192 Views
– Тебя что-то гнетёт?
– Я вот никак не пойму, чего ты ждёшь? Думаешь, они в тебя поверят, все до единого? Ты много раз говорил: “они переполнили чашу”, но всё же ждешь, откладываешь сроки. Рано или поздно, но тебе придётся сделать шаг.
– Мне ли этого не знать?! Думаешь легко этот шаг сделать? Разве горшечнику не будет жаль своего разбитого кувшина? Ты ждал сотни веков, неужели ещё несколько лет не потерпишь?
– Мне надоели твои обещания! Давай поспорим на одного, а?
– Мы это уже проходили. Забыл уже?
– Другие времена – другие люди. Сомневаешься?
– Ну что же, повторим урок.
***
Солодов задержался на работе позже обычного. Подработка, внеурочные – ему сейчас нужны деньги. И немалые.
“Да что же это такое?! Опять лампочку грохнули!” – споткнулся он об ступеньку в подъезде. Осторожно ступая по лестнице в кромешной тьме, Солодов медленно поднимался на третий этаж.
“Ну почему всё так неуклюже? Даже родной подъезд и то встречает неприветливо. Взять бы всё, да и послать к чё…”
– Здравствуйте Антон Михайлович, – голос мягко прозвучал откуда-то с верхних этажей.
– Николаич, ты? – оторопев, полушёпотом спросил Солодов.
– У нас к вам предложение сугубо личного характера, – вопрос Солодова остался без ответа. Солодов, как будто и не слышал предыдущей фразы:
– Николаич, ну и шутки у тебя…
– Нет здесь никакого Николаича! – второй раздражённый басистый голос напугал Солодова ещё больше.
– Кто там?! – ещё тише спросил Солодов и ускорил подъём перешагивая через ступеньку.
– Простите великодушно, Антон Михайлович, что мы вас напугали, но у нас к вам разговор не терпящий отлагательств.
Решив не вступать в разговор, Солодов сжался как пружина для решающего молниеносного броска к своей квартире.
– Ну, Михалыч, не вежливо вот так молча уйти, не поговорив.
– Ага, щас! – не боясь потревожить покой соседей прокричал Солодов и метнулся к двери. Ключ на удивление быстро и без заминок вставился в замочную скважину: поворот, второй…
– Не, так мы не договоримся… – проворчал бас и цокнул языком в тот самый момент, когда Солодов распахнул дверь.
Свет коридора, через открытую дверь на мгновение ослепил Солодова и тут же внезапно потух. Солодов попытался шагнуть в квартиру, но не ощутил пола под ногами. Он потерял равновесие, руки заметались в поисках опоры, но её не было. От накатившего ужаса Солодов зажмурился и закричал.
– Хватит орать! И глаза-то открой.
Солодов повиновался. Свет, не яркий, а будто в тумане, был повсюду, вокруг всего. Всего, чего? Солодов вдруг ясно осознал, что висит в пустоте, но продолжал судорожно дёргаться, словно это помогало ему не рухнуть в разверзнутую под ним белесую неизвестность.
– И хорош брыкаться – ниже земли не упадёшь.
Безоговорочно подчиняясь и этому требованию, Солодов замер.
– Вот теперь и поговорим! – громоподобный бас неожиданно сменился на привычные уху Солодова децибелы. – Повторю, Михалыч, у нас предложение касающееся лично тебя, да и твоей семьи в целом.
– Кто вы и что вам надо от меня? – ошарашенно крутил головой Солодов, вглядываясь в молочную пустоту, стараясь разглядеть хоть какие-нибудь силуэты.
– Кто мы это не важно, но вот, что нам надо от вас, уважаемый Антон Михайлович – правомерный вопрос.
– Как жизнь, Михалыч? Не устал ещё жилы рвать? Совершённые ошибки не так легко исправить, да? Дочь всё дальше, жене всё хуже.
– Зачем вы так?! Всё не так, как вы думаете! Вы не понимаете! – яростно попытался защититься Солодов.
– Ну конечно, мы и не думаем, и не понимаем… Ты ещё скажи бес попутал! Нет, ты посмотри на них, удобно устроились – кто угодно виноват, но только не сами! Есть на кого свалить, да?
