64 Views
Утром тридцать первого марта, проснувшись, я пошла в ванную, чтобы умыться, и вдруг поняла, что беременна. Что делать? А если родители узнают? Как мне вообще самой тогда жить? Жизненный горизонт вдруг схлопнулся перед моими глазами в узкую прорезь между ресницами чахоточного больного, уходящего в своих жутких, нереально-предсмертных галлюцинациях в таинственный мир холода и мрака. Правда, это открытие пока было ничем не подтверждено, но я всё равно уже пришла в ужас. К тому же, появился отличный повод позвонить Светке и спросить, что она об этом думает.
— Привет, Светка! А вот представь себе, вдруг я беременна, и что делать?
— А я фиг его знает. Я бы повесилась. Или утопилась. А как у тебя вообще дела?
— Да нормалёк, вроде. Вот кошка уже две недели, например, орёт, как дура, кота хочет. Март же. А родоки, прикинь, не слышат ни фига и даже не догадываются о том, что она вообще есть… Слушай, может по пивасу?
— Ага, давай. Я как раз у Юрочки из кармана штуку вытащила, пока он пьяный валялся. Только если ты беременная, тебе нельзя.
— А я ноль тридцать три возьму вместо ноль пять.
Купив «Туборга», мы пошли на гаражи, крыши которых были уже вовсю залиты весенним, возбуждающим нежность солнцем. Наплевав на радостную картину пробуждения природы, возле самого края гаражной крыши сидела в дугу пьяная Риточка и плакала.
— Ты чего? — пробасила Светка.
— Ходила на кладбище… Ты знаешь, там так всех жалко!… — пожаловалась Риточка.
— Блин, хотела тебе выпить предложить, да тебе, по ходу, уже хватит.
— Лучше своди меня поблевать… — попросила Рита и, встав с места, качнулась так сильно, что чуть не слетела с гаража. Светка, сильно схватив подругу за предплечье, предотвратила падение. С крыши гаража они спустились уже более-менее уверенно.
Оставшись одна, я опять задумалась о беременности. Меня совершенно не тошнило, никаких особых ощущений в организме, вроде, тоже не было, была только интуиция, и она просто вопила сигналом-сосом. Это было ужасно, потому что рождение ляли просто похоронило бы мои отношения с родителями, а аборта я боялась как огня, да и вообще грех это, если подумать — даже в шестнадцать лет.
— Mickey Mouse is dead? — послышался сзади голос Тани, без сомнения уже насладившейся картиной Риточкиного морального падения.
— Ага, dead по самое не балуйся, — ответила я, — слушай, Танька, а какие признаки у беременности бывают?
Таня не смогла думать о беременности дольше секунды, и её лицо быстро приобрело мечтательное выражение.
— Ну, главный признак, это если у тебя был мальчик, вы с ним разделись, и…
— Да ну тебя, Танька, ты только о сексе думаешь…
Тем временем Света привела заплаканную Риту.
— Посмотри на её руки! — заорала она снизу.
Риточкины ладони были испачканы землёй, под ногтями был слой земли, неподвижные пальцы казались твёрдыми и лишёнными какой бы то ни было чувствительности.
— Сто процентов, Ритка бухала дня три до состояния трупа, а потом пошла себе рыть могилу!
Продолжающая хныкать Ритка отрицательно мотала головой.
— Ничего вы не понимаете в мёртвых! — бормотала она сквозь рыдания, пока Света с упорством портового буксира заталкивала её на крышу гаража.
Нелепые Риткины переживания начинали меня бесить, но, с другой стороны, а чем я была лучше в истории с нашим физруком? Надо было обо всём забыть и спасать подружку.
— Ой, я сейчас опять блевать буду, — предупредила Риточка, и Светка, кряхтя, снова потащила её с гаража вниз.
— Дай я тебе помогу, — подсуетилась Танька, а я продолжила сидеть и думать о беременности.
Надо было, наконец, собраться с мыслями и вспомнить всех своих мальчиков за последнее время, но последнее большое приключение у меня было только на Старый новый год… Я стала вспоминать этого голубоглазого брюнета, который неизвестно откуда взялся в магазине, когда мы пошли ночью за «мартини», и как я вместо закуски купила пачку презиков, и он сразу понял, что это для него, как мы пришли к нему домой, и он сразу снял свою чёрную форму… Ах, да, это же был охранник из магазина, и пока он входил в меня раз за разом, а я каталась по кровати и кричала от счастья громче, чем моя кошка, к нему в магазин ворвались какие-то гопники с игрушечным автоматом Калашникова для страйкбола и забрали двести одиннадцать литров водки! Потом охранника тут же уволили, оштрафовали, и он срочно уехал к себе в Курскую область… Увлекшись, я просто стала вспоминать во всех подробностях тот офигенский секс, потому что сразу было понятно, что залететь от него я могла только намного раньше, да и то только в случае ненадёжной резинки, а потом у меня уже совсем-совсем ничего не было. Ну, поцелуи только или обжиманцы всякие несерьёзные — короче, вообще ничего. Даже на Восьмое марта!..
— Ты чего улыбаешься? — спросила меня неожиданно подошедшая Маруся.
— Ой, отстань! Какие тут улыбки могут быть, когда мне уже с утра кажется, что я беременная, а тут Рита сидит пьяная, плачет о каких-то покойниках.
