61 Views
Страх и ненависть в Шлюзовом
Говорят, эта история случилась в Шлюзовом, в Тольятти. А может, в Комсе или даже Новом городе, но это, конечно, вряд ли, потому что тогда Тольятти становится уже совсем жалко. Так что пусть это будет Шлюзовой, он хотя б не такой большой.
Короче, Вася Воронов был обычный мужик, экспедитор на каком-то там складе, отношения у него со всеми были адекватные. Наташка Воронова — тоже нормальная баба, работала диспетчером. Двое детишек, школьников — Анька и Пашка. Жили небогато, но на самое необходимое хватало. И вот как-то Наташка говорит Васе:
— Слушай, муж, а давай Новый год нормально отметим, я тут акцию в магазине нашла, полный отпад. Короче, в комплект входит икра, рыбёха, и всё это прям при тебе вылавливают из Баренцева моря.
Вася аж охуел.
— Это как — «при тебе?»
— Билеты в комплект входят, но можно самим не ездить, там без нас выловят. Хотя я бы съездила!
Ну и для большей убедительности показывает Наташа Васе фотки Баренцева моря и картинку с этим самым комплектом — крохотную-крохотную порцию нарядного хавчика, без микроскопа не разглядишь.
— Ну и сколько это стоит?
— Да почти даром, 11 тысяч.
Вася разозлился до глубины душевной, но виду не подал.
— Подумать надо, — сказал он и пошёл к соседу. А соседом его был Виталий Гоголев, майор в отставке.
— Кажись, Виталя, разводят мою Натаху на бабло, ты уж будь другом, узнай, что там и как.
Майор Гоголев Васю уважал, да и по службе соскучился. Через два дня встретились они с Васей в разливайке за углом, куда Наташке заходить неинтересно было.
— Плохи твои дела, брат. Пробил я Наташкины данные. Паспорт у неё липовый, биография поддельная, до того, как выйти замуж за тебя, как человек она не существовала, и не числится нигде.
— Пиздец, — только и смог вымолвить Вася.
— Слушай дальше. Два раза в неделю бабы Шлюзового собираются в продуктовом магазине на остановке, но им там не только про акции рассказывают, а учат обращаться с оружием, шпионскими причиндалами всякими. А в конце своей тусовки встают они в круг и поют псалмы на американском языке.
— Пиздец, — пробормотал Вася.
— Слушай дальше. Бабы, которые там собираются — они как Наташа, у каждой тоже фальшивые документы и биографии. И их реально дофига — то есть, по сути каждая баба в Шлюзовом может оказаться фэйком.
— Пиздец, — только и смог вымолвить Вася.
— Ну и самое хреновое. Выяснил я, кто у них главный. Думал мужик, а вроде и не мужик. Короче, по ходу это робот. И сделали его на основе той самой невыпущенной модели Лада — помнишь лет десять назад?
Вася уронил голову на руки и закрыл глаза. Оба промолчали минут пять.
— Знаешь, Виталя, а может проще дать ей эти 11 косарей и забыть всё это, как страшный сон?
— Ну дело твоё, конечно.
В общем, так Вася и сделал — дал Наташке 11 косарей и отметил с ней Новый год по-нормальному, как человек. Правда, потом ушёл в запой и до сих пор лежит в психушке, потому что боится возвращаться домой.
Да хули тут спорить, мы теперь и сами в Шлюзовой больше ни за что не поедем, страшно.
Первое знакомство
Одна девочка с Заводского шоссе никогда не думала о смерти, а потом вдруг подумала и испугалась. Прибежала она домой из школы, обняла маму и горько заплакала.
— Почему ты плачешь, Людочка?
— Я боюсь, мамочка! А вдруг наш кот умрёт?
— Все коты рано или поздно умирают. Они не живут так долго, как люди. Ничего не поделаешь.
— И что мы будем делать, если он умрёт? Заведём нового кота?
— Заведём, Людочка.
Но девочка продолжала плакать.
— Мама, а если дедушка умрёт?
