мужьях, о любви и о детях, о чем-то еще.
Вера сомневалась. Она вспомнила все, что сделала для нее Аня Ракитская, начиная с того, что испортила прическу на выпускном вечере в школе, случайно залепив ей в голову куском торта. У Ани Ракитской все всегда получалось случайно. Она сказала тогда, что хотела лишь попасть в директора школы, но выбрала не ту траекторию полета, как всегда ошиблась в расчетах. Но это было еще не самое страшное.
В университете они учились в одной группе и ходили, словно приклеенные друг к другу – настолько чужой была та масса, которую называли группой, но признаков группы там и в помине не было. Аня Ракитская… Больше никто не интересовал Веру. С ней не было скучно. Она могла заменить собой двадцать студенток. Она все время болтала, но в ее болтовне, казалось бы, пустой и бессмысленной, иногда проскальзывали интересные истории. Она колдовала, ее монотонная речь была от нечистого. Вера периодически влюблялась в нее, а потом ей надоедали ее толстые бесформенные свитера, длинные юбки и бесконечные слова, связанные друг с другом особым, свойственным только Ане, ритмом. А та чувствовала, когда в ней не было необходимости, и исчезала на время. Могла неделю не ходить на занятия. У нее неожиданно возникали более интересные дела, Вера догадывалась об этом и начинала ревновать подругу к ним, к мужчинам и девочкам, влюбленным в Аню.
Когда они закончили университет, то старались не встречаться. Они и сами не могли бы объяснить причину нежелания видеть друг друга. Вероятно, им не хотелось больше тайно соревноваться за внимание людей со стороны, за любовь преподавателей, за… много еще за что.
Здесь можно было бы перечислить все причины, закрыв наглухо скобками большой кусок воспоминаний, отделив его тем самым от чего-то более важного, но что же было ВАЖНЫМ, Вера не знала, и ее воспоминания хотя и были немного сумбурны, но все-таки скобок не допускали.
Итак, Вера вывела каллиграфическим почерком первое имя – Аня Ракитская. Затем уверенно записала Лену Крутову – с ней она познакомилась пару лет назад, и, кроме нее, ни с кем почти не встречалась в последнее время. Лена Крутова полтора года обучала ее продвинутому английскому, а после занятий, они шли в небольшой бар, где преподавательница угощала на все, заработанные ей за день, деньги свою ученицу. Именно она подарила Вере «Tender is the night».
Лене нравились дорогие, но подчеркнуто небрежные свитера Веры и ее длинные юбки. Когда из жизни Веры стремительно, в один вечер, ушла Аня Ракитская, Вере захотелось, чтобы она все-таки каким-то образом продолжала присутствовать. Но небрежные свитера и длинные юбки смотрелись на Вере совершенно иначе… Это была та же история, что и с сестрой Ани. Хотя нет, Веру никакая одежда не портила, кроме, пожалуй, платьев с претензиями на изысканность…
Исчезновение Ани… Ах, да Вера вспомнила, что надо включить в список Антона. Антон в свое время не удержал ее от бизнес-авантюры, закончившейся полным финансовым крахом. Антона она знала с детства, и с того же времени была в него влюблена… тайно, что не мешало ей, однако, встречаться другими мальчиками, мужчинами, любовниками, сексуальными партнерами – как их еще назвать? Антон был идеален, как Аня Ракитская – разве можно подумать,что…
Впрочем, все можно. Она же думала, когда Антон позвонил ей в три часа ночи в Новосибирск, и пригласил на квартирник. У Веры не было денег. То есть совсем не было денег. Она все тогда рассчитала: в день по три картофелины и по пирожку. Вкусные пирожки продавали в булочной рядом с ее домом, таких Вера никогда не ела. В общем, денег хватило бы ровно на четыре дня. Потом пришлось бы просить взаймы у родителей до неопределенного времени. Они перевели бы деньги, разумеется. Отец бы поворчал немного, поругал дочь за то, что она ввязалась в сомнительное предприятие, но он никогда не мог ограничить ее свободы. Свободы выбора, прежде всего. Вере было стыдно звонить родителям, она тянула до последнего момента. И тут ее неожиданно выручил Антон, о котором она уже начинала забывать. Он позвонил, разбудил Веру посреди ночи, чтобы пригласить ее на квартирник в Екатеринбурге. Он ругал ее за то, что она влезла в сумасшедшую авантюру, и удивлялся тому, как это с ней могло такое произойти:
– Ты же у нас разумная! Никогда в жизни не встречал таких трезвомыслящих дам. Ну, бывают у тебя заскоки, но это же черт знает что такое! – кричал он в трубку.
Она плакала так, чтобы Антон не услышал, и ничего не могла сказать ему в ответ. Она понимала, что Антон прав.
На следующий день телеграфом пришел перевод вместе с посланием: «Вылетай самолетом. Концерт перенесли на завтра. Возьми с собой все вещи. Расплатись с хозяйкой квартиры. Антон, всегда твой». Вера сначала обрадовалась… Долго расхаживала по квартире и напевала глупые песенки. Антон, конечно, увлекался другими, Вера знала это с детства, но, наверно, ему стало плохо без нее.
Только много позже Вера подумала, что, скорее всего, он ошибся, он забыл написать две буквы «Н» и «Е»… Она лишь не знала, куда их лучше было поставить: «Антон. Не всегда твой». «Антон, всегда не твой».
Что же ему было нужно на этот раз от нее? Она быстро собрала вещи и заказала по телефону билет на самолет. Потом был скандал с хозяйкой, требовавшей больше денег, поскольку Вера не предупредила ее заранее о том, что съезжает с квартиры. Но, в конце концов, все уладилось. Хозяйка просто не выдержала Вериного холодного взгляда.
Пока Вера летела на самолете, думала, что теперь-то все получится. Они обычно встречались с Антоном в те моменты, когда он еще не мог отойти от очередного развода, а она рассталась с каким-нибудь новым проходимцем. А проходимцев она успевала цеплять везде, где только появлялась.
Антон женился в молодости каждые два года. Остановился после третьего развода, когда его ровесники только делали предложения своим избранницам. Ему к этому времени основательно надоели свадебные церемонии. Слово ЗАГС повергало его в состояние транса. Все жены уходили от него со значительной суммой денег. Одна прихватила с собой все, что только можно было взять, и Антон разумно решил больше ни на ком не жениться: так было проще и дешевле.
Итак, Антон… Вера так давно его не видела, что даже забыла, как он выглядел… Едва ли его можно было назвать привлекательным, скорее нет, чем да. Глаза у него красивые, темные, кажется, серо-зеленые. Да, надо не забыть пригласить его вместе с девушкой. Вера усмехнулась. Вокруг Антона всегда крутились какие-то девушки. Даже сама Вера была в него влюблена. Ах, давно это было! А может, еще и не прошло? Вера сомневалась. Антон и Аня. Ну и Лена Крутова, конечно. Можно больше никого не приглашать. Все остальные знакомые были в ее жизни персонажами столь незначительными, что и фамилии их порой просто вылетали из памяти.
***
Вера услышала, как подъехала машина Андрея. Она вышла встретить его. Издалека помахала рукой. Андрей улыбался. Он привез ее любимый торт.
– Привет. Как ты тут одна? Тебе не было скучно?
– Нет. Я купалась, потом пообедала. Сейчас думаю над списком приглашенных.
– Все-таки решилась? – он улыбнулся.
– Да… Ты голоден?
– Нет, я пообедал в ресторане. А вот чай я сейчас заварю. Видишь, я торт тебе привез.
– Спасибо. Я, пожалуй, еще немного подумаю, кого пригласить.
– Ну, думай-думай, мыслитель, – Андрея рассмешило то, с какой серьезностью Вера отнеслась к списку.
Через полчаса Андрей принес в гостиную горячий чай. Зеленый с жасмином.
– Все бьешься над списком приглашенных?
– Да… Решила позвать Аню Ракитскую и Антона, – не поднимая глаз ответила Вера. – О, мой любимый чай, спасибо.
Андрей засмеялся. Неужели Вера возомнила себя режиссером непонятной мистерии, где роли исполняли ее друзья и знакомые? Он сел перед ней на колени, попытался поймать ее взгляд:
– У тебя какой-то хитроумные план, да?
– Нет никакого плана. Мне нужны те, кто поймет меня. Мне неохота встречаться с другими. Даже Лену Крутову зову постольку поскольку… Мне не хочется приглашать тех, с кем я работала, мне не хочется… Понимаешь, Антону или Ане я могла сказать все, что угодно, и они не видели двойного дна. Они все воспринимали так, как надо. Теперь же все иначе. Я никому не говорила на работе, что мы строим этот дом. Они бы подумали, что тебе нужен бункер. Они бы не поверили во всю эту романтическую чушь… Не поняли, что мы когда-то познакомились на другом берегу этого озера… Они бы ничего не поняли.