Маруся наклонила голову сначала влево, потом вправо, видимо, пытаясь понять, что такое я сейчас сказала.
— Ну, насчёт твоей беременности мы сейчас купим тест, и всё проверим, а насчёт Риточки… Ты когда-нибудь читала о биоволнах? Или о некробиотическом излучении?
— Ну, нет — и что?
— Есть люди, которые очень круто чувствуют биоволны близких им существ. А если вдруг кто-то умирает, они могут принять предсмертную вспышку лучей с огромного расстояния!
— Так ты думаешь, Рита что-то там такое себе чувствует?
— Наверняка. Иначе с чего бы ей так переживать?
— Придётся поселить её в бомбоубежище со свинцовыми стенками. Чтоб никаких лучей, никакой радиоактивности. А мы будем носить еду, воду, мальчиков приводить, если ей захочется секса с живыми.
— Да она там загнётся в первый же день. Надо просто ей объяснить, чтобы она знала, где у неё собственные чувства, а где перехваченные волны.
— Мне вот Рогожское кладбище больше нравится… — послышалось сбоку. Теперь уже Рита самостоятельно лезла на гараж, но было видно, что надолго её сил не хватит.
Маруся повторила рассказ о волнах.
— У кого-нибудь есть радиоприёмник дома?
Все пожали плечами.
— У бати в тачке если только, — ответила Таня.
И тут я вспомнила, что радиоприёмник есть у меня, мы нашли его во время уборки, я уже хотела его выкинуть, но мама сказала, что это очень крутая вещь, и она сама платила в детстве за него очень много денег в качестве подарка на день рождения не то дедушке, не то ещё кому-то. К счастью, родоков не было дома, и мы попёрлись ко мне. Девочки сели на незаправленную кровать и стали разбираться с радиоприёмником. Биоволны никак не хотели звучать ни на одном диапазоне.
— Может, мне просто пить нельзя? — спросила Риточка, с надеждой глядя на постер Билана.
— Пить можно всем, — сурово ответила Светка, — но тебе нельзя.
— Тогда я не буду больше, можно?
Мы махнули на неё рукой — всё равно от радиоприёмника никакого толку не было, а думать о Ритиных высоких отношениях с покойниками никому не нравилось. Тем временем из-под кровати выползла моя кошка Фанни и полезла к Тане на колени за законной порцией ласки.
— Ой, какая мусипусечка! Анютик, ну она у тебя и растолстела! Чем ты её кормишь?
— Погодите-ка… — Маруся взяла на руки кошку и стала осторожно её осматривать, — слушай, Ань, у тебя кошка-то скоро родит!
Я аж открыла рот.
— Как это?
— Ну, ты её же отпускаешь гулять?
— Ну, конечно. Она же клёвая девчонка, как ей без пьянок и тусовок. Они с ребятами на крыше тоже частенько песни поют, хоть и не под гитару.
— Получи и распишись, через недельку можно будет принимать выводок. А себе тест можешь не покупать. Ни фига ты не беременная, просто биоволны ловишь хорошо.
— То есть, это типа кошка мне навнушала?
— Типа того.
Я заржала так, что чуть не упала со стула. Девки тоже хохотали: гы-гы, как смешно, это не Аня беременная, а Анина кошка. Но меня-то больше веселило другое: то, что я притащила домой котёнка ещё в августе, она уже вырасти и залететь успела, а мои родоки до сих пор не догадываются о том, что у нас в квартире живёт кошечка. Нет, ну не прикол ли? Всё-таки взрослые — редкостные тормоза! Хи-хи-хи-хи-хи, ик!…
Аня Бантики-в-слезах
Я живу в Москве в самом красивом районе, между Шарекоподшипниковской улицей и второй Машиностроения. Школа у меня самая обычная, директор казёл, а учителя вроде ничего, особенно физрук. Наш учитель рисования Сан-саныч тоже ведёт ЖЖ и часто мне пишет. Ещё мой журнал читает училка из начальных классов Лиене Вальдемаровна, приехавшая из какойто Литвы или чегото ещё хуже. У меня есть лучьшие подруги Светка и Таня, а так же готка Рита Ротко и Маруся Народицкая. Мы с ними часто гуляим и пьём водку. А я читаю им своё новое творчество. Ещё есть котёнок Фанфик о котором незнают мои дибильные родители. У меня часто бывает любовь и дипресия. Любовь к нашему физруку у меня одностороняя. Я очень мучаюсь и поэтому однажды потпустила к себе программиста Ванечьку. Но это конечно несерьёзно потомучто когда я вырасту я стану знаменитой и недоступной. Выйду замуж за алигарха и пусть все завидуют! Иногда меня спрашивают как с таким количеством ошибок я учусь в школе. Наверно вы удивитесь но в школе я обычьно пишу без ошибок и только в стихах позваляю себе ностоящую творчесткую свободу. Конечно моя авторская арфография ещё нуждаеться в дороботке и я займусь этим когда прочьту все мои любимые книги Бориса Поплавского, Ильи Зданевича, Александра Введенского и Тристана Тцара. Ну а пока времени нет я просто стараюс избегать плионазмы и отглагольные рифмы. Поклоники говорят что этого достаточно и пишут мне восторженые посвещения. А ещё мне недавно сказали что моя вредная соседка Олеся Николаева якобы работает в Литинституте, и я оканчательно решила туда непоступать. Ну может только если сами позовут. И то врятли.