– Прекратите! – Солодов сжал руками голову, словно пытался выдавить из неё эти голоса. – Что, в конце концов, вы хотите?!
– Ну, довольно. Нам надо, Антон Михайлович, чтобы вы… скажем так – отомстили одному человеку за все беды, что свалились на вашу голову.
Солодову показалось, что он ослышался или неверно понял суть предложения:
– Я верно понял вас?
– Абсолютно верно! Камышов, Виктор Сергеевич… – при упоминании этого имени, Солодов изменился в лице. – Думаю, Михалыч, тебе не надо напоминать кто это?…
Камышов, врач, акушер-гинеколог. Именно он уговорил чету Солодовых в необходимости аборта у дочери, Алёны. И то ли, что-то пошло не так, то ли сам Камышов совершил ошибку, но Алёна никогда больше не сможет иметь детей. По роковому стечению и Людмилу, жену Солодова наблюдал тоже Камышов. В итоге: дочь развелась с мужем и разорвала все отношения с родителями, не простив им. А Людмила… Солодов был готов тогда убить Камышова. Но, это тогда, а сейчас?…
Солодов заплакал. Зло так, с воем:
– Зачем? Оставьте меня… Вы слышите?! Оставьте нас в покое!
Голоса молчали. И это молчание вызывало в душе Солодова нарастающую волну смертоносного гнева, рождение зверя – кровожадного, не знающего жалости. С далёкой юности он помнил это состояние:
– Ну, что замолчали?! Вы бы хоть показались, что ли? Слышите, вы! – прорычал он сжимая кулаки.
– Антон Михайлович, времени у вас – подумать и принять решение – до полуночи завтрашнего дня. Прощайте!
– До свидания, Михалыч!
На мгновение воцарилась темнота и снова вспыхнул свет. Свет коридорной лампочки…
Солодов стоял не шелохнувшись, словно в ступоре:
“Бред… Не может быть!”.
– Ну точно – бред!
– Антоша, это ты? – голос Людмилы возвратил его в действительность. Он огляделся по сторонам.
– Да, Люда… – и беспомощно опустился вдоль стены на пол. Прикоснулся к лицу рукой и резко отдёрнул её – рука и лицо были мокрые.
***
Он уже минут десять ополаскивал лицо холодной водой, но никак не мог прийти в себя:
“Бред! Это усталость… Да, точно – бред на почве нервного истощения, – мысленно искал он причину своим видениям. – Всё, хватит! Главное успокоиться и забыть. Забыть, как дурной сон!” – закрыл кран и взглянул в зеркало, но вместо своего отражения он увидел…
…молочный туман.
– Я думаю, Михалыч, нам надо обсудить один пунктик…
Истерический смех вырвался из горла Солодова. Он попятился назад и натолкнувшись на стену замер, не моргая смотря в зеркало:
– Тебя нет! Слышишь?! – смех сменился криком. – Тебя не существует!
***
– Нехорошо… Ай как некрасиво шептаться с испытуемым за моей спиной. Нечестный ход с твоей стороны – поставить его перед таким выбором! А ты уверен, что сможешь выполнить своё обещание?
– Ой, в первый раз что ли.
– Но вот угрожать ему смертью жены не следовало.
– Да брось ты! Если его не подтолкнуть к действию, эта игра затянется надолго! Да и сомневаюсь я, что он сделает этот ход. Слаб он… Тютя.
– Думаю, в этом ты не прав. Забыл, где он провёл свою юность и за что?
– Может быть, может быть… Но в отличие от нас, человек меняется с возрастом и со временем. Главное – он принял решение. Посмотрим…
***
Чувство безысходности обрушилось на Солодова всем своим весом. Нож во внутреннем кармане плотного пальто неприятно давил на грудь и, казалось, колол в сердце.
“Всё изменится… Он всё изменит… Всё исправит… Всё исправит…” – Солодов мысленно повторял одно и то же как молитву или заклинание. Ради здоровья Людмилы, возвращения добрых отношений с дочерью, он был готов на всё:
“…Да хоть чёрту, хоть дьяволу! Зато они будут здоровы и вместе! Он всё исправит…” – незаметно для себя, словно лунатик, он дошёл до клиники Камышова.
Дверь в кабинет открылась.