– А я тебя понимаю?
– Ты? – Вера задумалась.
Ей не хотелось отвечать, она взяла чашку, долго держала ее в руках, пока они не согрелись (у нее всегда были ледяные пальцы). Наконец сделала пару глотков. Андрей все смотрел на нее. Ему было заранее больно.
– Нет, – ответила Вера и поставила чашку на стол.
– Но ты живешь со мной! – он волновался. – Почему?
– Потому… я не знаю. Ты все прекрасно знаешь. Ты все знаешь гораздо лучше меня.
– Тебе так удобно, – раздраженно произнес Андрей.
Его чай остывал, но он не помнил уже о чае.
– Я люблю тебя, – голос у нее был спокойный.
– Любишь, я уверен. Но я никогда не мог сделать что-то хорошее для тебя, – Андрей был готов расплакаться, как маленький мальчик.
– Ты подарил мне новый дом. Я всегда мечтала о своем доме, – Вера опустила глаза, ей неловко было видеть своего сильного мужа таким подавленным.
Вера снова взяла кружку и отвернулась от Андрея. Итак, Аня Ракитская, Антон, Лена. Трое или четверо приятелей Андрея, на неофициальные мероприятия друзья мужа предпочитают являться без жен. Андрей был исключением, и Вера часто сидела в мужских компаниях, где разговаривали на непонятном для нее наречии, она отключалась через десять минут, до нее доходил смысл отдельных слов, иногда она даже кивала и вставляла ничего не значащие фразы. Вера не знала фамилий приятелей Андрея. И просто проставила цифры: 4, 5, 6, 7, 8 – пусть муж сам впишет их попозже.
Потом Вера вспомнила о двух ничем не примечательных одноклассниках, с которыми иногда перезванивалась по привычке. Записала еще несколько фамилий, поставив рядом с ними вопросительные знаки. Обзвонить потенциальных гостей решила завтра. Обычно в это время, в конце августа, все возвращаются из отпусков.
Она не заметила, когда Андрей вышел из гостиной. Хотела показать ему список, но его уже не было в комнате. Вера решила не искать его. Подумала, что он уже спит, устал за день.
В это время позвонила Лена Крутова, вторая в списке. Они обсудили с ней новоселье. Ленке понравилась идея праздника.
– Мы хотим накрыть стол во дворе, – сообщила Вера.
– Да, это здорово. Можно сделать шашлыки. Так проще. Не надо возиться с горячим, – поддержала ее Ленка, – таскать его с кухни во двор.
Они разговаривали часа полтора. Вера готова была еще поболтать о чем угодно, но Ленка начала прощаться:
– Ну, ладно, мне на работу завтра. Ты счастливая. Тебе можно и не работать.
– Да, наверно, – равнодушно ответила Вера. – Спокойной ночи.
***
Андрей уже спал, или – скорее – притворялся, что спит. Вера тихонько легла рядом с ним. За пять лет замужества Вера перестала обращать внимание на мелкие ссоры. Андрей, похоже, нет.
Вера опять не могла уснуть, считала до ста, выпила успокоительное, но ничего не помогало. Подумаешь, список приглашенных! Раньше бы ее все эти воспоминания не смогли так разволновать. Да еще имена… Все имена пришли из другой жизни, из другого мира.
Она решила пройтись по новому дому. Как он был важен для нее! Два года они ездили сюда, смотрели, как он рос, как появлялись комнаты, окна. Здесь уже весной можно было жить, но Вера откладывала переезд. Ей страшно было расстаться с городом, с шумом трамваев, с метро, с людьми, вечно спешащими с работы – на работу, с магазинами, похожими на музеи, и с музеями, напоминавшими сельские лавки. Ей страшно было окончательно уйти в одиночество. Она уже решилась уволиться с работы, стать свободным художником, писать статьи для журналов. Она купила новый автомобиль, а Андрей говорил, что для него не проблема добраться до города за час.
Вера бродила по новому дому. Зашла в необставленную комнату на втором этаже. «Комната моего сына», – называл ее Андрей. Вера молчала. Она молчала, потому что жила в ней уверенность, что никакого сына у них не будет, и упорно отказывалась обследоваться. Ей мешал панический страх перед врачами, об этом страхе, конечно, никто не догадывался. Вера села на пол в комнате сына Андрея… Муж так реально представлял себе этого ребенка, он хотел научить его всему. Он готов был хоть сейчас купить мальчику велосипед и боксерские перчатки. Не рожденному ребенку не нужен велосипед и боксерские перчатки. Ему не требуются также кроватка, стул для кормления, прыгунки, одеяльца, пеленки, одежда, шкаф, коробка для игрушек, сами игрушки, диски с мультфильмами, альбомы, карандаши. Ему ничего не требуется, потому что его нет.
Вера лишь однажды видела во сне младенца в светлом комбинезоне, в белом чепчике с оборочками. Из-под чепчика выбивались темные волосы. Она так и не успела рассмотреть его хорошенько. Утром Вера плакала.
***
Утром Вера плакала на руках у мужа. Он нашел ее в комнате своего сына спящей на полу. Хотел перенести в спальню, но Вера проснулась, уткнулась ему в плечо и разревелась. Он посадил ее на пол, сел рядом. Долго успокаивал, гладил по голове, говорил неловко нежные слова, которые подошли бы для маленькой девочки. Она не могла остановиться.
– Ты помнишь, как мы познакомились? – спросил неожиданно Андрей.
Вера удивленно посмотрела на мужа, с памятью у нее было все в порядке:
– Конечно. На экскурсии. Мы приехали в санаторий с Ленкой. Было скучно, и мы согласились два часа трястись в этом невыносимом автобусе. Нам рассказывали о Демидовых, о плотине из лиственницы, о том, что лиственница в воде с годами становится тверже любого камня. Еще рассказывали о старообрядцах. А потом я сказала, что мои предки из этих мест. Они тоже были староверы. Ты слышал это…
– Да, и мои отсюда. Значит, здесь наш дом. Я еще тогда это решил. Не плачь. Только не плачь…
Андрей смотрел на нее, растревоженную, и ему вдруг показалось, что никогда их жизнь уже не будет такой, как прежде.
– Ты думаешь, что можно вот так вернуться на свою землю спустя несколько десятилетий? К тому же эта земля нам, по сути, не нужна. Мы не будем здесь ничего делать, – Вера вытерла слезы.
– Мы будем отдыхать. Кстати, через неделю у нас новоселье. Я только не понимаю, зачем тебе все твои призраки? Пригласила бы свою Ленку, девчонок с работы.
– Аня Ракитская и Антон – не призраки! А девчонки с работы… Ну, как тебе сказать? Меня они абсолютно не интересуют. К тому же, они мне завидуют. Я, конечно, могу ошибаться, но мне все время кажется, что они постоянно обсуждают меня. Мне не хочется приглашать их сюда.
– Может быть. Пойдем завтракать? – ему явно не хотелось продолжать разговор.
Вера больше не плакала… Она думала о доме. О том, что мечта о нем слишком крепко связывала ее с Андреем. А теперь мечта осуществилась…
***
Вера весь день звонила и отправляла эсмэски. Номера телефона Ани она не знала, но где-то в интернете был сайт, созданный ее одноклассниками. Там были и Верины координаты. Только под фамилией Завьялова. Она нашла адрес электронной почты Ани Ракитской. Сразу же отправила сообщение. Веру немного раздражало, что здесь можно подключаться к интернету только через модемное соединение. У дома – свои недостатки.
Днем она вышла во двор, увидела мужа, возвращающегося с озера. Он шел по тропинке, высокий, покрытый темным загаром, крепкий. Вера была ему под стать – из той же породы, крупная, ширококостная, с простым открытым славянским лицом. Ей недавно исполнилось тридцать лет, но кожа у нее осталась гладкой и нежной. Вера и Андрей были привлекательной парой. Возможно, кто-то злословил, обсуждая жену генерального директора крупного совместного предприятия, когда она приходила в вечерних платьях на приемы. Она и сама слышала краем уха, что странные яркие наряды сидят на ней, как на корове седло. Но ей не было никакого дела до всех этих женщин. Она стояла в коричневом сарафане и белой крестьянского покроя блузке из батиста – в наряде, привезенном мужем из Германии, в таких раньше ходили немецкие девушки в деревнях, а сейчас они тоже почему-то вошли в моду. Андрей подошел к ней, спросил:
– Ну что? Всех уже пригласила?
– Да. Кое-кто успел ответить, – Вера потянулась к Андрею, обняла его.
– Приедут? – он погладил ее волосы – мягкие, шелковые, пахнущие медом.