— Дедушка тоже когда-нибудь умрёт. Он всё-таки совсем старый уже. Конечно, хочется, чтобы он прожил подольше, но решать не нам.
— Мама, а если ты умрёшь?
— И я могу умереть, но ты же уже большая, сможешь жить без меня.
— А если наш Президент умрёт?
Мама посмотрела в глаза дочери внимательно-внимательно и улыбнулась — надёжно и светло.
— Нет, Люда, наш Президент никогда не умрёт.
Тогда девочка успокоилась, вытерла слёзы и пошла на улицу бить мальчишек.
Блаженный и наркоманы
У одной хорошей православной женщины в роддоме на Стошке родился сын-мусульманин. А у другой, у мусульманки — православный. Матери, когда всё поняли, сразу в слёзы: что делать, не знают, как мужьям сказать — и подавно. Сначала, конечно, подумали, что детей случайно перепутали или специально подменили — но оказалось, нет, просто вот такая генетическая мутация. Увезли новорожденных домой ночью и втихаря, чтобы не соседи не смотрели на этот позор, и стали как-то пытаться жить дальше.
Ну, про ребёнка-мусульманина рассказывать особо нечего, долго он не мучился. А вот православный мальчик сразу понял, какая это большая ответственность, какой тяжёлый крест — врождённое православие. Ну и когда выучился немного говорить, первое, что сделал — разумеется, попытался обратить родителей в христианскую веру. Отец его, таджик из Бадахшана, был крут характером, схватил было топор, но успокоился, передумал. Отвёз ребёнка куда-то к казахстанской границе, для верности проехался ещё километров сто на внедорожнике по степи и, в конце концов, оставил сына одного-оденёшенького в зарослях дикой конопли. Как только осела пыль от колёс папиной машины, понял маленький Алимхан, что теперь он не Алимхан, а Алексей. И не просто Алексей, а блаженный Алексей — то есть, праведный.
Сорок дней ползал Алексей по степи. От голода и конопляной пыльцы он уже умом тронулся, но ползти не переставал. И вдруг повстречались ему люди, наркоманы какие-то из Ульяновска. Привиделось тогда ему, что не наркоманы это, а ангелы. Ну а наркоманам привиделось, что не ребёнок это, а глюк. Тут бы какое-нибудь знамение Господне, ну или хотя бы тупо дождик с грозой — так нет, залипли они друг на друга и восемь часов неподвижно на одном месте простояли, пока не стемнело.
— Свят… — наконец, пробормотал Алексей.
Наркоманы удивились его голосу и забрали блаженного в Ульяновск — показывать другим наркоманам, какие говорящие глюки в степи встречаются. А Алексей стал всех с большим воодушевлением в православие обращать, но поскольку мозги у него не восстановились, то и речь его никто не понимал. Так и прожили они вместе одной большой счастливой семьёй долго-долго, и умерли в один день.
Лень и горечь
Самарские старожилы рассказывали, что однажды глухой зимней ночью на перекрёстке Ульяновской и Ленинской молодой и подающий надежды Алексей Пешков повстречал старого и больного Максима Горького, после чего навсегда перестал быть самим собой.
Забывчивый Бельчеев
Бельчеев устроился работать на рынок «Норд» продавцом бытовой химии, и с первой зарплаты решил выпить. Глядь — а позвать-то в гости и некого, пока торговал своим вонючим стиральным порошком, все друзья разбежались. Ну и решил пригласить к себе кого попало.
Постучался к соседке. Та оказалась беременная, однако зайти в гости согласилась, плохо ей одной было. Бельчеев налил себе водки, соседке сока. Сидят друг напротив друга, молчат. Бельчеев на стуле покачивался, была у него такая привычка. Соседка судорожно куталась в домашний халатик, и он всё думал, отчего же у неё такие тоненькие детские пальцы, беззащитные совсем.
— Танька, тебе рожать скоро?
— Да в марте.
— Боишься?
— Боюсь. Плохого много рассказывают. Я ж не рожала ещё.
— А ты не бойся.