– Да-да… Слушаю Вас, – Камышов оторвал взгляд от медицинского журнала и обомлел увидев Солодова. – Антон Михайлович? Вот уж не ожидал… – поднялся он из-за стола и протянул руку. Медленно закрыв за собой дверь, Солодов не спеша расстегнул пальто и достав нож шагнул навстречу:
– Простите меня…
***
Очнулся Солодов в квартире. Как добрался до дома, поднялся на свой этаж и открыл дверь, он не помнил. Нож, зажатый в руке до онемения, блестел своей чистотой. До полуночи оставалось часа два. Прошёл на кухню – очень хотелось есть, но только взглянул на салат, приготовленный Людмилой к ужину, как появилось ужасное отвращение к еде. Бросив нож на стол и прикрыв рот рукой, морщась и сдерживая спазмы, Солодов побежал в ванную.
После, он зашёл в спальню.
– Ты поужинал?
– Да что-то не хочется, спасибо, – Солодов присел на кровать рядом с женой и обнял её. – Я так люблю тебя. Если бы ты знала, Люда, как же сильно я люблю тебя…
– Антоша, что-то случилось? – встревожилась Людмила, заглядывая в глаза мужу. Таким она его ещё ни разу не видела.
– Всё хорошо, не волнуйся. Теперь всё будет хорошо! – он поцеловал жену в сухие, выцветшие от болезни губы. – Помнишь, как мы встретились с тобой в первый раз?
– О, это была незабываемая встреча. Я весь вечер проплакала над испорченным, только-только купленным плащом.
– Люда, прости меня, ладно?
– За что, Антоша? За счастье, за то, что встретила тебя, за дочь? Это всё благодаря оторванному тогда карману! За что простить?
– За всё, что не успели… Обними меня крепко-крепко и не отпускай.
Солодов со страхом смотрел на прикроватные часы, на их зелёные цифры, медленно, но верно набирающие полночь.
Покачивая, как давным давно маленькую дочку, обнятую жену, Солодов почувствовал, как её тело обмякло, её руки с его плеч безвольно упали на кровать:
– Что-то мне, Антоша… не хорошо…
Солодов закрыл глаза. Слушал прикусив губу, скрипящую зубами от боли Людмилу и ещё сильнее прижимал бьющееся в судорогах тело к себе.
Табло часов вспыхнуло четырьмя нолями. Стало тихо-тихо… И Солодов не выдержал:
– Господи! Прости меня!
***
– Ошибся ты в нём – не на того поставил!
– Я же говорил: тютя. Слаб оказался человечишка для серьёзного дела!
– А может, наоборот? Нашёл же он в себе силы не пойти у тебя на поводу, попросить прощение и простить, в том числе и себя. А это не каждому под силу. Придётся тебе ещё подождать!
– Ничего, подожду! Придёт время и найдётся другой, не такой всепрощающий. Ещё увидимся!
– До встречи!.. А теперь, мой ход…
P.S.
Звонок телефона выдернул Солодова из сна, а голос Людмилы, ответившей на звонок, окончательно разбудил его. В этот момент, в его голове всплыли фрагменты минувшей ночи:
“Приснится же такое! Надо в окно посмотреть”.
Солодов повернул голову и в этот момент в спальню вбежала Людмила:
– Звонила Алёна! – Солодов от неожиданности вздрогнул, поднялся и посмотрел на жену. – Они сегодня в гости придут. У неё новость для нас!
– И какая же..?
Людмила наклонилась над Солодовым и поцеловала его:
– Поздравляю тебя… дедушка!
Не сразу сообразив о чём это говорит жена, он уставился на неё, на её алые губы, немигающим взглядом.
– Онемел на радостях?! Давай, поднимайся! Или собрался гостей в кровати встречать?
Солодов проводил взглядом выходящую из спальни жену и снова посмотрел в окно…
Но, вспомнить что-нибудь из ночного сна он уже не смог.
“Дедушка..?” – словно очнувшись подумал он и в памяти всплыли картины прошедшей жизни: оторванный карман плаща, свадьба, рождение Алёнки, её свадьба, многократные попытки Алёны зачать ребёнка и… теперь вот – дедушка. Солодов закрыл глаза, пытаясь вспомнить что-то ещё… Что-то важное, но вдруг стало тихо-тихо и он прошептал:
– Господи, благодарю Тебя…