– Да. Как спокойно с тобой, – прошептала Вера.
Андрей подумал, что мечтал об этом слишком долго. О простых, ничего не значащих разговорах, о прогулках, о демидовском озере. Теперь он получил все, о чем мечтал сам, о чем мечтал его отец и его дед, изгнанный с этой земли. Мечта о доме досталась ему в наследство, больше отец ничего не смог завещать Андрею.
Вера казалась ему здесь красивее, чем в городе. Это его радовало. Но Андрея удивляло ее волнение. Вера все еще чего-то ждала. У них был дом возле озера, у них обоих осуществилась давняя мечта, передаваемая из поколения в поколение. Веру всегда волновали непонятные вещи. Андрей знал об этом. Вот и сейчас… Какая-то книга, которую подарила Ленка Крутова…
У его жены почти никогда не было срывов, Вера не нервничала, он не замечал, чтобы она когда-нибудь сидела без дела, но она и не суетилась. Когда он увидел ее впервые, шесть лет назад, то решил сразу, что эта девушка станет его женой, но признался, да и то вскользь, только этим утром. Догадывалась ли об этом Вера раньше или нет, Андрею не было известно. Если и догадывалась, то никогда бы не сказала. Она слишком уравновешенна, спокойна и молчалива. Только вот эти слезы. За месяц она плакала второй раз. Значит, что-то случилось с Верой, что-то волнует ее. Он решил расспросить ее в ближайшие дни о том, что же с ней происходит. Наверное, ничего серьезного – что может происходить с его Верой?
***
А Вера думала о списке. О людях, которые приедут сюда на один вечер, чтобы взорвать смехом тишину их дома, о разговорах, которые ей придется поддерживать, о суетливой Ленке, с вечными девичьими локонами и вздернутым носиком, о ее любопытстве. Думала и об Ане Ракитской с Антоном. Остальные ее волновали меньше. Точнее – совсем не волновали.
Поляков Антон… Третий в списке. Когда-то он послал ей деньги и велел срочно прилететь. Вера впервые в жизни подчинилась мужчине. Семь лет назад она зашла в самолет, и два с половиной часа мечтала о будущей жизни. Она уже видела себя в свадебном платье рядом с Антоном. Да, платье было легким, воздушным. Не белым. Сначала кремовым, потом голубым. Светлые волосы Веры уложили в красивую прическу, покрыли лаком с блестками. В руках она держала маленький букет. А Антон… Антон смотрел на нее влюбленными глазами. Он навсегда останется с ней – ей казалось, нет, ей хотелось, чтобы так было. А еще ей хотелось родить ему детей. Да, конечно, потом появились их дети. Двое. Мальчик и девочка. Они рассматривали семейные альбомы, бережно перелистывали их. Удивлялись, как красивы и молоды были их родители. А Вера в это время летела домой, то есть не совсем домой – к нему, к отцу мальчика и девочки. Она не рассмотрела, как выглядели дети, на кого они были похожи. Да разве важно, на кого? Почему всех волнует один-единственный вопрос, когда они видят младенца: на кого он похож?
Вера только бросила сумки в коридоре и сразу же, не сказав ни слова родителям, соскучившимся по дочери, отправилась на квартирник. Антон ждал ее – к чему лишние разговоры?
Они познакомились в детстве. Антон был старше ее на четыре года. Их родители дружили семьями. Незаметно эта дружба прервалась, но много лет спустя Антон и Вера встретились вновь на какой-то пресс-конференции. Потом вместе пили пиво в летнем кафе, оба были в то время влюблены, и поэтому увлеклись не друг другом, а разговором. О чем только они не говорили в тот вечер! Таких вечеров до его звонка и денежного перевода было множество. И Вера, вспомнив о них, поймала такси. У нее оставалось немного денег, хотелось приехать быстрее – узнать, зачем он ее позвал. Нет, ей казалось, что она знала причину…
Дверь открыла Аня Ракитская… Она стояла в летнем платье. Вера редко видела ее в летней одежде: в каникулы они избегали друг друга, как потом, позже будут избегать друг друга всегда, в любое время года.
– Я не думала, что ты тоже знаешь Антона, Аня.
– Да? Его все знают. Проходи, – Аня засмеялась, она была пьяна.
Вера в тот вечер тоже много пила. Антон с Аней закрылись в спальне. Вот – собственно – и вся история. Только Вера не могла понять, почему все казалось таким настоящим, когда она летела на самолете? За два часа прошла ее маленькая счастливая жизнь, и больше уже нельзя было вернуться назад. Это никак не укладывалось у нее в голове. Как можно было нарушить продуманный план?
Домой она шла пешком. Денег не было даже на трамвай. Заканчивался август. Нужно было искать работу. Бизнесвумен из нее оказалась никудышная, но – как ни странно – и в любви не повезло.
А зимой к ней приехал Антон, чтобы пожаловаться на Аню: она ушла от него и собиралась замуж за другого. Странно, что Вера не знала об этом. Аня позвонила позже, а потом и заехала. Она была замужем, она извинялась, она скоро уезжала в Лондон примерно на три месяца. Она уже не была Ракитской – и это, пожалуй, расстроило Веру больше всего. Аня «какая-то-там» ее почти не интересовала. Мало ли Ань на свете! А подруга прыгала вокруг Веры и кричала:
– Нет, ну ты представляешь: Лондон! Я всю жизнь мечтала туда поехать! Лондон – это же мой город!
Почему Лондон был Анин, Вера никак не могла понять: Аня родилась на Урале, даже ее родители родились на Урале – так при чем же здесь этот Лондон? Хотя Аня немного чокнутая, у нее даже сны были странные об Ирландии, но Ирландия – это не Лондон. Нет, Вера никогда не могла ее понять.
В тот вечер они много говорили о детстве, об Антоне. Аня сказала, что он невозможен, Вера не хотела слышать обо всех подробностях их взаимоотношений, но подруга рассказывала и рассказывала. Вот так было всегда: Аню никто не мог остановить. Даже Вера не могла бы удержать ее своим показным равнодушием. Аня поведала ей все тайны своего романа. Вера молчала. Она тогда разозлилась на подругу.
Впрочем, несколько недель спустя, когда Аня уже улетела в «свой» город, Вера поняла, что благодарна ей. Она оставила Вере безутешного Антона. А, как уже было известно всем в журналистских кругах, никто не мог так его утешить, как Вера. Она делала ему комплименты. Они часами просиживали в барах, обсуждая… да мало ли что они обсуждали? Это мог быть роман Пелевина, например, которого Вера не жаловала, или приключения одного известного художника, бывшего любовника Веры (и не только Веры).
Так проходили дни, недели и месяцы. Они не были грустными, но и веселыми Вера их не назвала бы. Однажды она даже ночевала в квартире у Антона. А утром пришла его новая девушка и нисколько не удивилась, обнаружив Веру в гостиной на диване. Она знала о подруге Антона. За утренним кофе вновь образованное трио пыталось вывести беседу с уровня бытового на уровень бытийный, только ничего у них не получилось. Неожиданно эта девушка, кажется, звали ее тоже Аня, поставила кружку на стол и сказала:
– Она влюблена в тебя, Антон.
Вера покраснела, Антон засмеялся:
– Этого не может быть. Мы слишком давно знакомы.
– Да, мы знакомы с детства, – подтвердила Вера.
Новая Аня замялась:
– Извини.
– Ничего страшного. Мне пора, – произнесла Вера тихо.
Она ушла. И никогда больше не возвращалась в тот дом, где ей было, в общем-то, неплохо, где она почти что жила, но только в своих мыслях. Но опять появилась какая-то Аня. И этой лже-Ане она бы уже ничего не смогла простить.
***
Вскоре после инцидента на кухне у Антона Вера познакомилась с Леной Крутовой, они вместе поехали в санаторий. Выяснилось, что Лена много лет работала переводчиком. Так снова вошел в жизнь Веры почти забытый английский. Уроки английского уводили ее из реального мира в нереальный Лондон. Почему он казался таким нереальным? Не из-за туманов же, которых она и не помнила. Скользили туманы по утрам, когда Вера ходила в школу. Но, скорее всего, это были другие туманы, не тревожные лондонские… Лондон был нереален потому, что туда уехала Аня уже-не-Ракитская, да так и не возвращалась. Но воспоминания о дружбе с Аней перестали быть такими мучительными, как раньше, потому что из ее жизни исчез Антон. Она больше не говорила ему комплименты, не просыпалась по ночам от его звонков, не тянула омерзительное пиво в баре, не обсуждала романы Пелевина.
Аня вернулась из Лондона только через год. Ее мужу, кажется, продлили контракт в британской фирме. Но и после ее приезда, подруги встречались редко. Иногда перезванивались. Может быть, раза два сходили в ресторан.