Стали они обсуждать свою жизнь — а точнее, всё больше Танькину. Иногда курить выходили к лавочке у подъезда. Бельчеев окурки аккуратно затаптывал и выбрасывал в урну, а соседка старалась стоять подальше и дышать поменьше, чтобы во вред не пошло. В общем, целый вечер так и общались: Бельчеев водку пил, пока не допил, соседка сок пила, пока не допила. А потом выяснилось, что Бельчеев алкоголик — продолжил он пить. Пил несколько дней, остановиться не мог. С работы его выгнали, а он так и пил до самого марта, пока соседка не умерла при родах. Вот только тогда он пить прекратил, но было поздно — как ни старался, так и не смог он уже вспомнить, о чём они в тот вечер разговаривали.
Радио Хуйня
Не минуло и месяца после судьбоносных Шанхайских соглашений, как в Москву прибыла рабочая группа по запуску первого в стране регионального китайского СМИ. Хотя добро на лицензирование было ими получено непосредственно от Президента, в Федеральном Агентстве всё равно произошел беспрецедентный переполох.
— «Радио Хуйня»? Им хоть объяснили, что это значит по-русски? — кипятился заместитель министра.
— Китайцы наотрез отказываются менять название, — грустно отвечал представитель администрации президента.
— Но почему?
— Ссылаются на какие-то маркетинговые исследования, согласно которым слово «хуйня» пользуется бешеной популярностью у русских, а также устойчиво ассоциируется со СМИ.
— Но ведь это прямое нарушение закона о ненормативной лексике!
— Ну, китайцы, конечно, уверяют, что на их языке это слово не значит ничего особенного, тычут в свои грёбаные Шанхайские соглашения и вообще всех отправляют к Деду.
Заместитель министра понял, что если дело решено на таком уровне, то лучше уже не соваться со своим мнением.
К удивлению многих, новоявленное радио стало вещать вдали от китайских границ и даже от самих китайцев — а именно в Самаре и Самарской области. Китайским на его волнах было всё — и музыка, и новости, и даже реклама. Вскоре русские радиостанции, поначалу в голос смеявшиеся над конкурентами, поняли, что «Радио Хуйня», не закатывая рукавов, отобрало у них всю аудиторию.
— Как это может быть? Ведь слушатели не понимают ни слова! — этот вопрос не давал покоя и директорам, и рядовым служащим местных радиостанций. Чтобы ответить на него и заодно спасти репутацию, журналисты «Радио Шесть Соток» Клим Фролов и Зоя Отставная решили выяснить все как есть у простых самарцев. Первым пунктом на их пути стало ТТУ и троллейбус №15, из которого раздавались заунывные звуки китайской попсни. Решив, что троллейбус им подходит, Клим и Зоя подошли к водителю.
— Как вас зовут?
— Боря, а чё, блядь?
— Типа хотели спросить, что за радио вы сейчас слушаете.
— Да я чё, ебу что ли? Хуйню какую-то.
Стало понятно, что китайские маркетологи попали в яблочко, как минимум, с названием, но дело было явно не только в этом. Студент Иван сказал, что слушает китайские новости, потому что они не грузят и не навязывают свою позицию. Кондукторша Марина поделилась, что готова на всё, лишь бы больше никогда не слышать Киркорова и Стаса Михайлова. Менеджер по продажам Лиля призналась, что согласна уже даже насовсем уехать в Китай, только бы подальше от русской рекламы.
Все лето самарские радийщики боролись за рынок, но это были конвульсии умирающего. В сентябре на месте «Радио Шансон», «Радио Дача» и «Авто-Радио» появились новые русские станции — «Радио Пиздец», «Радио Ебанько» и «Радио Охуеть». А языками вещания у них стали тамильский, амхара и эсперанто.