А теперь Вере хотелось увидеть Антона и Аню в своем новом доме, подаренном ей мужем. Она готовилась, хотя не была уверена, что все, кого она пригласила, приедут.
Неделя прошла незаметно, хлопоты отвлекали от мыслей о предстоящей встрече с друзьями. Вера почти не волновалась. Андрей тоже успокоился.
***
И вот наступила суббота. С утра Андрей и Вера мариновали мясо для шашлыков, вместе резали овощи для салатов.
В четыре часа Вера переоделась в легкое кремовое платье. Андрей смотрел на нее восхищенно. Вере шли платья простого покроя.
Было душно. Подъехала незнакомая машина.
– Это кто-то из твоих коллег? – поинтересовалась Вера, разглядывая высокого стройного мужчину – первого гостя.
– Нет, – ответил Андрей.
– Странно.
Вера рассматривала мужчину издалека, чуть прищурившись, нет, не узнала. Он был чем-то похож на Андрея. Такой же смуглый, сероглазый. Рассмотрев его поближе, Вера поняла, что где-то встречала гостя. Мужчина поздоровался и представился:
– Меня зовут Павел. Я приехал передать подарок от Ани… – он немного помялся, – Ракитской.
– А где она? – Вера расстроилась.
– Аня сейчас в командировке. В Италии. Я ее друг. Она прислала мне подарок для Вас, – он протянул Вере большую коробку.
Его слова звучали, как заранее заученная речь. Каждое слово он произносил отрывисто.
– А еще в машине – цветы. Я сейчас схожу за ними, – сказал Павел и направился к своему уже не очень новому Фольксвагену.
Он вернулся через несколько мгновений с букетом белых роз. Аня знала, какие цветы любит ее лучшая подруга. Непонятно только, зачем она послала к ней Павла, могла бы и сама заехать, когда вернется.
Вера решила не открывать коробку во дворе и попросила Павла отнести ее в дом. Там они рассматривали подарок: фонарь с плафоном из цветного стекла.
– Его можно повесить на улице. Красивый, – сказала Вера, но она была немного разочарована.
Ей хотелось, все-таки очень хотелось, увидеть Аню.
– Ну, мне пора, – неожиданно заявил Павел. – У Вас отличный дом.
– Нет, что же это Вы? Ехали сюда из города, подарок от Ани Ракитской привезли. Останьтесь. Пожалуйста, – сказала Вера скорее из вежливости.
Он улыбнулся. Согласился легко. Вере снова показалось его лицо знакомым.
Когда они вернулись во двор, Андрей разговаривал с одноклассниками Веры, появлявшимися иногда в ее жизни, непонятно зачем, вероятно, чтобы расспросить об Ане Ракитской, в которую оба были, конечно же, влюблены давным-давно. «Этот трюк у них не сработает», – подумала Вера и усмехнулась: она сама ничего не знала об Ане Ракитской. Они приехали вместе. Оба были разведены. Вскоре появились друзья Андрея, четверо, все на одной машине. Вера была единственной женщиной в этой компании, как она и предсказывала, когда составляла список приглашенных.
– И как вас всех жены отпустили? – шутливо спросила она.
Мужчины смеялись. Один из них сказал, что так лучше. Они могут почувствовать себя вполне свободными.
– А меня вторая жена еще два года назад благословила на все четыре стороны, – процедил сквозь зубы Игорь, Верин одноклассник.
– С тех пор он, несчастный, мотается по командировкам, потому что по командировкам отправляют неженатых и бездетных, – сказал второй незначительный персонаж из Вериного прошлого. – Аня Ракитская будет?
– Нет. Ани нет. Ее нет, как обычно. Ее друг привез мне от нее подарок. Она послала мне фонарь из Италии.
– Да, она на это способна, – улыбнулся он. – А вот в то, что она может просто дружить с мужчинами, я не поверю никогда.
Игорь засмеялся, а Павел смутился, опустил глаза.
– Ревнуешь? – Вера строго посмотрела на Игоря.
– Нет, уже нет. А твоя Ленка приедет? – поинтересовался Игорь.
– Должна. Звонила с утра. А что понравилась? Ты же ее и видел-то пару раз всего.
– Да, ничего. Лучше, чем престарелые комендатши в общежитиях, где я останавливаюсь в командировках. И уж значительно интереснее проводниц.
– Хорошо-хорошо. Я передам ей твои слова, – ехидно прищурившись, заметила Вера.
Они сидели во дворе в пластиковых креслах, со стороны могло бы показаться, что вся компания оживленно беседует. Пел что-то осеннее Джо Дассен. Такая музыка не понравилась бы Антону. Вера была в этом уверена. Но Антон пока не приехал, и поэтому пел Джо Дассен. Андрей разговаривал со своими приятелями, но все время поглядывал на жену. Он знал, почему Вера выглядит немного расстроенной. Не приехали ее призраки. Они не приехали.
Гости ели салаты и обсуждали что-то совсем не интересующее Веру. Говорили о норвежском кино, которое напоминало советское 70-х – 80-х годов уже прошлого века. Вера не видела этих фильмов, она не была страстной киноманкой. Вера скучала. Когда подъехала еще одна машина, она встала и пошла встречать новых гостей.
Это приехал Антон. Он был не один.
– Познакомься. Оля, – представил он прыщавую молодую девицу.
– Очень приятно, – Вера усмехнулась, заметив, как жадно девица рассматривала ее дом.
«Да уж, Антон такой не построит, – подумала Вера, – да и не женится он на тебе»… Вслух это произнести невозможно, она просто никогда не позволила бы себе, но Оля, кажется, поняла значение ее взгляда. Так они потом весь вечер и обходились без слов.
– Ну и музыка тут у вас! – возмутился Антон.
Он протянул Вере несколько дисков – скорее всего, это и был его подарок на новоселье. Вера вежливо поблагодарила Антона, но даже не взглянула на диски.
***
Последней приехала Лена Крутова. Она вечно спешила и вечно опаздывала. Есть такой невыносимый тип женщин. Да, Лена Крутова была невыносима. Она болтала так же много, как и Аня, но у нее не было такого чувства ритма, а все истории, которые Лена рассказывала, оставались незаконченными, потому что, не успев рассказать одну, она начинала другую.
– Я в электричке парилась, а потом на попутке добиралась. У меня машина сломалась сегодня утром, представляешь? Ну, я не стала тебя расстраивать, – запыхавшись, выпалила она, как будто не на попутке ехала, а бегом бежала.
С ней всегда все не так. И подарок она привезла неуместный, но дорогой. Это Вера оценила сразу. Всего лишь серебряный гарнитур: серьги и кольцо, усыпанные маленькими камушками, тяжелые, да и работа очень сложная – словно музейный экспонат.
– Ух, ты… Бирюза настоящая, не реконструированная. И работа такая, что хоть в музей. Спасибо, Леночка.
– Рада, что тебе понравилось. Я знала, что ты поймешь. Заказала у знакомого ювелира. Вам тут, наверно, одеяла дарят и кружки- ложки? – Ленка хихикнула. – Я не смогла ничего найти для дома – для семьи, извини уж.
– Да, ты любишь изящные вещи. Спасибо еще раз. Я, пожалуй, сейчас это все и надену. Иди к нашим мужчинам. Там сидит один чернявый молодой человек, зовут Игорь. Он признался мне, что давно в тебя безответно влюблен, – Вера улыбнулась.
– Это который? Вон тот – высокий? – она показала на Павла.
– Нет, не он.
– Значит, вон тот, потасканный? Ну что же… Что есть, то есть. Будем веселиться. А может, в меня и высокий влюблен? Как ты думаешь?
– Нет, похоже, он влюблен в другую женщину…- задумчиво ответила Вера.
– Мне очень жаль. Ну, хоть что-то досталось бедной тетке на выданье. Он женат, этот твой Игорь?
– Он разведен, второй раз, между прочим. Так что ты особенно не прицеливайся.
– А кто знает, может, его жены были омерзительны?
– Не думаю…
– Ну, ладно. Пойду, развлеку молодого человека… Хотя тот высокий мне понравился больше.
– Да, он симпатичный, – согласилась Вера.
Потом поморщилась: она все-таки знала его когда-то, неужели, это давний Анькин поклонник? Лицо такое знакомое. Запоминающееся. А вот Аниного мужа она никак не могла запомнить. И при каждой встрече проницательная Аня спрашивала Веру:
– Ты помнишь моего мужа?
– Да-да, – рассеянно отвечала Вера, разглядывая молчаливого мужчину, который почему-то считался мужем ее лучшей подруги.
***
Лена пошла к столу. Вера отправилась в дом поменять серьги. Она задержалась перед зеркалом. Новые украшения делали ее лицо, довольно простое, более интересным. Вера покачала головой. Нет блеска, ставших привычными, бриллиантовых пуссетов, лишь благородное матовое серебро, усыпанное мелкими голубыми камушками. На все праздники Андрей дарил ей только бриллианты. Он считал, что нет лучшего подарка для его жены, чем эти дорогие камни.
Много лет назад каждый месяц после стипендии Вера Завьялова с Аней Ракитской бегали по ювелирным магазинам и покупали серебро: сережки, колечки, кулончики, дарили друг другу на дни рождения. Радовались своим покупкам и подаркам, иногда менялись украшениями. Где сейчас это серебро? Наверно, лежит в старых шкатулках, забытое и потемневшее. Люди меняются, меняются вещи, меняются украшения.
Вера спокойно принимала подарки мужа, но почти ничего не носила, только не расставалась с маленькими пуссетами. Но Андрей как будто не замечал этого.
Ленкины серьги и кольцо пришлись Вере по вкусу, хотя и были они достаточно крупными. Вера не могла оторваться от зеркала, рассматривала свое преобразившееся лицо.
В дверь спальни постучали.
– Да-да.
– Это я, – на пороге стоял Павел.
– Что Вы хотите? – удивилась Вера.
– Мне, наверное, пора, – он как будто извинялся пред нею, виновато наклонив голову.
Внезапно Вера вспомнила, где она видела Павла. В университете. В коридорах. Он учился где-то рядом, примерно в одно время с ней.
– Я Вас вспомнила.
– Я вспомнил сразу.
– Ты мне нравился на первом курсе.
– Но ты выбрала совсем другого парня.
– Да… Вы мне оба нравились одновременно.
– Такое бывает? – усмехнулся Павел.
– Еще как! У меня тогда возникла серьезная проблема: кого из вас выбрать. Я решила ее просто, – Вера улыбнулась мечтательно, она вспомнила себя на первом курсе.
– Как же ты ее решила? – Павел посмотрел на нее серьезно.
– Я же сказала: просто, – рассмеялась Вера. – Восьмого марта в университете была дискотека. Я пошла на нее. Я решила, что приглашу танцевать того, кто из вас туда заявится. Пришел тот, другой. Тебя не было.
– Ты всегда так выбирала мужчин? – улыбнувшись, спросил Павел
– Примерно.
– И мужа?
– И мужа, – выдохнула Вера.
– Странно… Я видел тебя с таким высоким блондином в универе. Потом он ходил с другими девчонками.
– О, да…он менял их каждый год. А может, и чаще…
Вера засмеялась, и ее собеседник тоже. Потом он опустил глаза и сказал:
– Кстати, я никогда не ходил на дискотеки. А жаль.
– Я тоже редко ходила. Но тогда пошла. Я хотела выбрать тебя.
Она на самом деле долго жалела, что в тот вечер на дискотеку пришел не он. Ей нравились такие парни, каким был Павел. И сейчас он ей нравился. Вера удивилась, поймав себя на этой мысли. Улыбнулась таинственно. Она кокетничала, заигрывала, как малолетка. Павел смотрел на нее и не уходил. Вера спросила, что делают гости, поскольку пауза показалась ей слишком затянутой.
– Мне кажется, Вам они не интересны, – он снова перешел на Вы.
– Да, все не так, как я планировала. Я составила список. Этот список ожил. Вместо фамилий, появились люди. Но те, кто мне был нужен, Антон и Аня Ракитская, не приехали.
– Антон здесь. Или это другой Антон?
– Или это другой Антон? – задумчиво повторила слова Павла Вера. – Наверно, это другой Антон.
И действительно, впервые в жизни ей не хотелось говорить Антону Полякову комплименты, которые он так любил. Он выглядел старым рядом со своей юной спутницей, не знавшей, как себя держать в компании «взрослых» и, видимо, обеспеченных людей. Оля смеялась слишком громко, пыталась заговорить о литературе, но ее никто не поддержал. Неужели Антон не понял, что привел на ее новоселье какую-то курицу? Хотя у нее должны быть другие достоинства, раз ее выбрал Антон. Может быть, с ней хорошо трахаться, или она умеет вести долгие заунывные интеллектуальные беседы, от которых всегда увиливала Вера. Заумные речи обожала Аня уже-не-Ракитская. Только все равно и она в них путалась.
Павел смотрел на хозяйку дома. Ему хотелось разглядеть Веру, спокойную, уравновешенную девочку с добрым лицом, но перед ним стояла почти красавица, почти светская львица, по выражению ее лица было видно, что она злится. Она забыла о нем. Она вновь повернулась к зеркалу и ревниво рассматривала свое отражение. Павел вернулся во двор. Он передумал уезжать.
***
Близился вечер. Темнело. Андрей, уже слегка подвыпивший, колдовал над мангалом. Он заметил, как Павел вышел из дома, но не спросил его, встретил ли он там Веру. Он и так знал: встретил и довольно долго с ней разговаривал.
Первой из гостей о Вере вспомнила Ленка. Ей хотелось увидеть подругу в новых серьгах, но она увлеклась беседой с Игорем и забыла о Вере на время. И лишь посмотрев на Павла, взволнованного, но пытавшегося скрыть свое волнение, Ленка засуетилась:
– Игорек, пойдем посмотрим, где там Вера? – протянула она.
Но только они собрались, как увидели пропавшую хозяйку. Она была спокойна, как обычно. Шла, гордо подняв голову. Высокая. Даже красивая в вечернем освещении. Ленка, считавшая себя более симпатичной, и, надо заметить, имевшая на это право, невольно залюбовалась ею. И не только Ленка. Андрей улыбнулся жене одобрительно. А Павел, куривший в стороне, чуть не захлебнулся дымом, и мелькнула шальная мысль: «Увезу ее»…Он действительно не мог понять, зачем ей этот дом в глуши, зачем пафосные встречи с людьми, ставшими для нее чужими много лет назад, что общего у нее, с ее простой славянской красотой, с этим холеным мужчиной, может ли он оценить Веру. А через несколько мгновений ему уже было смешно. Поведение Веры показалось ему слишком наигранным. Ну, к чему ей, с ее внешностью крестьянки, пусть красивой крестьянки, все эти музейные редкости, которые еще и театрально выставлялись напоказ? Вообще, ей давно надо было сменить имидж. Что-то неестественное проскальзывало в интонациях ее голоса, в походке. Она вошла в роль владелицы дома, обеспеченной дамы. Хороша была девочка. К чему все эти стервозные усмешки, горделивая походка? Он был разочарован. Он не знал, как вернуть ту девочку из университета, у которой только сегодня появилось имя – раньше Павел его никогда не слышал.
Из дома доносилась тихая музыка, радостная и печальная одновременно, как последний летний месяц. Антон и Оля сидели в обнимку на траве, словно настоящие хиппи, в стороне от этого странного спектакля, режиссер которого утратил к нему интерес. Вера помогала Андрею с шашлыками. Ленка пошла показывать дом остальным гостям, она уже бывала здесь, но тогда еще не привезли мебель. Ей хотелось поиграть в «маленькую хозяйку большого дома», но вскоре она крикнула из окна: «Андрей, Вера, подойдите кто-нибудь мне на помощь, а то я заблужусь здесь!»
– Я не хочу идти, – сказала Вера.
Андрей молча направился к дому.
Во дворе остались только Антон, Оля, Павел и Вера. Антон впервые не интересовал Веру, и это была свобода – свобода от метаний, от выбора между ним и кем-то другим. Вере казалось, что ради этого стоило устроить никому ненужный праздник. Только ради этого. Ей уже не хотелось видеть Аню Ракитскую. Ей уже не была интересна никакая конкуренция. Антон остался вечным мальчишкой, хиппует, ну и пусть хиппует.
Наверно, для равновесия человеческому обществу нужны и такие люди, как Антон Поляков, люди, страдающие оттого, что они непризнанные гении, владеющие свалкой бесполезных знаний и много еще чем владеющие… Плывущие от одного берега к другому. И ей снова вспомнилась Аня Ракитская. Уже-не-Ракитская или как там ее? В хрустальной вазе на столе стояли белые розы, купленные Павлом, скорее всего, по совету Ани. В хрустальной вазе на плетеном столе рядом с дорогими винами чуть подрагивали белые розы.
– Тебе нравятся эти цветы? – спросил Павел.
– Почему ты так решил?
Вера удивилась: неужели он следил за каждым ее взглядом и движением?
– Да так… Просто заметил случайно, как долго ты на них смотрела.
– А-а, – протянула Вера, – у тебя есть сигарета?
– Ты же не куришь.
– Иногда курю.