Легенда о чёрном гаишнике
В Самаре ничего никогда не меняется. Иной раз взглянешь, вроде кажется, что-то стало по-другому, но нет, всё по-старому. Вот, например, весна, Волга, лёд. Кажется, уже утонули все идиоты, которым втемяшилось в голову погулять по льду весной, но нет, каждый год находятся новые. Один, правда, как-то всплыл. Уверял потом, что видел на дне русалок и чертей — наверное, до сих пор врачам на Нагорной рассказывает. А вот про дом-призрак на улице Победы известно гораздо меньше, потому что живым оттуда никто возвращался. Так что, пожалуй, и мы ничего о нём рассказывать не будем, а то вдруг мало ли что. Если уж на то пошло, гораздо большую известность получила самарская народная Легенда о чёрном гаишнике.
Короче, говорят, дело было так. У одного большого человека, имя которого, по понятным причинам, мы не будем называть, как-то были дела в Жигулёвске. Ну ладно, не в Жигулёвске, а на даче под Жигулёвском. Ну ладно, не дела, а пьянка в баньке со школьным приятелем и какими-то тёлками. Ну а поскольку там были все свои, большой человек решил оставить дома крутую тачку с шофёром и охранником, а сам сел за руль своей старенькой «Мазды». И вот едет он, а навстречу ему гаишник поднимает палочку.
Сентиментальный читатель здесь непременно обязан всплакнуть. Только подумайте, откуда знать бедному маленькому гаишнику, что он наехал не на кого-нибудь, а на большого человека, имя которого, по понятным причинам, мы не будем называть? Откуда знать большому человеку, что у гаишника четверо голодных детей от трёх браков и две босые, раздетые любовницы от двух разводов? Как несправедлив мир! Как обманчива реальность!
Не пощадил большой человек гаишника, посмотрел на него страшным взглядом, и упал тот замертво. Заголосили дети, заплакали бабы, похоронили своего ненаглядного гаишника, и стали жить поживать. А под Жигулёвском тем временем начались странные дела. Прошёл слух о том, что появился там на дороге страшный Чёрный Гаишник, и если остановит он кого, то тот в течение нескольких дней непременно умрёт. И первой жертвой этого злого духа стал не кто-нибудь, а большой человек, имя которого мы всё равно, несмотря ни на что, не будем называть.
Власти попытались замять дело, но большие люди уходили из жизни в таких количествах, что кладбища пришлось расширить, а похоронное дело передать на специальный губернаторский контроль. И вот однажды, не поверите, повстречался Чёрному Гаишнику под Жигулёвском не кто-нибудь, а сам начальник ГИБДД области. Что же думаете? Не спасла чиновника служебная субординация — умер на следующий день. Отправили священника — тот тоже долго не протянул, на вторые сутки скончался. Хотели даже президента туда пригласить, чтобы разобрался, как он это умеет по телевизору, но у него оказался, к сожалению, слишком плотный рабочий график.
Один губернатор оказался мудрым человеком и выбил из федерального бюджета деньги на постройку новой дороги, километров на десять южнее. Ну а чтобы не оставлять без работы родственников и знакомых в дорожной отрасли, передал голубиной почтой Чёрному Гаишнику любезное приглашение поработать и в других частях региона, от Новозаборовки до Камышлы.
Вот только поэтому-то в Самарской области всегда есть, на что строить дороги, это просто вы не знаете.
Мама Тани
Таня вернулась в Несмеяновку спустя четыре года после отъезда в Москву. Многие односельчане её едва помнили: «А, это старухи Проскудниковой внучка? Как же, как же! И дочь её тоже в Москве, кажись». Ситуацию осложняло то, что в школе Таня была не очень-то общительна, много времени проводила дома в обществе одной лишь мамы — а значит, подругами не обзавелась и хорошо знала только соседей. Однако сейчас ей, соскучившейся по местам детства, хотелось обойти всё родное село и поздороваться с каждым встреченным жителем.
— Наталья Семёновна умерла, знаешь? — спрашивала её соседка.
— Знаю, это ещё при мне было, — отвечала Таня.
— Ну а так новостей особо больше нет — какие у нас могут быть новости…
— А ребята наши все разъехались, кто куда?