Они сели на землю и закурили. Антон и Оля не обращали на них внимания. Они чувствовали себя аутсайдерами, и их вполне устраивала эта роль. Оля еще зависла в пубертатном периоде и не выглядела такой уж смешной – немного нелепа, не более того. Оле не казался смешным и седеющий дяденька, гладивший исподтишка ее грудь и бедра. Они явно рассчитывали уединиться в скором времени. Примерно о том же думал и Павел. Только как можно увести с праздника хозяйку дома? А Вера как будто услышала непроизнесенные слова:
– Сегодня все останутся ночевать. Мы об этом договаривались и заранее запаслись раскладушками. У нас пять комнат. Ты останешься?
Вопрос Веры прозвучал неожиданно. Павел пристально посмотрел на нее. Она пыталась скрыть волнение, но почему-то в этот вечер ей это не всегда удавалось. Павел провел ладонью по ее щеке.
– Так ты останешься? – повторила она свой вопрос шепотом.
– Да, – ответил Павел и поцеловал ее.
Поцелуй был долгим. Вера не растерялась.
Антон, наблюдавший украдкой за этой сценой, наконец, понял, почему у него никогда ничего не произошло с Верой Завьяловой, в которую он постоянно был немного влюблен: она находилась в своем мире, никого не пуская туда. Она всегда была слишком спокойна и бесстрастна или старалась казаться такой. Ее лучшая подруга, никогда не могла сдержать своих эмоций. Он вспомнил, как пригласил Веру на концерт, отправил ей деньги, а вечером в ночном клубе познакомился с Аней Ракитской, наутро они знали почти все друг о друге. Единственной неожиданностью, неприятной неожиданностью, оказалось то, что Аня Ракитская была лучшей подругой Веры. Они были слишком разные эти девочки – Аня и Вера. Да, для него они навсегда остались девочками. И он мог любить их обеих. Он и любил их.
– Ты любишь меня? – спросила Оля.
– Ну, конечно, дорогая, – ответил Антон, хотя те, которых он любил, были сейчас далеко от него. Хуже того, они, похоже, забыли о нем.
Ольга лезла целоваться. Антону было жаль, что время уходит. Вся жизнь проходит слишком быстро. Его любимые девочки уже давно вышли замуж. Аня Ракитская, кажется, даже хотела развестись. Во всяком случае, она давно пустилась в свободное плаванье по миру. А Вера… Вера сидела на травке с незнакомым мужиком и пыталась соблазнить его. Как ни странно, у нее, похоже, это получалось.
– Отстань, Оля, – отмахнулся от подруги Антон.
– Зачем ты тогда привез меня сюда? Ты хотел показать этой каменной тетке, что встречаешься с молодой. Посмотри на нее, она старая. Ей тридцадчик, не меньше! И она сука.
Антон засмеялся:
– Это почему ты так решила?
– Да, сука. Ты же видишь, она целуется с каким-то мужиком, а муж ее здесь, рядом. У нее такой домина! Ты говорил, что у них две тачки шикарных. Что ей надо, суке?
– Подожди. И у тебя все будет.
– Когда я стану такой старой, как эта самоуверенная стерва? – взвизгнула Ольга.
– Вера младше меня на четыре года, – укоризненно произнес Антон.
– Ох, извини, – Ольга выглядела по-настоящему расстроенной. – Я не подумала.
– А, в общем, ты права. Верка стала самоуверенной стервой. И пошла она к чертовой матери. Мне уже надоело говорить о ней.
Они снова обнялись. А зачем, в сущности, Антону Аня Ракитская и Вера Завьялова? Аня и Вера остались в той части его жизни, где его еще волновали такие вещи, как любовь, где ему нравились игры, в которые увлекали его эти девочки. В этой части жизни все было гораздо проще. Если бы тогда, несколько лет назад, он смог бы выбрать одну из любимых женщин! Аня Ракитская ушла. Она ушла, потому что не выдержала постоянных сравнений со своей лучшей подругой Верой:
«Вера умеет говорить комплименты мужчинам»,
«Вера умеет слушать»,
«Вера никогда не подведет»,
«Вере не надо доказывать, что она – интересная личность»…
Они все время говорили о Вере. Вера не догадывалась об этом. Аня Ракитская вышла замуж и держала своего мужа, по ее собственному признанию, подальше от Верки. И правильно делала. Только что-то она расслабилась в последнее время. Видимо, путешествуя по миру, утратила бдительность. Антон тихонько рассмеялся.
– Над чем ты смеешься? – удивилась Ольга.
– Так… Старая история. История взаимного притяжения. Есть такая игра. В ней всегда участвуют трое. Это – минимальное число игроков. Хотя, знаешь, чем больше, тем интереснее. Все мы ходим, мечемся туда-сюда, а приходим к одним и тем же мыслям, людям, влюбленностям. Наше жизненное пространство ограничено, как и круг наших хождений.
– Я тебя не понимаю, – пожала плечами девушка.
– И не надо, – улыбнулся Антон.
Он вышел из игры, хотя ему еще не хотелось этого делать. Что ж, просто время его закончилось. Исчез азарт, и другие игроки почувствовали это интуитивно. Да, с интуицией у них все в порядке.
***
Гости вернулись. Ели шашлыки, пили. Павел принес вино для Веры. Она поблагодарила его и не сказала ему больше ни слова за весь вечер.
Павел наблюдал за Верой. Словно в кино, проплывали кадры из неоконченной драмы.
Вера разговаривает с седеющим мальчиком, явно влюбленным в нее. Мальчик кладет ей руку на плечо. Вера смотрит ему прямо в глаза. Они смеются. Но заметно, что Вере нет до стареющего мальчика никакого дела.
Вера стоит рядом с симпатичной шатенкой, та судорожно теребит салфетку в руках, отчитывается пред Верой. Шатенка в мятом красном платье качает головой, кудряшки подпрыгивают.
Вера танцует с красивым мужчиной, слишком уверенным в себе, он любуется Верой, она – танцует, уходит в танец, ее нет, еще мгновение и придется уйти из этого мира красивых вещей за ней, не остановишь, но вот закончилась музыка…
Вера была всюду. Она не спешила, не суетилась. Она не говорила почти, с ней разговаривали.
Вера…Теперь ему не казалось странным то, что он не замечал Аню Ракитскую в университете: она всегда была рядом с Верой. А Аня не замечала его. Только у нее были другие причины. Аня никого не замечала, кроме себя.
Он скоро поймет седеющего мальчика, он скоро полюбит их обеих, даже комедиантку Веру. И все повторится по кругу…
Гости начали расходиться по комнатам. Первыми удалились Игорь и Лена. Остальные нехотя доедали остывшее мясо, допивали теплое вино. Коллеги Андрея считали, что праздник удался.
***
Никого не осталось возле дома. О Павле, имени которого не было в списке приглашенных, забыли. Он подошел к своему автомобилю. Сел за руль. Не отъезжал, долго курил, смотрел, как в доме постепенно гас свет. Он ждал, когда все уснут.
Только на кухне светилось окно. Там сидела Вера. Она показала всем гостям комнаты, поцеловала Андрея на ночь:
– Ты спи, Андрюша. Ты устал. А я, пожалуй, пойду составлю посуду в машину. Иначе завтра вся кухня провоняет. Какой все-таки жаркий август!
– Хорошо, – сказал Андрей засыпая.
Вера осталась одна в большом доме, где спали гости и муж. Она знала, что Павел ускользнул каким-то образом. Она и не собиралась его задерживать. Имели ли для нее теперь значение их разговоры? Или их поцелуй? Нет, она не осталась равнодушной. Она видела усмешку Антона и догадывалась, о чем он мог подумать. Однажды в ту самую ночь, когда Вера осталась у него, был один поцелуй. Всего лишь один раз они целовались с Антоном. После этого Вера вышла из спальни и легла в гостиной на диване. А Антон кричал ей какие-то обидные слова. Она слышала их через стену и попросила тогда:
– Не ори. Соседей разбудишь.
Смешно, конечно, но все было именно так. Интересно, он помнил? Он был пьян. Он мог забыть. А ей просто не хотелось оставаться в одной комнате с пьяным мужчиной. Пусть даже любимым. Интересно, как бы все повернулось, если бы та незначительная Аня застала бы их спящими вместе? Поздно уже рассуждать. Она не понимала, почему нельзя прожить несколько разных жизней параллельно и зачем, вообще, нужно сослагательное наклонение.
…Если бы, могло бы быть, если бы…
Вера нашла на столе оставленную кем-то пачку «Кента». Закурила, закашлялась и подошла к окну. Она вглядывалась в темноту. Ей нравилось стоять вот так ночью – в полном одиночестве. Вдруг Вера заметила, что в одном из автомобилей горит свет. Сначала подумала, что там Ленка с Игорем, потом вспомнила, что машину Игорь отогнал в другое место. Это был Павел. Он все-таки не уехал. Вера решила выйти во двор и позвать его. «Куда он поедет так поздно?» – думала она.