— Ну вот Снежана в Оренбурге, учится в медицинском. Петя с ней. Тамара в Самару уехала, замуж вышла за бездельника какого-то, да и развелась сразу. Сейчас все тоже на лето приехали. Небось, у Снежаны сидят.
Таня с некоторым стеснением зашла во двор к бывшей однокласснице Снежане, но та была рада неожиданной встрече. Петя, её младший брат-погодка, жарил шашлыки, незнакомый парень по имени Яша, приехавший в гости из Оренбурга, пил пиво, Тамара играла в какую-то смартфонную игру под аккомпанемент диско девяностых. Шла вторая неделя каникул, и немудрёный сельский досуг уже начал раздражать.
— Танька, у нас тут такая тоска, а ты в Москве живёшь, небось, тусуешься без конца.
— Ох, Снежан, некогда мне тусоваться. Надо серьёзно учиться, чтобы закончить МГУ. Уж так мне это сложно даётся, ты и представить не можешь. К счастью, мама поехала со мной в Москву, устроилась на работу, очень мне помогает. Не знаю, что я делала бы без неё!
— Так ты с мамой? В Москве? — Снежана засмеялась, — эх, мне б в Москву, я от своей мамы в два счёта бы сбежала! А сейчас чего вернулась?
— Я к бабушке приехала, она себя плохо чувствует. А маму с работы не отпустили. Так что вот, в первый раз в жизни ехала одна на поезде!
«В двадцать один — в первый раз на поезде. Боже мой, она, небось, и не целовалась-то ещё ни разу», — подумала Снежана, но ничего говорить не стала — не каждый день в село приезжает девчонка, прожившая целых четыре года в Москве. Любопытство победило, и Таня была безоговорочно принята в компанию.
Зашли в дом, сели у телевизора. Яша открыл очередную бутылку пива и устроился на полу, поближе к гостье, но тут тревожно запел модным рингтоном телефон. Заметавшись по комнате, Таня попыталась куда-нибудь выйти, однако всё же взяла трубку при ребятах.
— Да, мама. Всё хорошо, мама. Поела. Я зашла к подружке. Какой? Снежане Барсуковой. Что делаем? Ничего ещё, я только что вошла. Кто ещё у неё дома? Не знаю. Сколько пробуду? Не думала ещё. Почему так легкомысленно отношусь к своему времени? Мам, ну я в селе, здесь не так много дел. Хорошо, про английский поняла. Да, мама. Хорошо, мама. Счастливо.
Терпеливо дождавшись конца разговора, Тамара включила свою фирменную блатную хрипотцу, за которую её любили сельские пацаны:
— А не до хуя ли вопросов, вообще-то?
Но тут зазвонил телефон у Снежаны.
— Что? Кто? Мама Тани? А откуда у Вас… ну ладно, ну хорошо. Прослежу. Что-что? Сказать Тамарке, чтобы не материлась? Э-э-э, а как вы… Хорошо, всё, я замолчала, всё сделаю, как вы скажете.
Абсолютно потрясённая, Снежана застыла посередине комнаты.
— Таня, ты телефон выключила?
— Выключила. Это тут ни при чём. Просто у моей мамы сверхъестественная интуиция.
— Отключи совсем, — предложила Тамара, но, встретив взгляд Снежаны, добавила, — и все ребята тоже пусть телефоны обрубят.
Таня пожала плечами. Она знала, что можно отключить телефоны в доме, но во всём селе — нельзя.
— Если оборвать связь, она ещё, чего доброго, решит, что мы шифруемся, и нам есть, чего скрывать, — сказала Снежана, — а так-то она просто попросила отправить Таню домой через час, чтобы та учила английский. Час — не так уж и мало, за час можно многое успеть. А потом Таня придёт к нам ещё.
— Вот ещё, нашла дуру, — пробурчала Тамара, — не родилось ещё такой бабы, которая бы указывала, что мне делать.
Теперь зазвучал рингтон у Тамары. Подняв телефон над головой, она демонстративно сбросила вызов, но тут зазвонил телефон у Пети. Петя побледнел и выбежал во двор жарить шашлык. Звонок телефона тут же прекратился.