Вера вышла из дома. Даже ночью было душно. Сначала она не решалась отойти от дверей. Держала в руках пачку «Кента», раздумывая – закурить или не закурить еще одну сигарету. Глубоко вздохнула и направилась к Фольксвагену Павла. Он увидел Веру и открыл дверцу. И тут Вера крикнула издалека:
– Забери меня отсюда! Забери!
– Садись, – сказал Павел растерянно.
Ему опять показалось, что все это – сцена из дурацкого кино.
– Я больше не могу.
Она целовала его и просила взять с собой в город. Говорила какие-то глупости. Оказывается, Вера могла говорить глупости… Она не была похожа на Веру. Павел завел машину, он не знал, сможет ли он добраться с ней до дома. Ему хотелось снять к чертовой матери с нее это кремовое платье. Но сначала надо было немного отъехать.
Вера включила радио. Почему она казалась такой невозмутимой? Она напевала какую-то песенку на французском. Казалось, что она просто выехала с мужем на прогулку.
– Как ты можешь так, Вера? – спросил Павел.
– Как?
– Ты уехала из дома посреди ночи. Уехала от мужа. Сидишь здесь и спокойно напеваешь что-то?
– Это плохо? – она удивилась.
Павел не знал, что ей ответить. С ним уезжала женщина, в которую он был давно влюблен, которую встретил случайно спустя много лет, он волновался, но она была невозмутима.
– Ты сумасшедшая, Вера. И я люблю тебя.
Он засмеялся и подумал, что эта фраза прицепилась к нему довольно давно и, пожалуй, в этом случае она звучала неуместно. Да-да, абсолютно неуместно, хоть бы Вера не обратила на нее внимания – думал он, но она ответила:
– Да? Нет. Ты ошибаешься. Я вполне нормальна и адекватна. Не адекватен только мир вокруг нас. Все эти вибрации, жизнь, желания. Я хочу тебя, потому что ты хочешь меня.
– Да, – он нахмурился.
– Я тоже тебя люблю… наверно. То есть я еще не очень уверена в этом.
– Так почему же ты села в машину? – Павел затормозил.
– Я хотела с тобой уехать. По-моему, все понятно. Мне не хочется там оставаться больше. Я ошиблась. Я, как ни странно, часто ошибаюсь. Удивительно, что я знаю, как плохо все закончится, когда пускаюсь в очередную авантюру.
– Ты слишком много на себя берешь. Ты пытаешься быть такой, никогда не будешь. Да, у тебя есть хороший дом и классный муж. Ты смотришь на всех свысока. А хочется тебе чего-то совсем другого.
Павел закурил. Вера тоже достала сигарету из своей пачки, но так и не прикурила, только крошила табак. Они остановились возле какой-то деревни. В окнах деревянных домов горел свет. Люди гуляли с субботы на воскресенье. Слышны были отголоски песен, крики. Люди ругались, радовались. Они отдыхали так, как привыкли это делать. В салоне автомобиля молчали двое, смотрели каждый в свое окно, как будто им не было никакого дела друг до друга. Наконец, Павел выбросил в окно окурок.
Потом она целовала Павла молча, страстно, он мог бы снять с нее проклятое платье, но, вместо этого, отстранил ее.
– Все, Вера. Мы сейчас закончим эту игру.
Он развернул машину, и они поехали обратно. Вера отвернулась к окну. Она плакала. Павел видел, как подрагивали ее плечи. Ему стало жаль ее, но все казалось ему слишком невозможным. А Вера плакала. Она вспомнила, как летела тогда из Новосибирска в Екатеринбург. Ей было больно. Все ускользало от нее, оставалась всего лишь мечта. Почему-то ее мечты не сбывались, ее мужу везло больше.
– Не подъезжай близко к дому, хорошо? – попросила Вера.
Павел кивнул. Потом сказал устало:
– Ты не можешь уехать со мной.
– Почему? – удивилась Вера.
– Здесь твой дом. Ты сама его выбрала.
– Ты же знаешь, что я никогда ничего не выбираю.
Он остановил машину:
– Выйди, пожалуйста. И прости меня.
И Вера подчинилась ему. Вера шла домой, не оборачиваясь. Павел вышел вслед за ней. Подбежал, схватил ее за руку:
– Я позвоню тебе, Вера. Давай не будем все так быстро решать. Ты не думай…
Она не останавливалась.
– Вера, мы же взрослые люди, в конце концов!
– Да. Ты можешь позвонить мне, а теперь отпусти меня. И возвращайся домой. Все-таки позвони. В сентябре. Сентябрь наступит через три дня. За августом всегда приходит сентябрь. А потом грязь и слякоть, слякоть и грязь.
Павел посмотрел на нее изумленно. Вера была очень бледна.
– Что с тобой, Вера? – ему уже не хотелось отпускать ее, он все еще надеялся разглядеть в ней ту девочку, которая ему нравилась когда-то. А девочка пропала. Ничего общего с Верой у нее не было. Он даже не знал имени той девочки, жаль.
– Со мной? Со мной – ничего. Со мной никогда ничего не случается, – Вера виновато улыбнулась. – Позвони мне, Паша. Ты прав. Здесь мой дом и мой муж. Здесь даже есть комната для нашего с Андреем сына. Да, я все выбрала сама, скорее всего. Мы просто устали сегодня. Но ты позвони мне. И мы будем долго с тобой разговаривать. Сначала мы будем с тобой просто говорить. Ведь нам есть, о чем поговорить. Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать обо мне. А теперь иди. Иди, я сказала!
Но Павел оставался на месте. Он смотрел ей в глаза, и не мог понять, что же все-таки произошло с ними в этот августовский день, он чувствовал себя уставшим и опустошенным. И не мог распознать, когда Вера была искренней, а когда она играла. А потом Вера пошла домой, и у Павла уже не было сил бежать за ней.
***
Павел не торопился. Спать почему-то совсем не хотелось. За день он пережил свою юношескую безответную любовь, страсть, нежность и неприязнь к почти незнакомой женщине, она увлеклась им, едва ли не с первого взгляда. Она казалась такой одинокой на своем празднике, что Павел чуть было не совершил безрассудный поступок. Он сомневался: может быть, стоило его совершить. По мере того как он приближался к городу, росло чувство сожаления о том, что он все же не увез Веру. Не освободил ее от дома, от надуманной роли. Он готов был развернуться второй раз. И забрать ее, пусть даже спящую, увезти в город. Жить с ней, любить ее, но вспомнил, что она говорила перед тем, как вернулась домой. Он решил, что обязательно позвонит ей. Ему все-таки удастся обмануть время и поговорить с той девочкой, которую он, наверно, очень любил много лет назад.
Он подъехал к городу в четыре часа утра. Когда Павел ставил машину в гараж, зазвонил телефон.
– Алло, Паш, это я.
– Привет.
– Я звонила тебе весь день. Я только вернулась в отель. Где ты был? Я переживала.
– У меня разрядился телефон, – соврал Павел.
– Понятно. Я только хотела узнать: ты купил цветы для Верки… Завьяловой?
– Да. Белые розы. И подарок передал.
– Хорошо. Спасибо. Что-то я еще хотела сказать… Ах, да! Как тебе Вера?
– Нормально.
– Ну, вот и замечательно. Ты не забыл, когда я прилетаю?
– Нет, помню: второго сентября. Я встречу тебя, Аня, не переживай.
– А кто там еще был?
– Где?
– У Верки на новоселье.
– Я не знаю. Я просто передал подарок и цветы. А что?
– Да так. Ничего… Я подумала… Ну да ладно.
– Смешная ты, Аня. Сидишь где-то в Италии. Звонишь на мобильник в четыре утра.
– А куда я должна звонить? – Аня возмутилась. – Домашний телефон не отвечает. Ты, вообще, где сейчас находишься?
– Машину в гараж ставлю. Все нормально. Успокойся.
– Кто тебе сказал, что я беспокоюсь? – Аня продолжала возмущаться.
– Ладно. Все. Я пойду домой. Давай поговорим завтра или лучше, когда ты вернешься.
В трубке раздался смех, а затем связь оборвалась.
Павел пошел домой, он думал, как теперь будет выпутываться из этой ситуации. У него оставалось немного времени до приезда Ани.
***
Вере не хотелось возвращаться домой. Андрей мог ее потерять, ее пугали всяческие ссоры и выяснения отношений. Меньше всего ей хотелось оправдываться. Когда она подошла ближе к дому, то увидела: кто-то стоит на террасе. Двое. Она тяжело вздохнула, но все-таки не остановилась. Это были Ольга и Антон. По доносившимся обрывкам фраз и интонациям Вера поняла, что они ссорятся. Она усмехнулась: и этот роман у Антона скоро закончится. Ей вдруг стало жаль его.
Ольга заметила ее первой, она указала на нее Антону. Он подошел к Вере.
– Привет.
– Привет, – голос ее был хриплым.
Антон рассматривал ее бледное лицо, с которого как будто сняли прижизненную маску – таким неподвижным было оно. Вера выглядела так, как будет выглядеть лет через пятнадцать. Он понял, что случилось с Верой. Антон не так уж хорошо ее знал, но все равно понял. Он положил ей руки на плечи. Так когда-то делала Вера:
– Не переживай. Это всего лишь любовь.
– Да, – Вера усмехнулась.
Всего лишь любовь выбила ее из привычного ритма жизни. А может, ей просто надоел привычный ритм жизни, и она сама вызвала всего-лишь-любовь, как джина из бутылки, из своего полузабытого прошлого. Да, колдовала, повторяла: «Tender is the night» и другие слова, ничего не значившие для Андрея.
– Тебе нужно поспать, – сказал Антон.
– Я пойду. Я надеюсь, что мне это удастся.
– Да. Я позвоню тебе вечером, хорошо? – спросил он.
– А вы уже уезжаете?
– Да, нам пора. Мы не хотим оставаться до утра. Да и сейчас уже почти утро.
– Хорошо. Позвони мне, – Вера произнесла эти слова очень тихо, но ей казалось, что Андрей может услышать их беседу.
Она обрадовалась тому, что Антон и Ольга уезжают, и больше не надо ничего говорить, по крайней мере, до утра.
Антон поцеловал Веру в лоб, в обе щеки. Ей хотелось заплакать, но слез не было. Вера махнула рукой и вошла в дом. Через несколько минут она поднялась в комнату сына Андрея, куда не пустили ночевать гостей… Уже оттуда услышала звук отъезжающего автомобиля.
Она легла на пол и уснула неожиданно быстро. Только успела подумать о том, какой тяжелый был день и о том, что она совсем не любит праздники и вечеринки.
***
Андрей проснулся еще до рассвета. Он сел на кровати, Веры не было рядом. «Опять начинается», – подумал он, тяжело вздохнув. Ему стало страшно. Не хотелось ее искать в доме, почему-то он был уверен, что не найдет ее. Он сидел так около часа, раскачиваясь из стороны в сторону и пытаясь не завыть от боли. Все закончилось в один день, все, к чему он так долго стремился. Ему никто не нужен, кроме Веры. Вот если бы у них был ребенок, все было бы иначе, но Вера, кажется, не хотела ребенка.
…Если бы, могло бы быть…если бы…
Он встал и пошел в детскую комнату. Вера спала там, как и неделю назад. Он присел рядом с ней и долго гладил ее по голове. Он понял, что Вера вернулась. Более того, он с обескураживающей точностью понял, что произошло в эту ночь, только удивился, почему же он так спокойно спал. Андрей разглядывал смятое платье Веры, ее распущенные русые волосы, бледное лицо. Он готов был сидеть так столько, сколько потребуется. Андрей больше не заснул. Он не встал, когда услышал, что кто-то из гостей проснулся и отправился в ванную.
Вера спала, положив голову ему на колени. Вера спокойно спала.
В дверь комнаты тихонько постучали. Андрей рассердился, Вера открыла глаза. На пороге стояла Ленка:
– А вы здесь ночевали?
– Да, – протянула, зевая, Вера.
Она нисколько не удивилась, увидев Андрея.
– Все уже проснулись. Я сварю кофе? – спросила Ленка.
– Я сейчас тебе помогу, – ответил Андрей, – поднимайся Вера.
Начался новый день. Суета осталась позади. Вера прошла в ванную. Взглянула на себя в зеркало, усмехнулась злорадно: вот посмотрите на загулявшую дамочку! Быстро привела себя в порядок. Потом переоделась. И вышла к гостям, которые теперь уже совсем ее не интересовали – остались лишь статисты. И им не было дела до Веры. Хотя нет, два человека следили за каждым ее движением – Андрей и Лена Крутова. Андрей ничего не сказал Вере в то утро. А Лена, когда гости с хозяином дома вышли во двор покурить, завела странный разговор.
Она откинулась на спинку кресла и начала многозачительно:
– Я, в общем, тебя понимаю.
Вера поморщилась: что та могла понимать? Она и замужем никогда не была. Но промолчала. Лена поморщилась, она пыталась что-то вспомнить, потом продолжила:
– У меня есть одна знакомая. Она такая странная. Но это понятно, судьба такая. Родители… У нее рано умер отец, а мать съехала с катушек, кажется, хотя я не могу быть уверена, потому что она мне об этом никогда не говорила сама. А слухи, ну ты сама знаешь, что такое слухи…
Вера взглянула на Ленку обреченно: ей предстояло в очередной раз выслушать ее нелепый и бессвязный монолог.
– Так вот. Эта девочка писала стихи. Просто так писала, для себя. В детстве у нее много было таких толстых тетрадок. Потом почти перестала, но за несколько лет до замужества, неудачного, надо заметить, все-таки записала что-то странное. Нет, ну не странное. Нормальный стих. Только он был о ней, хотя она тогда об этом не могла догадываться. Я сейчас прочитаю, если вспомню.
Вера испугалась:
– А может, не надо? – спросила она тихо.
– Надо. Ты поймешь.
И она прочитала:
Развоплощенье-перевоплощенье.
Нет, все не так, как было раньше:
Мы только тени, мы – сомненья,
не отличить любви от фальши!
А нас с тобой стеной окружат
слова, но нет и в них спасенья:
«Я приготовлю тебе ужин?
А может, чай?» Уходит время.
Кричу: «Вернись ко мне, любимый!» –
звучит: «Я от тебя устала!»
Мой ужин, чай и вечер – мимо!
Твой сын, твой дом… Меня здесь мало!
Не то, не так. («Раздвиньте стены!
Разбиться было б так красиво!»)
Я понимаю постепенно:
ты все-таки прошел бы мимо.
Вера молчала, потом нахмурилась:
– Зачем ты это делаешь?
– Что?
– Мне хреново. Зачем ты делаешь так, что мне становится еще хуже? Тебе это нужно? Зачем?
– Нет. Я просто вспомнила, что ты прочитала мою книгу. Ну… ту, которую я тебе подарила.
– Tender is the night… Нет, это ничего не значит. Я не настолько впечатлительна.
– Дело не во впечатлительности, – убежденно произнесла Лена.
– А в чем тогда?
– Не знаю. Хотя, – она рассмеялась звонко, – я знала одну идиотку, любительницу Тургенева. Так она все время разыгрывала Асю. Ну, просто как будто повесть снова переписывала в конце двадцатого века, дура она, вот что я скажу.
– Не понимаю. Я вообще не понимаю, о чем мы разговариваем, – раздраженно сказала Вера.
– Все ты понимаешь.
– Ладно, хватит. Давай посмотрим, что там делает твой Игорь. Кстати, как у вас дела? – спросила Вера.
– Как обычно. Я его свожу с ума. Пока мы на этом этапе, – пошутила Лена.
Вера улыбнулась: «Похоже, повесть Тургенева будет в очередной раз переписана».
***
Кто-то предложил позавтракать на плавающих островах. Андрей переправил гостей на лодке на один из маленьких клочков земли, которые ветер и течение носили от одного берега к другому. Движения их почти не было заметно, но если бы острова постоянно снимали на видео, можно было бы увидеть, как они мечутся по пруду, зажатые узким перешейком. Облюбовали тот остров, что был побольше. Второй находился на расстоянии двадцати метров. Их то прибивало друг к другу, то разносило в разные стороны.
Пока гости завтракали, Вера разделась и поплыла на соседний остров. Там она спряталась за небольшим холмом. Легла на траву. Ей было хорошо. Весь мир преобразился. Ей не нужен был дом и чужие люди в нем. Она хотела остаться на плавающем острове навсегда, врасти в землю, стать травой, цветами. И плыть вместе с островом от одного берега к другому, зная, что все будет повторяться вновь и вновь. Все будет так, даже если она не захочет. Ей казалось, что этого испугался вчера Павел, с этим смирился Антон, об этом догадывалась Лена Крутова, в этом была уверена Аня Ракитская.
Анна Болкисева
Родилась 4 января 1975 года. Училась в Лицее УрГУ, затем на филологическом факультете, год аспирантуры. С детства писала стихи. Есть публикации в поэтических альманахах и сборниках, в 1998 году вышла книга стихов "Баллада на честном слове". С 2002 года пишет прозу.