Снежана набрала номер Таниной мамы сама.
— Ваша дочь пойдёт домой через час, я обещаю.
Признав своё поражение, Тамара замолчала. Яша, на которого она положила глаз сразу, как только он появился у Снежаны, вовсю оказывал знаки внимания Тане. Это бесило уже не только Тамару, но и вернувшегося со двора Петю.
— Ну хорош уже, она вам ни зачем, сорок минут всего осталось, — пыталась приструнить обоих парней Тамара, опасливо поглядывая на свой телефон.
Мама Тани позвонила не ей, а Яше, и тот сразу же отсел подальше. Не став дожидаться звонка, Петя снова убежал жарить шашлык.
От души проболтав час, Таня собралась домой.
— Ты же придёшь завтра? — спросила Снежана.
— Хоть каждый день ходить буду!
Тамара заскрипела зубами так, что было слышно у мангала.
Бабушке становилось то лучше, то хуже, и Таня задержалась в Несмеяновке на месяц. Каждый день она проводила час-другой у Снежаны. К телефонным звонкам постепенно привыкли. Указания Таниной мамы выполнялись беспрекословно. Но вот, наконец, и настал день отъезда.
Провожали подругу с неподдельным энтузиазмом. Петя и Яша по очереди таскали нетяжёлый Танин чемодан, Тамара села за руль, а Снежана отвечала на звонки Таниной мамы. Семьдесят пять километров до железнодорожной станции Богатое пролетели весело и почти незаметно. Успели вовремя — двухэтажный орский поезд хоть и стоял всего две минуты, но пришёл строго по расписанию.
— Пока! — заорали ребята уходящему вдаль составу.
— Наконец-то свобода! — крикнула Тамара.
Зазвонил телефон. Снежана взяла трубку, но, не произнеся ни слова, побледнела и прислонилась к забору, возле которого стояла.
— Что? Что такое?
— Она сказала, что благодарна нам за Таню. Что мы хорошие, но живём как сироты, которых родители бросили. Что нас никто не воспитывает. Что мы похожи на то, во что превратилась бы наша страна, если б осталась без надзора. И что она чувствует за нас ответственность. И она хочет…
— Нет, только не это, нет… — Тамара рухнула на колени.
— В общем, она сказала, что мы для неё теперь такие же дети, как Таня, и она будет заботиться о каждом из нас. О каждом!
— Нет, нет, нет! — Тамара забилась в истерике.
Яша и Петя попытались поднять её на ноги, но Тамара отбивалась изо всех сил.
— Я хочу под поезд, пустите меня под поезд! — кричала она.
…Спустя пару недель эмоции улеглись, а через месяц ежечасные звонки Таниной мамы воспринимались как нечто само собой разумеющееся. Когда Петя шёл в магазин за продуктами, только она знала, что ему нужно купить. С помощью нескольких несложных действий, подсказанных мамой Тани, Тамара отвлекла внимание Яши от пива на себя, и её второй брак обещал быть намного удачнее первого. Снежана выучилась на врача и подыскала хорошую работу, потому что у Таниной мамы нашлись знакомые даже в Оренбурге. Ну а что касается самой Тани, то в Несмеяновку она пока больше не приезжала. Впрочем, вряд ли приходится сомневаться, что под таким присмотром с ней может произойти что-то плохое. Во всяком случае, непредвиденное — точно не может.
Дядя Лёша
Дядя Лёша — фольклорный персонаж, которого все видели в электричке и метро, он ещё и рассказы пишет. Безалаберный русский бродяга, кое-как шкандыбающий по колдобинам и курмышам от Кинеля до Ивделя. В данный момент работает младшим помощником старшего кабелеукладчика в старинном особняке в центре Москвы, получая зарплату от Министерства культуры. Автор двух неизданных книг — «Похвистнево» и его продолжения «Челябинск-200». В данный момент занят созданием третьей книги, действие которой происходит в Сибири.